Страница 10 из 19
— Но почему Стелла не взяла с собой Луизу? — не могла не спросить я.
— Она не знала толком, куда они едут, что их там ждет, Европа тех лет не была так уж привлекательна в плане материального благополучия. Найти с ходу работу было непросто. В общем, они сочли за лучшее временно поместить девочку в приют. Но, как это бывает, все складывалось совсем не в соответствии с намеченными планами. Прошел год, прежде чем Алекс устроился на постоянную работу. А Луиза опять не могла работать, поскольку теперь уже ждала ребенка от мужа. Карьера Алекса складывалась вполне удачно, но жена родила ему двойню. Я предполагаю, что тут еще есть и причины психологические. Луиза не стала желанным ребенком для ее матери. Будучи беременной, Стелла переживала абсолютно не те эмоции, которые способствуют развитию материнских чувств. Так или иначе, прошло три года, а девочка все еще оставалась в приюте. А тут появилась семья, которая захотела удочерить малышку. Простые люди. Женщина работала поварихой в том самом приюте. Ее муж служил садовником. Своих детей у них не было, по какой-то причине они не могли произвести на свет собственного ребенка. А девочка была такая славная, я ведь ее навещала время от времени. Иногда всерьез жалею, что сама не решилась ее удочерить. Стелла дала согласие, и ее дочь обрела новую семью. Как часто бывает в таких случаях, семья продала свой дом и уехала куда-то в другое место, где никто не знал, что их дочь не их кровный ребенок.
— А вы не знаете фамилию пары, удочерившей Стеллу?
— Нет, у меня не было повода поинтересоваться, но я думаю, что для полиции не проблема все это выяснить. Адрес приюта я вам, конечно, сейчас запишу. Вообще факт усыновления, насколько я знаю, не разглашается из гуманных соображений. Но в данном случае… Надеюсь, Луиза не потеряла право на наследство своего родного отца?
— Нет, не потеряла, это ведь он от нее отказался, а не она от него. Ее права в таком случае полностью сохраняются. В силу малого возраста вопрос об удочерении решался без ее участия, следовательно, закон не предусматривает лишение ребенка прав наследования имущества его кровного отца, если в завещании это не было отдельно оговорено. Но Парр не оставил подобного распоряжения.
Здесь, собственно, полезная для дела часть нашего разговора и закончилась. Но нам было очень приятно пообщаться и просто так. Энжи рассказывала забавные случаи из жизни фирмы «Стиль» и из своей биографии, расспрашивала меня о моей необычной, по ее представлениям, работе. Советую читателю запомнить имя Энжи Барт, поскольку однажды ей тоже пришлось быть моей клиенткой. Но в тот день, когда мы с ней познакомились, кто мог это предполагать?
Трагедия в доме Дэниса Зальцмана
Домой я вернулась поздно вечером, но не удержалась и позвонила Дэвиду.
— Да, то, что мне удалось выловить в прессе и в Сети, немногое добавит к твоему рассказу, — заявил Дэвид, выслушав мой отчет о поездке в Мэрвик. — Все, что противоречит этим фактам, скорее всего — просто вымысел или досужие байки.
— А что выяснил комиссар? — спросила я. — Пару раз звонила ему, но он не смог со мной поговорить: то сидел на совещании у начальства, то был занят.
— Мне тоже не удалось его поймать, так, чтобы можно было нормально разговаривать. Боюсь, что нам придется потерпеть до завтра. Встретимся в управлении?
— Да, как и договаривались.
Но, едва я положила трубку и хотела пойти на кухню, чтобы выпить стакан сока, мой телефон зазвонил.
— Да, — коротко откликнулась я, будучи уверена, что услышу опять голос Дэвида, вспомнившего еще что-то, по его мнению, важное. Но это был Эрик Катлер.
— Приветствую вас, коллега, — начал он с привычной фразы. — Вижу, что вы уже вернулись, и надеюсь, что не с пустыми руками. Но беспокою я вас по другому поводу.
— Что-то случилось? — догадалась я.
— Да, я сейчас еду в дом полковника Зальцмана. Он убит. Поскольку мы с самого начала ведем это дело вместе, я подумал, что…
— Конечно, если вы согласны заехать за мной…
— Вы не очень устали?
