Её назвали Клоди

Образ Натальи действительно отдавал невычурностью. Невысокая и не разодетая по требованиям моды, она выглядела, как типичная европейка. Даша так не умела. Ей требовался фэшн каждый день.

– Задумайся над моими словами. Кстати, – Эрик вспыхнул идеей, – сними с той стойки рваные джинсы, вот те, что зауженные и свитшот белый с цифрами. И да, сотри с лица мейкап.

Даша с удивлением посмотрела на Эрика: съемочный день не завершился. Как будто понимая, о чем тревожится модель, он пояснил.

– Это будет фотосет для тебя лично. А отснятого сегодня материала достаточно для заказчика.

Отправившись за ширму, она облачилась в предложенный знатоком стиля образ.

– И да, босиком шагай вон к той части стены с облезшей штукатуркой, – скомандовал фотограф.

Тщательно стирая наложенный визажистом макияж, она посмотрела на себя в зеркало: обычная девушка. Конечно, привлекательна по-своему, но без привычного мейкапа самой себе казавшаяся блеклой.

– Долго ты там? – Эрик переминался с ноги на ногу, держа в согнутой руке фотоаппарат.

– Иду уже, – её голос выдавал недовольство.

– Можешь украсить себя запахом.

– И чем это меня улучшит на фотографиях? – недоуменный взгляд зеленоглазой брюнетки рассмешил фотографа.

– Поможет почувствовать себя не лишенной женственности без прежних деталей, к которым ты привыкла.

Модель подошла к стене и не успела обернуться на Эрика, как тот заклацал орудием труда. Глядя на увлеченного работой моложавого мужчину, одетого в тот самый стиль, который он советовал ей, она задумалась – одежда помогала ему обнажать свою суть. Она же при помощи вещей искажала себя, выдавая желаемое за действительное.

– Не обращай на меня внимания – живи, – посоветовал фотограф, с мнением которого высоко считались успевшие отметиться в плоскости моды дизайнеры.

Присев возле стены, она повернула голову в сторону огромного окна, позволявшего фотографу работать при естественном свете. В голове, уставшей от бессонной ночи девушки, мысли отсутствовали. Было так спокойно и тихо, как будто настал выходной. Она развернулась к Эрику. Тот ликовал.

– Увидишь, не поверишь, насколько тебе идет этот образ.

– Я видела в зеркале себя. Ничего особенного: просто так, – модель не разделила мнение специалиста по образам.

– Поверь мне, как мужчине, что как раз и есть особенность вот в таком естественном виде.

– Можно собираться домой, Эр? – она волновалась за котенка, оставленного на длительный период времени одного дома.

– Конечно, беги, – улыбнулся он, – я вышлю тебе на емейл фотографии.

Глава 4

Пыль настойчиво лезла в нос. Хотелось чихать безостановочно. Совсем рядом лежали мыши. Играть не хотелось. Не было для кого. Пушистый комочек предпочел оставаться под кроватью, чтобы не сжиматься от давящего пространства полупустой комнаты. Одиночество шевелило волоски шерсти. Пробирало холодом. Клоди повертела головой в поисках убежища – чего-нибудь маленького, под стать ей и теплого. Пришлось лезть по покрывалу наверх. Не застеленная постель позволила проделать норку под одеялом, где котенок спрятался от блеклого одиночества, осевшего вместе с пылью на стенах и на полу. Клоди истосковалась и проголодалась. Мисочка с едой была полной, но до неё нужно было преодолеть расстояние. Огромное. А вокруг стояла прохлада комнаты, не заселенной любовью. И она стала звать. Её. Ту, что однажды пришла, когда было страшно. Сидевший под одеялом котенок настойчиво мяукал. Снова и снова. Но в комнате никто не появлялся. Маленький комочек продолжал пищать, чтобы отогнать едва различимые черты промерзлого одиночества. Оно было хуже собаки, та хоть звук издает, а это подкралось и ждет. Давит. Окружает. Ограничивает движения. Клоди устала. Склонив голову на лапки, она прикрыла веки, решив, что следует заснуть и увидеть в почти бесцветных снах что-то приятное. То, что напрочь отсутствовало в комнате.

– Клоди, я пришла, – голос хозяйки рассек пространство.

