Созвездие Хаоса

– Не такие уж мы здесь тупые. – Алла Мухина поднялась со стула и отошла к окну, открыла фрамугу.

– И что? Как? – спросила Катя. – Может, это кто-то вам мстит как начальнику ОВД, как полицейскому? Кто-то, кто проходил у вас по уголовным делам. Кто затаил на вас злобу. Вы проверяли дела, поднимали?

– Два года только этим и занимаемся, – ответила Мухина. – Это маленький город, поймите вы. Ну что у нас из криминала – кражи, в основном кражи. Несколько уличных грабежей было. Дорожно-транспортные происшествия. Ничего серьезного много лет.

– Вы упоминали убийство.

– Гастарбайтеры-таджики не поделили выручку в строительном вагончике. Одного зарезали. Все отбывают наказание.

– А несчастные случаи, утопленники? Может, это тоже был криминал?

– Лодка перевернулась у рыбака. Это один случай, что был при мне. А другой – утопленника принесло течением. Там невозможно даже было провести опознание.

– А преступления, совершенные при вашем отце, когда он возглавлял отдел?

– Он на пенсию ушел в восемьдесят девятом году. Мне же не по наследству должность передавали. До меня здесь были другие начальники отдела, часто менялись.

– Но вы версию, что это как-то связано с вами как сотрудником полиции, что вам кто-то мстит таким вот диким способом, устрашая и вас, и весь город, все равно проверяли и проверяете, несмотря на очевидное отсутствие дел, за которые кто-то хочет с вами посчитаться…

– Я уже сказала – мы здесь не дураки.

– Поэтому и дочь ваша с вашим внуком в Москве, у вашей сестры, а не здесь, в городе, да? – тихо спросила Катя. – Как давно?

– В марте ее к сестре отослала, – сухо ответила Мухина.

– Если не с работой связано, то возможны личные мотивы для мести. Ваш муж бывший?

– У него давно уже другая семья. Он живет в Москве. Уважаемый человек.

Катя вспомнила, как в самую первую их встречу Мухина говорила о том, что «выгнала мужика за измены».

– А коварный Казанова?

– Кто?

– Муж вашей дочери. Гуляка из угро.

– Он просто гуляка. Молодой идиот.

– Но… ему же пришлось уехать, бросить службу.

– Да он сам рвался отсюда, как конь из узды! – воскликнула Мухина. – Он просто гуляка и бабник. Я… мы его тщательно негласно проверяли… У него на два случая – железное алиби. Он работал в отделе в Дубне. Масса тому свидетелей.

– Какие случаи?

– Январский с библиотекаршей Бахрушиной и мартовский с домохозяйкой Марией Гальпериной. Этот новый тоже проверим.

– А самое первое убийство, музыкантши?

– Тогда он еще жил здесь, они были вместе с моей дочерью – одна семья. Малец был на подходе, должен был родиться… Нет, это исключено.

– Но ассоциация с вашей фамилией бросается в глаза.

– Да что вы прицепились к моей фамилии?! – вспылила Мухина, но тут же взяла себя в руки. – Мы проверили сто разных вариантов, связанных с моей профессиональной деятельностью, чтобы понять, найти, где и кому я могла наступить на больную мозоль. Это не так просто, поймите. И у нас никаких готовых результатов за все это время нет. Если это действительно кто-то делает, чтобы отомстить мне… чтобы меня сняли с должности, чтобы я себе места не находила, думая о том, что из-за меня эти несчастные лишены жизни таким страшным способом, то… Я не знаю. Поймите, мы ни до чего за два года не докопались в этом направлении. Если и есть что-то подобное, то это очень личное. Глубинное. Далеко, надежно запрятанное.

Катя видела, как Мухиной все труднее держать себя в официальных рамках, говоря все это.

Личное… Глубинное… Далеко, надежно запрятанное…

– Не исключены и другие версии, которые не имеют ко мне никакого отношения.

– Что? – Катя была погружена в свои мысли.

