Страница 16 из 19
Профессор сделал многозначительную паузу и продолжил:
– Я вот еще несколько лет назад был на одной конференции в Киеве. После заседаний мы с коллегами, чего уж греха таить, неплохо выпили и разговорились по душам. И я спросил украинцев: «Мы, мол, вам столько предлагали, чтобы вы вошли в Таможенный союз. Только что не готовы были назвать себя Украиной. А вы отказывались. Почему?» А они в ответ откровенно: «Да скоро вы распадетесь! И мы с европейцами придем и все даром у вас заберем». Вот такая вот картина маслом. Такие вот мечты у наших «братьев». И это новая реальность. Может быть, главное открытие для нас самих…
«Да! – подумал Дубравин. – Поневоле тут вспомнишь Александра Третьего, который говорил, что у России только два союзника. Ее армия и флот…»
После официальной части все двинулись вниз. К фуршетным столам. И как-то так получилось, что Дубравин оказался на этом пути рядом с Рюриковым. И они, как обычно, перекинулись парой слов:
– Ну как дела, Александр Алексеевич?
На что Дубравин коротко обрисовал состояние дел:
– Работаем, Петр Андреевич. Готовим очередную акцию.
– Привет тебе от отца Фотия. Я недавно был в Москве, с ним виделся.
– Ну и как он там?
– Процветает. Занят сейчас подготовкой выставки в московском Манеже. Выставка по истории России. Будет касаться царской династии…
– Надо взглянуть, когда откроется!
В этот момент уже вниз, в зал для фуршета, начал подтягиваться остальной народ. И к губернатору по делам подошли другие участники «пленэра». Дубравин понял, что у Рюрикова идет работа и здесь, и отошел к большому столу, где уже были разложены привычные закуски. Набор их был известен и почти не менялся – ни в зависимости от времени года, ни от места, где проходили собрания. Была фаршированная рыба, креветки на шпажках, рыбные котлеты, разного рода фрукты, овощи.
Появился вышколенный черно-белый официант. На руке у него балансировал целый поднос самых разнообразных благородных напитков. Дубравин уже давно прошел через искушения и слабости, встречающиеся на пути достаточно обеспеченного человека, и от молодого здорового питья водки в армейскую и корреспондентскую молодость он сначала перешел на якобы полезные красные вина. А теперь находился на стадии «бокальчик белого сухого», но каждый раз, поднимая этот самый бокальчик с белым, он с сожалением думал: «Если бы молодость знала».
У столика была привычная компания: директор атомной станции, владелец гостиничной сети, глава большого агрохолдинга.
Какое-то время ели и выпивали молча. Пока у Дубравина, которого прямо-таки трясло от полученного утром известия, не вырвалось:
– Вот гниды эти чиновники! Я уже год не могу передать имущество из одного предприятия в другое. Чтобы упорядочить их деятельность и прекратить перекрестное финансирование…
Все стоящие за фуршетным столиком слегка потупились и смутились. Привыкли, что разговоры в усадьбе идут благообразные, спокойные, как бы ни о чем. А он нарушил традицию.
Но Александр уже закипел, как самовар:
– А главное, все по закону. Документы в полном порядке. И отказ. Подаю в суд. Суд принимает решение – зарегистрировать. А они – снова отказ. Им закон не писан. Находят смехо творный предлог – нотариус не там запятую поставил! Они просто издеваются над нами и здравым смыслом. И что мне делать в таком случае?..
Владелец гостиничной сети, видимо, тоже задетый за живое, вещал, правда, о своих проблемах более дипломатично:
– Да что говорить! Сделали мы новую гостиницу. С эмче эсом договорились. Они тоже подписали, почти с первого раза. Наши пожарники мурыжили полгода и подписали.
Он огляделся по сторонам виноватым взглядом – не подслушивает ли кто. И добавил с некоторой долей отчаянности в голосе:
– Просто так, думаете, подписали? Нет. Дал взятку. Договорились с их начальством. Ну, мол, все. Три года, как полагается, по закону никто к вам не придет. И что же? Генерал уехал в отпуск. И позавчера приползает ко мне проверяющий. Я ему говорю: вы по закону не имеете права меня три года проверять. А он мне показывает письмо «трудящихся». Мол, по сигналу пришли. Пенсионерка написала, что в нашей гостинице нарушаются правила пожарной безопасности…
– Да они сами такие письма сочиняют! – вступил в разговор немецкий фермер.
