Страница 14 из 25
Отныне единственного человека, к которому я всегда мог обратиться по любому вопросу, который выслушает и как минимум постарается понять - не было. И это было... тяжело. Да, у меня есть мать, но, чего уж там, это я её должен всеми силами оберегать и помогать, а никак не наоборот. К ней не подойдёшь в поисках совета, разве что в отдельно взятых ситуациях, а любые проблемы будешь всеми силами решать сам, лишь бы сам факт их существования не дошел до неё.
Больше всего хотелось просто взять и отринуть произошедшее. Забыть, словно дурной сон, но сейчас я особенно отчётливо осознавал, что дядя Артур был бы категорически против бегства от реальности в любых его формах. А потому сейчас я мог только одной - стиснуть зубы и заняться... да хоть чем-нибудь. В конце концов, Интегре сейчас приходиться в разы тяжелее. Она даже написать сама не смогла...
- "Я обязан её поддержать" - вектор деятельности мгновенно наметился сам по себе.
Правда, написать сколько-нибудь внятные соболезнования оказалось не так уж и просто, в результате чего несколько листов пергамента быстро отправились в утиль. Зато это помогло немного собраться с мыслями и с четвёртой попытки я всё же написал письмо... но только не в особняк Хэллсингов, а домой. Слова-словами, а в первую очередь здесь важно именно личное присутствие.
Однако ни вечером, ни следующим утром ответа от матери я так и не получил, после чего тут же накропал второе письмо. Но прошли ещё сутки, а ответа всё ещё не было и это было крайне странно. С одним отдельно взятым посланием могло что-то случиться: сова доставила не туда или почтовая служба умудрилась облажаться. Но чтобы с двумя подряд? Настроение было и так ужасным, а теперь к нему добавились ещё и всевозможные жуткие предчувствия.
Попросту не зная, что делать в такой ситуации, я подался к декану, но та быстро завернула меня, мотивируя это тем, что без разрешения родителей никуда меня отпустить не может, даже если сама того захочет. Таковы школьные правила, и какие-то действия она сможет предпринять, только если связи с родителями или опекунами не будет в течение длительного времени. И, в общем-то, тут всё было вполне понятно, никто не хотел дёргаться без веской на то причины, но это никоим образом не помогало разрешить возникшую проблему.
Довольно неожиданно решение подсказал Пол, который быстро вытянул из меня причину моей подавленности. Идея, в общем-то, была проста и лежала на поверхности, но почему-то мне в голову так и не пришла. Я в целом ощущал некую апатичность и заторможенность сознания, хотя, возможно, это просто отговорка. А предложил Кирстон следующее: он отписывается к себе домой, его родители звонят домой ко мне, узнают, что к чему и, если возникает таковая надобность, пишут ответное письмо своему сыну, который в свою очередь доносит информацию до меня.
В такой схеме осечек уже быть не могло. Точнее, если вновь не будет никакого ответа, то можно будет смело требовать от школьного руководства каких-либо действий, поскольку дело запахнет некой информационной блокады. Но на этот раз ответ пришел... о чем я очень быстро пожалел.
- Слушай, Крис, тут такое дело... - Получив за обедом весточку от родителей и прочитав её Пол откровенно занервничал, что для него было откровенно странным. Само собой это тут же меня насторожило. - Мои говорят, что дозвонились до твоей матери, но как только она поняла с кем разговаривает, то потребовала больше сюда не звонить и положила трубку. Такие дела.
- Понятно... - в ответ протянул я, хотя на самом деле всё было ровно наоборот.
С чего вдруг моя мать повела себя так странно? Судя по всему, мои письма вполне себе доходили до неё, но она на них намеренно не отвечала. Вопрос - почему? Неужели не понимает, как для меня это важно? Бред. Прекрасно понимает, и тут даже думать нечего. Но при этом настолько не хочет, чтобы я присутствовал на похоронах?
- "Не нужно обижаться на Карен, Кристофер" - тут же всплыли в голове слова отчима, и случившийся тогда разговор сразу стал казаться куда глубже, нежели в тот момент. Если так подумать, то на праздниках я вёл себя сдержано и не давал особых причин для подобных бесед. Неужели Генри уже тогда понимал, насколько может обостриться ситуация? А ведь он фактически чужой человек. Да уж...
