Страница 27 из 28
В конце концов стратегически мыслящие европейцы, даже несмотря на открытую полемику вокруг самовластного решения США свергнуть Саддама Хусейна, прекрасно понимают, что односторонний характер американской политики отчасти определяется исключительной ролью Америки в сфере безопасности и что вынужденное согласие с такой политикой есть та цена, которую другим странам приходится платить за сохранение готовности Америки к действиям в мире, где не так просто провести грань между отдельными мотивациями, касающимися экономики, права, морали и безопасности. Это состояние готовности проистекает из исторически свойственного Америке представления о себе как мировом образце воплощения свободы. Если бы Америка скрупулезно соблюдала международные правила, если бы старательно избегала демонстраций силы при решении экономических вопросов, представляющих особый интерес для важных категорий американских избирателей, или проявляла покорную готовность ограничить собственный суверенитет и подчинить свои вооруженные силы юрисдикции международного права, то она, вероятно, не стала бы державой, действия которой способны стать последним спасительным средством предотвращения глобальной анархии. В общем, стоит посоветовать европейцам тщательно взвесить все те последствия, которые наступят (как для них, так и для остального мира) в случае превращения Америки в сговорчивого партнера, склонного легко жертвовать своим руководящим статусом ради достижения минимального коллективного консенсуса.
Однако полемика 2003 года вокруг Ирака, столкнувшая Вашингтон с Парижем и Берлином, становится еще более тревожным знаком. Эта размолвка должна послужить сигналом, предупреждающим об уязвимости трансатлантических отношений, которая вполне может напомнить о себе, если взаимные укоры и недостаток обоюдного понимания когда-нибудь подтолкнут европейцев к антиамериканским позициям, дав им мотивацию всерьез взяться за создание независимой военной мощи. Европа, положившая в основу своего политического объединения откровенное самоопределение как «противовес» Соединенным Штатам (т. е. де-факто антиамериканской силы), разрушит Атлантический союз.
Пока ни у мечтаний, ни у кошмаров обеих сторон нет серьезных шансов стать явью. Ни одна из них не станет удовлетворять все чаяния другой, но и худшие опасения каждого из партнеров едва ли оправдаются. В ближайшие по меньшей мере десять лет, а скорее и дольше, у Европы не будет достаточного политического единства и стимулов, чтобы пойти на финансовые жертвы, необходимые для превращения в военную державу глобального уровня[27]. Европа не создаст угрозы первенству Америки хотя бы потому, что процесс становления европейского политического единства окажется в самом лучшем случае очень медленным и постепенным. Рост числа членов ЕС до 27 еще более усложнит и без того чрезмерно громоздкие и весьма бюрократизированные структуры европейской интеграции, напоминающие гигантский экономический конгломерат.
У конгломератов не бывает исторических мечтаний, а есть только материальные интересы. Безликие бюрократические институты Европейского союза бессильны пробудить народные чувства, необходимые для политического признания. Как язвительно выразился один французский комментатор, «первородный грех Европы, от которого она еще не очистилась, состоит в том, что ее зачали в служебных кабинетах. И там же происходил ее расцвет. Построить общую судьбу на таком фундаменте так же сложно, как влюбиться в коэффициенты роста или в квоты на молоко»[28]. Превыше всего для Европы – ее заинтересованность в общемировой стабильности, в отсутствие которой европейское здание ожидает обвал. Поэтому со временем Европейский союз обзаведется атрибутами военно-политической державы, точь-в-точь как многие гигантские мультинациональные корпорации заводят для охраны своих жизненно важных интересов собственную вооруженную службу безопасности. Но даже после этого военные усилия Европы будут в течение какого-то периода по большей части дополнять военные возможности Америки, не составляя им конкуренции.
Не исключаемые в перспективе военные доблести Европы едва ли станут вдохновляться транснациональным европейским шовинизмом, что тоже вселяет надежду. Это означает, что даже более могучая в политическом и военном отношении Европа будет проявлять в международных делах сдержанность, продиктованную ограничениями, органически вытекающими из сложной природы ее континентального единства и нечеткости ее политического профиля. Лишенная миссионерского пыла и самоуверенного фанатизма, будущая Европа может явить вдохновляющий пример политики ответственного многостороннего взаимодействия, которая в итоге и требуется человечеству.
