Страница 11 из 28
Соединение терроризма с распространением оружия массового поражения (ОМП) – это действительно устрашающая перспектива. Но и к этой проблеме нельзя подходить с позиций абстрактных рассуждений на тему «зла» или полагаясь лишь на американское могущество. Дело осложняется тем, что поведение самой Америки в сфере распространения ОМП не так уж и безупречно. Соединенные Штаты содействовали усилиям Великобритании в создании ядерного потенциала, негласно помогали в том же Франции, попустительствовали, а возможно, и напрямую помогали ядерным программам Израиля, закрыли глаза на подобные действия Китая, Индии и Пакистана и, наконец, проявили неразборчивую беспечность к собственным ядерным секретам. Когда критики укоряют США в том, что все их нынешние опасения по поводу распространения ОМП запоздали, в этом есть доля правды.
Кроме того, очень многие за рубежом, прежде всего в Западной Европе, ставят под сомнение побудительные мотивы Америки, подозревая, что ее внезапная глубокая озабоченность распространением таких видов оружия лишь отчасти продиктована шоковым эффектом 11 сентября. Одной из причин обеспокоенности Америки потенциальным появлением оружия массового поражения и средств его доставки у Ирана и Ирака, столь ярко контрастирующей с равнодушием к наличию ядерного оружия у Израиля, считают понятную заинтересованность Израиля в разоружении этих государств и недопущении их перевооружения в будущем. Включение Северной Кореи в «ось зла» обычно интерпретируется как намеренный ход в расчете скрыть более узкий, односторонний характер позиции Америки, которую тревожит процесс распространения ОМП именно в ближневосточном регионе.
Стремление некоторых иностранных государств связать с объявленной Америкой войной против терроризма решение своих собственных задач внесло еще больше неразберихи в определение угрозы, создав дополнительный риск превращения этой войны в объект политического «пиратства» со стороны других держав. Знаменательно, что и премьер-министр Израиля Ариэль Шарон, и Президент России Владимир Путин, и бывший председатель КНР Дзян Цзэминь ухватились за понятие «терроризм», чтобы реализовать собственные замыслы. Всем троим расплывчатое американское определение «глобального терроризма» пришлось как нельзя более кстати, послужив удобным оправданием операций по подавлению, соответственно, палестинцев, чеченцев и уйгуров.
Отправной точкой для поиска эффективного ответа на угрозу террора в сочетании с распространением ядерного оружия должно стать признание наличия связи обоих этих явлений с конкретными региональными проблемами. Никакие разговоры о «глобальном терроризме» не помогут заслонить региональность происхождения террористов, вполне определенную направленность их ненависти или их религиозные корни. Подобным же образом угроза распространения ОМП, особенно в ее взаимосвязи с поощряемым на государственном уровне терроризмом, имеет преимущественно региональное, а не глобальное происхождение.
Из этого следует, что эффективно противодействовать все более опасному стремлению Северной Кореи к обладанию ядерным потенциалом, чреватому цепной реакцией его дальнейшего распространения, можно лишь с учетом сложившегося в Северо-Восточной Азии регионального контекста и принимая во внимание как специфические, так и коллективные интересы Южной Кореи, Китая и Японии. Независимо от формулы «оси зла», успешно решить эту проблему можно только на основе признания и удовлетворения особых интересов ведущих государств региона. Верность этого тезиса подтверждается той настойчивостью, с которой Америка пытается вовлечь Северную Корею в многосторонний региональный диалог по вопросам нераспространения, столь резко контрастирующей с американской политикой в отношении Ирака и Ирана.
Ответы на вызовы терроризма и распространения ОМП не могут быть найдены без Америки, но они, конечно же, не могут исходить исключительно от одной Америки. Война против ближневосточного терроризма приведет к реальному уничтожению террористических организаций лишь тогда, когда они утратят социальную опору и, следовательно, способность пополнять свои ряды и когда наконец иссякнут источники их финансирования. Даже одержав подобную победу, едва ли можно будет ощутить ее плоды немедленно. Поставить же под контроль распространение ОМП удастся, если действия подозреваемых государств либо станут объектом эффективных международных инспекций, либо будут жестко пресекаться внешней силой. В обоих случаях решающую роль будет играть деятельное участие Америки, но добиться результата окажется намного легче, если американские инициативы завоюют искреннюю международную поддержку.
Конечно же, Соединенные Штаты достаточно могущественны, чтобы сокрушить Северную Корею или любое ближневосточное государство, помочь Израилю обеспечить свою безопасность и сохранить контроль над всем Западным берегом и Газой, чтобы поддержать антитеррористические карательные силовые операции против Сирии и удержать египтян или саудитов от антиамериканских либо антиизраильских действий. Что касается военной кампании против Ирана, то ее можно свести к выборочным ударам по иранским объектам, причастным к созданию оружия массового поражения, ограничив тем самым масштабы необходимых военных усилий.
Подобного рода действия могут поставить заслон распространению ядерного оружия хотя бы на ближайший период. Но их способность излечить террористический недуг весьма сомнительна. Несомненно, они вызовут еще более мощную волну негодования в адрес Америки и будут восприняты как насаждение нового порядка в регионе в духе неприкрытого колониализма. Помимо этого, подобные меры, по всей вероятности, подвергнутся резкому международному осуждению, особенно в Европе, не говоря уже о реакции исламского мира. Вследствие этого на карту могут быть поставлены американские позиции в Европе, а «война с терроризмом» превратится в сугубо американское и преимущественно антиисламское предприятие. Нарисованная Сэмюэлем Хантингтоном картина «столкновения цивилизаций» станет самоисполняющимся пророчеством.
И наконец, последнее, но не менее важное соображение: политика одностороннего принуждения вызовет в международном сообществе такие умонастроения, что государства, не желающие подвергнуться шантажу, посчитают своей первоочередной задачей тайное приобретение ОМП. Причем у этих государств появится дополнительная мотивация поддерживать террористические группировки, а те, одержимые жаждой мести, с еще большей вероятностью могут анонимно применить оружие массового поражения против Америки. Принцип выживания сильнейших, всегда присутствовавший в какой-то мере в международной политике (хотя его роль постепенно ослаблялась регулирующими поведение государств международными соглашениями), утвердится в качестве высшего закона глобальных джунглей. В долгосрочном плане все это может обернуться для Америки фатальным разрушением основ ее национальной безопасности.
Вот почему один из призывов, прозвучавших в ходе третьих «Великих дебатов» о безопасности Америки, – отказаться от Атлантического альянса в пользу новой «коалиции партнеров-единомышленников» – глубоко ошибочен. Хотя об этом не говорят открыто, речь идет о попытке некоторой весьма твердо настроенной группы в администрации Буша и части самых консервативных политических кругов предпринять стратегический маневр, направленный на смену базовых геополитических приоритетов Америки. Данная группа, по сути, стремится предложить обоснование, мотивацию и стратегию образования под руководством Америки новой глобальной коалиции взамен той, что была взращена ею после 1945 года, в период «холодной войны».
Коалиция времен «холодной войны», основанная на общих ценностях и неприятии коммунистической диктатуры, создавалась для противостояния советской мощи. Главным воплощением коалиции стал Атлантический союз (формально проявляющийся в структурах НАТО), призванный сдерживать дальнейшую советскую экспансию; затем последовал отдельный «договор безопасности» с Японией. Крушение Советского Союза в 1991 году не только ознаменовало исторический триумф демократического альянса, но и поставило на повестку дня вопрос о его будущей миссии. В результате в течение десяти последующих лет происходило расширение союза параллельно с попытками постепенно распространить его за пределы Европы.