— Комиссар, неужели вы думаете, что после вашего сообщения я смогу уснуть?
— Тогда через десять минут я заеду за вами. Да, кстати, Дэвид тоже обещал приехать.
Вот так мы все и оказались в доме отставного полковника Дэниса Зальцмана. Дом Зальцмана, нужно сказать, был таким же внушительным, как и его автомобиль, да и как он сам — при жизни, разумеется. Теперь это было просто тело пожилого человека, убитого выстрелом из огнестрельного оружия, предположительно из пистолета, как сказал встретивший нас на месте происшествия инспектор, который прибыл туда по вызову. В доме уже работала следственная бригада.
— Выстрел в голову, — стал докладывать инспектор комиссару, как только тот представился. — Рядом с правой рукой потерпевшего мы нашли пистолет, из него недавно стреляли. Сначала подумали было, что это самоубийство, но как только приехал эксперт, стало понятно, что — нет, всего лишь инсценировка. Выстрел был сделан с такого расстояния, что самоубийство полностью исключается.
— Кто первый увидел тело? Кто звонил в полицию? — спросил комиссар, рассеянно наблюдая за действиями экспертов.
— Его шофер Тим Солтинг. Он привез его пару часов назад из театра, старик очень любил балет. Затем Солтинг поставил машину в гараж и хотел, как обычно, занести хозяину ключи и идти к себе — парень живет здесь же, его комната на втором этаже. Тим увидел открытую дверь кабинета, в кабинете горел свет, он вошел, ну, а тут все это… Он говорит, что еще на лестнице почувствовал запах пороха.
— Он ни с кем не столкнулся, как я понимаю, — комиссар не спросил, а уточнил.
— Нет, он подумал о самоубийстве, поэтому даже не стал осматривать кабинет как следует, сразу позвонил в полицию, а выходя, закрыл кабинет на ключ.
— Где он сейчас?
— У себя в комнате. Вы хотите с ним поговорить?
— Да, похоже, он пока единственный свидетель. Пригласите его сюда, пожалуйста.
И опять мотивы?
Это был именно тот шофер, которого я уже видела за рулем автомобиля Дэниса Зальцмана. Помните? Он привозил полковника на похороны Парра.
— Извините нас, господин Солтинг, — начал комиссар разговор со свидетелем, — время, конечно, позднее, но я не стану вас долго задерживать.
— Какие могут быть извинения, комиссар, я не скоро смогу уснуть после того, что видел…
— Я вас понимаю. У меня к вам несколько вопросов.
— Спрашивайте, конечно, отвечу с полной откровенностью, сообщу все, что знаю.
— Вы давно работаете у Зальцмана?
— Я у него служил в части, потом вышел в отставку по состоянию здоровья. Сердце стало беспокоить, вот врачи и посоветовали перейти на гражданский образ жизни. Получил я небольшой пенсион, снял квартиру, не здесь, в Тотридже, славный городок, между прочим. Прожил там год. Все ничего, здоровье поправил, но я — человек одинокий, так уж получилось. Скучно без работы. Ну а полковник Зальцман приехал как-то в Тотридж отдохнуть, вот мы с ним там и встретились. Он ведь тоже вдовец, бездетный. Предложил поработать у него, пенсия у меня небольшая, да и, я же говорю, скучно мне было… В общем, согласился. Опять же, столица…
— Он нанял вас в качестве шофера?
— Не совсем. По договору я жил в его доме, присматривал за хозяйством. Но если было нужно, конечно, возил его на автомобиле.
— Что значит — присматривал за хозяйством?
— Ну, нанимал людей: механика, повара, садовника, женщин для уборки в доме и во дворе. Еще следил за их работой, ну, я не знаю, как назвать эту должность. Иногда он просил почитать ему газеты: у него была катаракта, а операции он боялся.
— Получается, что вся его жизнь с момента, как вы поступили к нему на службу, проходила у вас на глазах? — подвел итог услышанному Эрик Катлер.
— Можно сказать и так, — подтвердил Солтинг.
— Тогда, быть может, вы знаете человека, который мог желать смерти полковнику?