Лунь

Алиса увидела мое изумление и нежно взяла под локоть. Я уронил на пол сумки.

– Хочешь посмотреть, как я живу?

– Да,– оторопело произнес я.– Ничего не видел подобного. Я чувствую себя древним рыцарем, только без доспехов.

Она улыбнулась и потащила меня в одну из пещер. Но в нее мы не попали. Мы попали в очень современную кухню. Здесь все блестело и сияло чистотой. Алиса не дала мне осмотреться, как следует и потянула дальше.

– Это мамина комната,– она открыла дверь в комнату, и я заглянул туда.

Вполне обычная обстановка, ничего такого сногсшибательного я не увидел. Кровать, кресла, свой телевизор, по-моему, выход на балкон. Алиса повела меня дальше.

– Это комната Матвейки.

Тут я остановился, чтобы разглядеть все. Комната была большая. Двухъярусная детская кровать, столик и стулья – обычный сейчас набор детской мебели. Это меня не удивило. Но здесь была целая детская площадка и спортивный комплекс: качели и горка, палатка и батут. А между ними всякие спортивные снаряды – турничок, канат, кольца, шведская стенка, тарзанка и беговая дорожка. А на полках – игрушки, книги, настольные игры. Алиса выключила свет и нажала на другую клавишу. Сразу же на потолке и стенах появились разноцветные звезды и созвездия.

– Слушай, я и сам бы хотел здесь пожить,– завистливо произнес я.– Как ты все так устроила? Твой мальчишка, наверное, и не вылазит отсюда.

– Дети все одинаковы, Сережа,– ее голос был довольный,– им быстро надоедает все свое. Главная игрушка для него – это мама. С мамой везде интересно, а без нее все плохо и скучно.

– Он привязан к тебе?

– Еще как. Может, когда подрастет, будет легче.

– Ты наверно, очень любишь его?– глупо об этом спрашивать, так как я и сам это вижу.

Она не ответила, а потащила меня дальше, в смежную комнату.

– А это моя обитель.

В глаза мне бросилось большое пышное дерево. Оно росло в огромном горшке рядом с окном. В комнате было много зеркал, и в огромных встроенных шкафах и просто на стенах. Можно было сказать, что здесь стены состоят из зеркал, а между ними висят различные комнатные цветы. И здесь был еще один выход на балкон.

– Столько зеркал,– озадаченно сказал я.

– Мой папа любил говорить: «посмотри на себя со стороны». Вот, я и смотрю, чтобы не забыть, кто я такая есть на самом деле,– как-то грустно проговорила она.

– А где твой папа?– поинтересовался я.

– Умер после рождения Матвейки. Он долго болел.

Я увидел стол с компьютером, большую кровать и засмотрелся на нее.

– Матвейка часто спит со мной,– объяснила она.

Я попятился обратно в коридор, чтобы мои мысли не потекли в неправильное русло. Надо что-то сказать, и не думать об этой кровати.

– Слушай,– улыбнулся я,– а у тебя хорошо, уютно. И детская комната такая приятная, веселая. Ты сама все так придумала?

– Что-то сама, что-то Виолетта подсказала,– Алисе было приятно, что мне понравилась квартира.– Ты еще у нее не был! Там вообще экзотика.

– Представляю, как Ник этим сейчас наслаждается,– хихикнул я.– Ну, ладно, отдыхай.

Я заторопился уходить, и глаза Алисы потухли. Ей хотелось, чтобы я еще побыл. Наверное, одиноко вот так сидеть одной в трехкомнатной квартире, да еще в воскресенье. Но ей было неловко просить меня остаться. Когда я уже был в прихожей, она замялась и сказала:

– Сергей, тебе…– она опустила глаза, а потом еще тише произнесла,– может, ты останешься? Мы ведь сейчас одни.

Я растерялся. Совсем недавно, только что я рассказал ей об Олесе и думал, что ей понятны мои чувства. А она предлагает мне такое. Или я чего-то не понимаю, или она.

– Алиса, я не могу… прости. Я теперь с Олесей.

Мои слова показались мне неубедительными. Алиса, по-прежнему, мялась около стены и не смотрела на меня.

– Я знаю, Сережа, я не претендую на твои чувства. Просто останься сегодня со мной. Мне так нужно.

Ну и положение! И что теперь? Я не хотел оставаться, и точка. Но и обижать Алису тоже не хотелось. Раньше, до Олеси, я бы не заморачивался на эту тему. Со спокойной совестью я бы остался. Но теперь я не мог, у меня была Олеся, и я любил ее. Мне больше никто не нужен. Я не мог обмануть ее. Зачем тогда мне надо было столько страдать и переживать?