Черный комочек встрепенулся, ощущая, что одеяло придавило настолько, что невозможно встать на лапки и заставить их двигаться, так проворно, чтобы бежать к ней. Её человеку.

– Мяу, мяя, – Клоди звала на помощь.

– Маленькая, ты запуталась, – Даша смеялась, вытаскивая котенка, безгранично радовавшегося её возвращению домой. В то место, куда идти не хотелось до последнего времени.

Благодарная за подаренные нотки радости, Даша поцеловала маленькую мордашку. Клоди фыркнула. Энергичные движения лапок указывали на желание самостоятельно перемещаться.

– А ты не ручная, малышка, – девушке стало грустно, что нельзя дольше, чем позволял котенок держать на руках вновь обретенный объект любви.

Оказавшись на полу, Клоди ринулась за мышью. Кувыркаясь с игрушкой, котенок забыл о попытке одиночества пробраться в крошечное сердечко. Проигнорированное ощущение, имевшее уникальное право заполнять собой сердца и дома, следило за праздником наивности и доверия.

– А чего же ты не кушала? – хозяйка стояла у мисочки, силясь понять причину добровольного голода питомца.

Клоди изогнула спину, реагируя на возглас и подпрыгнув, кинулась на ноги оторопевшего человека.

– Ты смотри, какая боевая, малявка, – засмеялась Даша, ловя котенка, чтобы поднести к мисочке. И только когда захрустел корм, она отправилась на кухню.

В холодильнике как обычно было пусто. Даша для приличия постояла перед полками, на которых даже пачки масла не лежало. Тащиться в магазин не хотелось. Пришлось снова звонить в маленький ресторанчик, доставлявший еду на дом.

Съеденная пицца не пугала девушку, работавшую моделью для сайта женской одежды, угрозой поправиться. Стройность упорно сохранялась, а пара лишних килограмм не вызывала шока у заказчиков: не подиум же.

Размышления о высокой моде унесли её в прошлое. 168 сантиметров роста подростку не хватило, чтобы в 15 лет получить предложение от модельного агентства, куда пришлось обратиться не из-за блажи, а из-за нужды. После смерти матери, Даше пришлось самостоятельно о себе заботиться. Благо соседка оформила опеку, чтобы девочку, оставшуюся без родителей, не забрали в интернат. Не располагавшая средствами Нина оплачивала квартиру сироте и как могла кормила. А вот в приобретении одежды и обуви подопечной приходилось рассчитывать на саму себя, чтобы не ходить в обносках жуткого вида. Работать ночной уборщицей не хотелось, пришлось пару месяцев побегать курьером, но слабенькие суставы быстро дали о себе знать. В тот сложный период жизни Даше попалось на глаза объявление о наборе моделей. Тогда ей казалось, что она обладает всеми данными, чтобы быть принятой на работу, но нет – она была низковатая. В приемной агентства, Даша дала волю слезам: такой безнадеги она никогда не испытывала. Всхлипывания девочки привлекли внимание высокого седовласого мужчины.

Владлен Игоревич начинал раскручивать онлайн-бизнес в виде продаж молодежной и женской одежды. Дашу он заприметил только из-за рыданий. Миловидное личико перекрыло впечатление от нескладной подростковой фигуры. Когда расстроенная претендентка в манекенщицы честно призналась о причине поиска работы, он без лишних расспросов взял её в качестве внештатной модели и выдавал оплату на руки довольно щедро. Девочка тогда не понимала, что её гонорар был на самом деле значительно ниже. Владлен не скупился на деньги. Он был отцом двоих дочерей и не представлял себе, каково бы им пришлось по жизни, будь они сиротами.

Тетя Нина косо поглядывала на опекаемую, подозревая, что та не договаривает детали работы. Даша не обижалась на неё: она была благодарна женщине за опеку, что помогла избежать казенного дома и потерю собственной квартиры. В день совершеннолетия девушки Нина отдала ей накопленные деньги, которые государство платило в качестве пособия на сироту. Всегда ворчливая и с виду надменная, опекунша оказалась человеком благородным. Переждав пару дней после празднования совершеннолетия соседки, Нина сообщила о своем решении переехать на постоянное место жительство к дочери. Второй раз Даша осталась одна-одинешенька. Никто не пытался с ней побеседовать по душам: многоквартирный дом был как гостиница, здесь постоянно менялись жильцы, не успевая сдружиться друг с другом.