Страница 1 из 3
========== I. Хогвартс ==========
Экзамены были закончены, и Гермиона Грейнджер последний раз прикалывала значок старосты к своей одежде. Хогвартс в конце июня был заполнен лучами солнца, превращая зелень леса и травы в их самые яркие оттенки, ослепляя озеро.
Они это сделали. Она лежала у озера, наблюдая за своим лучшим другом Гарри — смеющимся и беззаботным — когда он преследовал свою подругу Джинни Уизли, чтобы поймать снитч в игре два-на-два в квиддич, Уизли против Поттеров. Младшей сестре Гарри Рози было только пять лет, но она очень хорошо знала Рона
— Счастлива? — спросил Том
— Почти, — ответила Гермиона, прислонившись к нему — наполовину счастлива, но это будет так странно оставлять. Мне страшно.
Он посмотрел на нее темными глубокими глазами.
— Страшно?
— Будущее…уходя отсюда.Мы не об это говорили. Не так ли?
— Нет, — сказал он странным тоном, который ей не понравился — давай просто наслаждаться сегодня.
— Хорошо, — согласилась она, и он взял ее за руку, его кремовая кожа была бледна по сравнению с её.
Он был все еще загадкой, этот ее мальчик. И он был ее, несмотря на все годы школьного соперничества, напряженность в доме, его неприкасаемая красота, его жизнь перед Хогвартсом, его желание никого впускать.Даже ее, даже сейчас.
Несмотря на те испытания, которые он поставил, испытания, которые она выигрывала снова и снова, прежде чем он согласился с неизбежной, непреодолимой вещью между ними.
Он так мало делился с ней, и, как и любую тайну, она жаждала раскрыть его
— Тебе подходит твое имя, ты знаешь, — сказала она
Он напрягся
— Ты думаешь мне подходит имя Том?
— Нет, нет… я имею в виду, что это твое, так что да, но я не имею в виду твою фамилию. Ты загадка, которую я хочу разгадать.
Он ухмыльнулся
— Это лучше, чем Грейнджер, — согласился он, и она закатила глаза, ударив его рукой. Он наклонился и захватил ее губы в поцелуй, властный и вопросительный.
— Все в порядке? — спросила она, когда он отстранился и оставил ее с затаившимся дыханием и головокружением от желания — ты выглядишь совсем не свой
Он не ответил; просто лег на одеяло, разложенное на берегу озера, его смешное красное клечатое покрывало, постеленное на траве. Единственное облако в небе пронеслось мимо солнца, бросая тень на лес.
— Если бы я хотел уйти, ты бы пошла со мной? — спросил он.
— Покинуть Хогвартс? — она отклонилась, перекатилась на живот, чтобы посмотреть на него озадачено.
— Нет. Британию. Ожидаемым маршрутом. Условно.
— Может быть, — сказала она — я не уверенна. Мне не нравятся гипотетические вопросы. К чему ты клонишь?
Его глаза теперь были напряженными, и резко сосредоточенными на ней, голодные и оценивающие.
— Я спрашиваю, любишь ли ты меня, я полагаю. Разве не в это верят гриффиндорцы? Безрассудно отказываться от всего ради любви.
— Ты сказал мне заранее, что не веришь в любовь, — сказала она
— Ты так занята собой, Гермиона, я думаю ты недооцениваешь себя, насколько ты необычайна. Возможно, ты научила безлюдного брошенного мальчика любви.
— Да, — сказала она — Если бы это было правдой, то я бы пришла. Но это не так, по крайнем мере, пока.И я, возможно, гриффиндорка, но я не думаю, что когда-либо действительно была безрассудной
— Иди сюда, — сказал он, собственнически прижимая ее к себе, и она всерьез удивлялась странному влиянию этого дня на него, на его неразборчивое настроение.
— Если ты куда-нибудь пойдешь, — сказала она, — ты останешься, если я попрошу?
— Может быть, — сказал он, — по крайней мере, на некоторое время. Ты… соблазнительная. И ты моя
***
— Вы готовы? — Джинни позвонила из соседней комнаты
— Почти, — ответила Гермиона, глядя на свое отражение. Красное платье плыло вниз по стройному телу, опускавшись вниз с V-образной формой сзади.Это смелое платье, платье, которое она никогда не носила, прежде чем она увидела себя в нем, увидела свою способность к красоте и изяществу.