– Алиса, зачем?– членораздельно произнес я.

– Мне одиноко. И мне было так хорошо тогда. Жаль, что все слишком быстро закончилось.

Я тяжело вздохнул. Ведь говорило же мое подсознание, что я совершаю ошибку! И что теперь? Что?

– Алиса, я тогда поступил неправильно. Мне так жаль. Изви…

– Зачем ты извиняешься?– перебила она.– За это не надо извиняться. Я почувствовала себя нормальным человеком, желанной женщиной.

Ее черные глаза гневно вспыхнули, когда она посмотрела на меня. Но я не понимал, о чем она говорит, потому что плохо помнил ту ночь. Я много выпил, так как старался не думать об Олесе. И мне были непонятны ее слова о желанности. Алиса – восхитительная, интересная женщина, она могла бы найти себе любого мужчину, поинтересней меня.

– Слушай,– криво усмехнулся я,– зачем я тебе? Ты красавица, умница, тебе стоит только посмотреть на любого мужика, и он твой. Только свистни, и он прибежит как пес к твоим ногам. Но я совсем не тот, кто нужен тебе. И я, как бы это сказать,… занят. Прости, что я грубоват.

– Это лучше, чем изворотливые слова,– твердо ответила она.– Но я не вижу проблемы в том, если бы ты остался. Я не буду бегать за тобой, и трезвонить на всех углах о нашей связи. Никто не узнает. Это необходимо мне лично. И мне не нужно никаких обещаний и слов любви. Мне нужна только эта ночь с тобой.

Я застонал. Как же все непросто. Я не ожидал такого поворота и подвоха. Она подошла ко мне вплотную и положила свою руку мне на шею. Я невольно дернулся назад. Она не отрывала от меня своих черных глаз.

– Я честна перед тобой, Сережа. С тобой я такая, какая есть. Мне не нужно притворяться и подстраиваться. Я могла бы заполучить тебя очень быстро, если бы пустила в ход свои возможности, ты даже не заметил бы. Но я открыто сказала тебе, чего хочу.

– И как бы ты заполучила?– пробормотал я, не желая на самом деле это знать.

Она не ответила, но приблизила свое лицо к моему, и поцеловала меня в губы. Я не стал отвечать, думая, что этим она и ограничится. Но ее поцелуй только начался. Она словно въедалась в меня, проникая внутрь и нежно действуя своим языком. А ее рука пролезла под рубашку и ласкала мою грудь. Мое сердце необоснованно билось о ребра. Во мне проснулось острое желание. Я хотел обладать ею. Еще немного, и я поддамся ее чарам, и будет поздно. В моем сознании промелькнуло беспомощное Олесино лицо, когда она сидела в «Ниссане». Я медленно, стараясь быть тактичным, прекратил поцелуй и высвободился из ее объятий.

– Ты сильна, Алиса,– выдохнув, признал я.– Если бы это было раньше, то да, я был бы твой.

– Если ты останешься, узнаешь полную мою силу,– пообещала она.– Ты не пожалеешь. То, что было той ночью, не считается. Я отдыхала и наслаждалась. А теперь я хочу показать на что способна.

– Я догадываюсь, на что ты способна, и потому уйду прямо сейчас. Не обижайся, пожалуйста, я не отвергаю тебя. Ты очень желанна, даже слишком. Просто я принадлежу теперь другой. И знаешь, та моя просьба, она отменяется. До свидания, хищная красавица.

Я умудрился чмокнуть ее в щеку и быстро выскочил на лестничную площадку. В лифте я громко сказал «ух», и попытался успокоиться и прийти в себя. И что с этими женщинами такое? Или что со мной такое, что у меня такие женщины? Я даже отказывался думать и вспоминать Алису. У меня было такое ощущение, что в ней уживается две разных женщины. Одна – интересная, умная, чуткая, а другая – развратная, циничная, ненасытная. Я избегал таких. Если попадешь к ним в руки, то добром это не кончится. Эта женщина, как из романа Достоевского – роковая красавица-мученница. И сама страдает и тебе даст насладиться страданиями в полной мере.

Я быстренько сел в машину и поехал домой. Хорошо, что всё рядом. За этот день я намотал сотни километров, и устал. Такое ощущение, что я только и делал, что сидел за рулем. Дома я немного не сдержался, я выпил большую стопку коньяка. Мне хотелось быстрей уснуть и ни о чем не думать. Я не хотел вспоминать Алису, следователя Еремина и мерзавца Ремейко. Вместо этого я позвонил Олесе.