Выходило, что мама прекрасно понимала, ну или чувствовала каким-то своим особым чутьём, зачем меня звал крёстный? И ей всё это настолько не нравилось, что тема состояния дяди Артура даже стала своеобразным табу. А теперь ещё и это. Но ведь в его просьбе не было ничего такого - меня всего лишь просили помочь, а не на войну отправляли. И тут такая острая реакция. Настоящий удар в спину от самого родного и близкого человека. Причем, отчего становилось особенно больно, она даже не собиралась это обсуждать. Просто решила за меня и всё.
- "Ну и что теперь делать?".
***
Разумеется, я попытался ещё раз написать домой, только на этот раз использовал свои догадки, чтобы добиться хоть какого-то результата. И отчасти это удалось. Мне всё же пришел ответ, но не от матери, а от отчима:
"Здравствуй, Кристофер. Я читал твоё последнее письмо, и в общих чертах ты всё правильно понял. Догадываюсь, какие чувства ты сейчас испытываешь, но постарайся не судить строго: твоя мать настолько боится потерять тебя, что поступает поспешно, необдуманно и даже глупо. Но всё это от того, что она сильно тебя любит - чувства всегда иррациональны. Уверен, скоро она сама это поймёт и тогда всё разрешиться. В свою очередь я тоже постараюсь ей напомнить, что ты уже не ребёнок. Постарайся набраться терпения и не наделать глупостей.
P.S. Писать приходится в тайне от Карен, а я не очень понимаю, как у вас работает почта, так что остаётся надеяться, что я ничего не перепутал".
Отчасти оно меня успокоило, хотя всё равно ситуация оставалась крайне неприятной. Сдавалось мне, что дома сейчас не лучшая атмосфера и не факт, что к моему возвращению она рассосётся. Но куда неприятней оказался тот факт, что прошло ещё два дня, а дело не стронулось с мёртвой точки, хотя сроки уже начали поджимать. Предчувствия тоже были не самыми радужными: я-то хорошо знал, какой мама бывает упёртой. Тут основная надежда была на то, что раз она не решилась мне ответить сама, то это потому, что полной уверенности в своих действиях не испытывала. В любом случае, в очередной раз марать бумагу явно было бесполезно, а потому напрашивалась острая необходимость в некоем запасном варианте. Но особых идей у меня не было, а потому вновь приходилось уповать на чужую помощь.
Прямо после ужина в нашей комнате общежития собрались те, кто мог что-то посоветовать и при этом серьёзно отнесётся к таковой просьбе. Не самый массовый "совет" получился: Билл Уизли, Пол Кирстон и шестикурсник Тим Беркс. С этим парнем мы неплохо сошлись на почве "маглорождённости", но реальными друзьями так и не стали: слишком уж он фанател от всего волшебного, да и в остальном интересы расходились.
- Так, парни, мне нужна ваша помощь. Есть идеи, как можно незаметно выбраться из Хога и смотаться в Лондон? - как только дверь за последним из приглашенных на "дружескую посиделку" закрылась, тут же зашел в лоб я. Особой огласки в этом деле я не опасался. Чтобы гриффиндорцы да заложили своего на какой-нибудь авантюре? Не бывать такому! Тем более и люди-то не посторонние.
- Однако... - ошарашенно протянул Тим.
- Однако... - с идиотско-восхищённым выражением лица поддержал его Пол.
Сдержался один только Уизли, да и то, чтобы тут же выдать более содержательную фразу:
- Одна есть - ты вконец сдурел. Прогулы - это мелочь, а вот за самоволку тебе такое устроят...
- Если поймают, - и это была констатация факта, а не проявление шапкозакидательских настроений. Риск был оценён и признан приемлемым. Хотя я всё же надеялся, что к подобным методам не придётся прибегать.
- Ты недооцениваешь наших преподов, - недовольно встряхнул шевелюрой рыжий, - свалить их Хога может и получится, но они об этом точно узнают.