– Это потому, что это государство – наш враг! – хорошо принявший на грудь очередной бокал Дубравин, как говорится, вставил «доброе слово». И помолчав, опять заговорил о своем, наболевшем:
– Вот что мне делать? Пойти взять ружье? Отправиться в эту налоговую и пристрелить эту собаку, которая мне мешает жить и работать?!
От соседнего столика, услышав столь резкое высказывание и шум, к ним подошел председатель собрания – хитрющий промышленник старого закала, занимающийся всем на свете – от строительства гостиниц до производства ракетных компонентов. Сухой, чтобы не сказать тощий, и в свои семьдесят лет выглядевший бойким живчиком. Он принялся тушить разгорающийся и грозящий нарушить благочинность разговор:
– Что вы? Что вы? Зачем так громко?! Никого не надо стрелять! Давайте лучше нальем еще по бокальчику. И выпьем за губернатора, который столько делает для области. Видно, нам его Бог послал, что после стольких бесславных лет наконец-то нам повезло и появился такой человек.
Что ж, тут, как говорится, ничего не попишешь! Это действительно правда. И все дружно зазвенели бокалами над фуршетным столиком, застланным белой скатертью.
Возвращаясь домой, Дубравин вспоминал давнишний разговор с губернатором. Разговор о подборе кадров. Исходили из того, что толковых людей мало. И непонятно как комплектовать команду. Рюриков считал:
– Надо находить достойных, а главное, порядочных людей. И эти люди, пусть они даже непрофессионалы, поведут дело по-новому, по-человечески. Они в свою очередь найдут себе достойных и порядочных товарищей. Так будут создаваться команды…
«В сущности, от такого подхода несет толстовщиной, – думал Александр. – О чем-то похожем писал в “Войне и мире” Лев Николаевич. Если, мол, люди гадкие и подлые собираются в кучу и составляют силу, то людям хорошим надо делать то же самое! Но увы и ах! Даже самые порядочные и достойные вряд ли могут сломать сложившуюся за века систему. Да к тому же в той зачумленной атмосфере, в которой живет госаппарат, и самые достойные люди меняются».
Так что по этому пункту у Дубравина было особое мнение. Он считал, что на чиновничество можно воздействовать только страхом. «Чтобы дерьмо не застывало, его надо как можно чаще мешать! Проводить ротации. Засидевшихся гнать в шею с должности».
IX
В последние месяцы Александра по ночам стали преследовать какие-то странные, яркие, как картины Ван Гога, сны. Иногда обрывочные, иногда цельные, с сюжетом и смыслом. Как будто что-то давно забытое, стертое из памяти, начало толкаться изнутри, пыталось всплыть из глубины подсознания на поверхность. С одной стороны, это его беспокоило, а с другой – как-то даже радовало. Потому что в этих ярких снах он жил и переживал что-то важное, радостное, бесспорное… Как будто во сне к нему приходили близкие-близкие, но давно забытые люди…
Их в комнате четверо. Он и три его друга – Коля, Алексей и Сергей.
Лобастый Коля – самый старший и самый близкий. Играют в солдатики.
Он разложил на столе карту сражения. И верховодит оттуда полками.
Сегодня он – Наполеон. А Коля – Кутузов.
Хозяин специально согласился на эту роль. Потому что все хотят выигрывать. И когда проигрывают, то обижаются. И потом их не зазовешь снова. А играть одному скучно. Вот он и стал Наполеоном при Бородино.
Ах, как азартно идут в атаку его блестящие кирасиры! Как мощно бьют батареи! Вот-вот его великая армия сметет русские полки в центре. И прорвется в тыл. Но увы и ах! Он уже видит, как куксится Коля-Кутузов, как начинает сжимать губы старший из братьев – восьмилетний Алексей. И подает команду трубить отступление. Дружба для него дороже победы. Тем более что историческая правда так до конца и не определена…