Огни Нарбондель

Еще один кобольд затих на острие, сияние жизни медленно угасало в его глазах, и наконец они стали холодными и тусклыми как камень. В то время, как одна рука освобождала клинок, другая выбросила бич. Гибкая кожа обвилась вокруг шеи бегущего кобольда, остановив его. Он схватился было за горло, пальцы беспомощно царапали кнут. Зак привычно потянул бич, ломая шею.

Возбуждение зажглось в его груди. Закнафейн жил около четырех столетий, и почти все эти годы он провел, совершенствуя свое воинское искусство. Это было его призвание. Это было то, для чего он рожден.

Зак легко танцевал в толпе бьющихся в истерике кобольдов, впав в транс избиения. Убивая подобных злобных тварей, он ощущал ясность, которую не мог почувствовать иначе. В отличие от всего остального в запутанном и жестоком мире темных эльфов, это было ему понятно. В Мензоберранзане вся жизнь строилась вокруг положения в обществе. Все благородные Дома города были вовлечены в бесконечную игру интриг, союзов и предательств. Все средства служили одной цели: добиться благоволения темной богини Лолт. Получившие благословение Паучьей Королевы могли рассчитывать на могущество и богатство; вызвавших ее недовольство ждала смерть. По мнению Зака карабкаться по Лестнице Лолт было бесполезным занятием. Ни одна семья не оставалась в ее фаворе бесконечно. Все были обречены со временем пасть. Он не желал принимать участие в этой бессмысленной игре. Интриги, обман, заговоры - были ему безразличны. Но вот это - еще один кобольд с криком умер под ударом клинка - это он понимал. Зак прищурился.

Маленькая пещера замерла в тишине, нарушавшейся только жалобным повизгиванием единственного оставшегося кобольда, распростершегося перед ним. Все остальные были мертвы. Зак занес адамантитовый меч, собираясь закончить начатое, кровь его горела радостью.

И тут он увидел. Свисая с серебристой нити в пяти шагах от него, он наблюдал за ним своими глазами, похожими на черные, многогранные драгоценные камни. Паук.

Меч остановил свой спуск. Зак смотрел на арахнида. Простой каменный паук, спокойно уместился бы в его ладони. Но все пауки посвящены Лолт. И все они ее слуги. Привкус отвращения металлом растекся по его языку. Он убивал кобольдов ради себя, чтобы пригасить собственную жажду. Но ведь это служило и Лолт, не так ли? Кобольды были врагами дроу, ее детей. И их смерти только радуют ее.

Губы его скривились, улыбка сменилась гримасой ненависти. Он отвернулся от последнего кобольда, и тот удивленно пискнул, подумав, что каким-то образом избежал неминуемой смерти. Не глядя Зак ткнул мечем назад, оборвав глупую надежду существа, заставив его замолчать. Но в этом не было удовольствия. Теперь не было. Он смотрел на паука, щупал рукоять бича и понимал, что может раздавить его в мгновение ока. Но даже он не смел причинить вред посланцу Лолт. Рука его отодвинулась от оружия.

Сумрак, еще темнее, чем застоялый воздух Подземья, сгустился вокруг него. Безрадостно собрав трофеи, он направился назад, к городу дроу.

К тому времени, когда он достиг границ гигантской пещеры Мензоберранзана, сумрак превратился в отчаяние. Сидя на широкой спине ящера он разглядывал поселение темных эльфов - его дом, где он не чувствовал себя дома. Давным-давно, как говорят легенды, темные эльфы жили на поверхности. Бок о бок со своими лесными родичами, без успокаивающей каменной крыши над ними, была лишь бесконечная пустота, зовущаяся небом. Как бы не чувствовал себя Зак среди своего народа, мысль о жизни на поверхности заставляла кровь стыть у него в жилах. Дроу слишком изменились за тысячелетия жизни под землей, они никогда не смогут больше жить наверху. Теперь они существа тьмы. Лолт проследила за этим. Она сделала их тем, чем они стали - и за это Зак ненавидел ее.

Зак позволил взгляду скользить по открывавшемуся перед ним виду. Бледный волшебный огонь, который создавали маги различных Домов, освещал фантастические образы, в которые были превращены сталактиты и сталагмиты. Каменные шпили соединялись изящными мостами. За пять тысячелетий жизни дроу в этом месте ни один камень не остался необработанным. Каждый кусочек был покрыт резьбой и отшлифован, изменен согласно желаниям дроу. Точнее, каждый кроме Нарбондель.

Грубой каменный столб стоит, как и стоял все эти тысячелетия, в центре пещеры. В бесконечной тьме не было смены дня и ночи, отмечавшей течение времени. Нарбондель служила часами города. Каждый день архимаг Мензоберранзана накладывал заклинание огня на основание столба. За день магический огонь рос, пока наконец вся колонна не расцвечивалась его теплом, и затем пропадал в холодную темноту - Черная Смерть Нарбондель - с которой цикл начинался вновь.

Несмотря на заклинания магического огня, каждый день Нарбондель вновь становилась черной. В конце концов, тьма всегда побеждала. Зак мотнул головой. Возможно, он просто дурак, раз подумал, что чем-то отличается от своих жестоких сородичей. Он убивал только злобных существ вроде кобольдов, но ведь жаждал он именно убийства, не так ли? Может быть, он точно такой же. Это был, наверно, самый глубокий из его страхов.

Слабый шум разрушил тягостное течение его мыслей. Что-то дергалось у его горла. Он потянулся к мешочку на шее и вытащил оттуда знак Дома До'Урден. На адамантитовом диске было изображение паука, в каждой лапе он держал различные виды оружия. Монета сияла серебристым светом, и была теплой на ощупь. Его звали. Матрона-мать Мэлис, повелительница Дома До'Урден, требовала присутствия мастера оружия.

На мгновение Закнафейн оглянулся в темноту позади него. Он почти решился броситься назад, в Темные Владения, оставить город навсегда. Шансы выжить в Подземье у дроу-одиночки ничтожны, - но они есть. И он будет свободен.

Металлический диск вновь дрогнул в ладони, тепло стало неприятным. Зак вздохнул. Мысли о бегстве исчезли. Он принадлежал Подземью еще меньше чем этому месту. Нравилось ему это или нет, его дом тут. Он заставил ящера двигаться быстрым шагом, направляясь к арке ворот, ведущих в город дроу.

Не стоит заставлять ждать матрону-мать собственного Дома.