Это был аварийный красный цвет, пожарные машины и мигающие огни и сигналы тревоги, это был цвет взросления и окончания, любви и желания.
— Вау, — сказал Джинни из дверного проема, — У Тома случится сердечный приступ и остальные мальчики не будут смотреть на тебя.
Гермиона закатила глаза
— Не надо опять.
— Извини, я просто дразнила, но он, однако, ждет нас за дверью
Он ненавидел ждать. Она надеялась, что это не сделало его сварливым. Сегодня вечером-в самый последний раз в замке, в ночь выпускного бала-сегодня должно быть идеально. Она повернулась, чтобы полюбоваться Джинни, у которой баклажановое фиолетовое одеяние совпадало с ее пылающими волосами, выглядела она довольно славно.
— Ты выглядишь так красиво, Джин. Я просто… мне так грустно, понимаешь?
— Ты не тот, кто осталься позади, — заметила ее подруга, — так что перестань так жалеть себя и иди и найди своего парня.
***
Глаза Тома потемнели до невозможного полуночного сине-черного цвета, когда его глаза охватили ее, а затем его безжалостный рот был против ее, прижимая к ней свое тело, острый выступ его бедер, неумолимая жесткость его тела, дающая ей головокружение и слабость с тоской
— Позже, — выдохнула она, — мы должны пойти и открыть выпускной бал, дурачок
— Я бы предпочел пропустить это, — пробормотал он, прислонившись лбом к ее щеке, — я не очень хочу делиться тобой в этом платье
— Тебе не помешает поработать над комплиментами, — подразнила она, — Ты не испортил мне волосы?
— Нет, — заверил он ее, — Ты выглядишь изысканно. Ну же, давай пойдем и будем идеальной парой в последний раз.
Это был странный выбор фразы, но она пропустила ее мимо себя. Ведь они были картинно-идеальной парой года. Лучшие ученики, старосты мальчик и девочка, гриффиндор и слизерин — вся школа наблюдала за их романтикой, учителя радостно улыбались — даже директор казался довольным. Том, как она узнала, постепенно, в конце концов, был (несмотря на его обаятельность и общительность, а иногда и склонность к драматизму) сильно закрыт.
Они спустились по лестнице в вестибюль, ее рука легкомысленно лежала на его руке, и она увидела перевернутые лица, восхищенные и завистливые, и она могла видеть правду в его словах. Эта часть была игрой; публичное лицо для школы, где повсюду были глаза.
Это не было связано с сложными играми в шахматы их отношений, желанием и одинокими слезами и отчаянием для кого-то, у кого никогда не было обмана любви, и ему пришлось учиться с нуля, как это сделать. Это не имело ничего общего с криками и холодным молчанием и с теми днями, когда он казался далеким от тысячи миров, или с теми днями, когда он был там слишком много, требовательным, настоящим и всепоглощающим.Или те редкие и прекрасные дни, когда она могла видеть, что тепло было там, дни, когда его прикосновение было нежным, и его глаза были мягкими, и она знала, что она не была сумасшедшей — несмотря на то, что ее друзья сказали ей, позже извинились и отказались — за то, что верили, что это что-то реальное.
***
Это был прекрасный вечер. Еда была восхитительной, Большой зал красиво оформлен, родители учеников устроили номера, чтобы было не так скучно. Ее родители не смогли прийти, и, по правде говоря, она почувствовала облегчение; было легче держать их отдельно, чем провести вечер, отвечая на их вопросы и заботясь о них.
Гарри был там, и она дала ему свои приглашения, чтобы вместе с ним пришли его крестные отцы. Они рассказывали воспоминания о своих своих днях, Сириус и Джеймс подталкивали друг друга, чтобы рассказать истории, которые, возможно, не могли быть правдой, Ремус смеется и присоединяется. Рон и его родители, чье выражение неодобрения рассеивалось с вином, и Невилл и его, который учился в школе с Гарри и работал с Сириусом и Джеймсом в офисе Аврората, составили остальную часть стола.
Том, который не встречался ни с одним из них, до этого был относительно тихим во время еды, наблюдая и слушая, и очаровательная Лили Поттер и Молли Уизли и Элис Лонгботтом, когда ожидали, но у него был свой внешний вид