Оказавшиеся на поверхности в связи с проблемой Ирака острые трансатлантические разногласия не должны заслонять того, что Европа, по своей природе ориентированная на многостороннее сотрудничество, и Америка, тяготеющая к самостоятельной позиции, идеально подходят для глобального брака по расчету. Действуя в одиночку, Америка может первенствовать, но ей не достичь всемогущества; Европа, действуя подобным образом, может наслаждаться богатством, но ей не преодолеть своего бессилия. Эта истина осознается по обе стороны Атлантики. Америка, даже несмотря на ее однобокую сосредоточенность на терроризме, нетерпеливость в отношении союзников, уникальную роль в сфере глобальной безопасности и представление о своей исторической миссии, понемногу все же приспосабливается к постепенному развитию региональных и других международных консультативных механизмов. Ни Америка, ни Европа не добились бы таких внушительных успехов друг без друга. Вместе они образуют ядро системы общемировой стабильности.
Жизненная стойкость этого ядра зависит от соответствующей повестки дня американо-европейского взаимодействия, которая не должна исчерпываться спорными вопросами. И такая повестка дня имеется, вопреки печальному опыту весны 2003 года. Ее самый неотложный пункт – остро необходимое трансатлантическое сотрудничество для стабилизации ситуации на Ближнем Востоке. Как утверждается в главе 2, если такое совместное стратегическое начинание не будет предпринято, интересы безопасности и Америки, и Европы в Ближневосточном регионе пострадают. А объединенные усилия позволят привнести в атлантические отношения общую геополитическую цель.
В более долгосрочной перспективе единой магистральной задачей останется расширение Европы, которому более всего будет способствовать политическая и географическая взаимодополняемость структур ЕС и НАТО. Расширение есть наилучшая гарантия таких неуклонных изменений в ландшафте европейской безопасности, которые позволят раздвинуть периметр центральной зоны мира на планете, облегчить поглощение России расширяющимся Западом и вовлечь Европу в совместные с Америкой усилия ради упрочения глобальной безопасности.
Расширение ЕС и НАТО – логичный и неизбежный результат благоприятного исхода «холодной войны». После исчезновения советской угрозы и освобождения Центральной Европы от советского господства сохранение НАТО в качестве оборонительного союза против уже несуществующей советской угрозы не имеет никакого смысла. Кроме того, отказаться от продвижения в Центральную Европу – значит бросить на произвол судьбы действительно нестабильный пояс не очень благополучных и плохо защищенных европейских государств, зажатых между процветающим Западом и охваченной смутой постсоветской Россией, со всеми вытекающими отсюда потенциально разрушительными последствиями для всех сторон.
Итак, у Европейского союза и НАТО нет выбора: чтобы не лишиться обретенных в «холодной войне» лавров, они вынуждены расширяться, даже если с принятием каждого нового члена нарушается политическая сплоченность Евросоюза и осложняется военно-оперативное взаимодействие в рамках атлантической организации. Что касается ЕС, то раскол между так называемой «старой Европой», в большинстве своем воспротивившейся лихорадочному стремлению администрации Буша к войне с Ираком, и поддержавшей Вашингтон «новой Европой» рельефно выявил возросшие трудности становления общей европейской внешней политики. В ответ Франция и Германия могут попытаться сколотить внутри ЕС неформальную группу, призванную говорить и действовать от имени Европы, однако в ближайший период Европейскому союзу как таковому предстоит оставаться в основном экономической, а не политической реальностью.
27
В реальности происходит увеличение разрыва в военной мощи между Соединенными Штатами и Европейским союзом. Системный сравнительный анализ расходов США и Западной Европы на исследования и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) военного назначения, выполненный в начале 2003 года в Министерстве обороны Франции, показал, что Европа стоит на пороге «подлинного технологического разоружения», поскольку совокупные расходы европейских стран составили всего 40 % от расходов США в 1980 году, 30 % – в 1990 году и менее 23 % – в 2000 году. См.: Isnard J. L’Europe menacée par le désarmement technologique // Le Monde. – 2003. – 15 avr.
28
Le Gendre B. L’Europe de demain se cherche un passé // Le Monde. – 2002. – 23 nov.