– Я говорю – есть и другие версии, которые мы разрабатываем, и они…

– Кто вам разрешил здесь находиться?!

Окрик заставил их вздрогнуть и обернуться.

На пороге кабинета – полковник Крапов собственной персоной.

– Вы что здесь делаете? – ледяным тоном осведомился он у Кати.

– Сижу разговариваю.

– Кто вам позволил находиться в помещении оперативного штаба по раскрытию убийств?

– По раскрытию серийных убийств, о которых помалкивают областные сводки происшествий.

– Кто вам позволил?!

– Это я ее сюда пустила, – сказала Мухина. – А что?

Куратор из министерства метнул в ее сторону испепеляющий взгляд. Катя подумала: эти рыбьи глаза способны исторгать пламя! Надо же, какие мы грозные.

– Это журналистка, – процедил Крапов.

– Она из нашего областного Пресс-центра, – пояснила Мухина примирительно.

– Это пресса. – Крапов указал на дверь. – Покиньте кабинет.

– Ладно, Алла Викторовна, я пойду, – сказала Катя. – Но я не прощаюсь. Мне шеф оформил командировку. Так что поработаем.

Она улыбнулась полковнику Крапову. Рыбьи глаза мигнули и налились желтым огнем.

Катя вышла из ОВД.

Смеркалось.

Ее это поразило – сумерки, вечер наступил! Как же здесь время в ЭРЕБе идет? Она ведь совсем недавно думала, что время тут застыло, как смола на холоде. Но оно, оказывается, мчится со скоростью экспресса! Вроде бы только что она ехала на такси на станцию – за окном раннее утро. Затем этот шок – остановка, труп женщины-мухи, полиция, сирены, осмотр. Затем они поехали в бокс-морг.

Сколько времени она пробыла там? Ведь даже вскрытие не начинали при ней. Лишь тело освободили от жуткого «костюма», который увезли вместе с другими собранными уликами на экспертизу в Москву.

А потом они сидели с Мухиной в кабинете, разглядывали снимки и…

Ей все казалось – время стоит на месте, а оно бежало без оглядки. И вот уже вечер в ЭРЕБе.

Если что-то и есть, то это очень личное… Тайное, глубоко запрятанное…

Ассоциация с начальницей ОВД Аллой Мухиной…

Тайное, но всем бросающееся в глаза… Первое, что приходит на ум в этом деле…

Катя потопталась во дворе ОВД, затем вернулась к стойке дежурного. В руках – мобильный. Выражение лица – растерянное.

– Ну надо же… только что помнила… и из головы вон… Улица Роз… нет, какая-то Парковая…

Молодой дежурный – он сменил прежнего мизантропа-дежурного – с интересом наблюдал за ней.

– Только что помнила, и вылетело из памяти. Вот досада. – Катя растерянно глянула на него и улыбнулась.

Он тоже расплылся в улыбке.

– Вы из Главка? По этому делу, да? Я видел, вас Алла Викторовна в кабинет штаба розыска повела, – сказал он.

– Алла Викторовна задержится допоздна. А у меня в городе дела, – растерянно щебетала Катя. – Она сказала, чтобы я вечером зашла к ней домой. Я адрес стала вбивать в мобильный и… из головы вылетел. Улица Роз… нет, это адрес космонавта Чеглакова, куда я с ней на кражу ездила, я ее адрес…

– Пятая Парковая – это точно адрес кражи из дома, – подтвердил юный дежурный. – Алла Викторовна живет на Седьмой Парковой, и дом номер семь – рядом с городским стадионом, а на углу напротив – магазин. Так что вы не заблудитесь.

– О, спасибо! – Катя оживленно закивала. – Пойду, мне еще в гостиницу по новой устраиваться!

Она вбила адрес в мобильный. И отправилась в сторону центральной площади, к научному кампусу, откуда выписалась утром.

Администраторша – странно, она была все та же, не сменилась с ночи – не удивилась ее возвращению и просьбе сдать номер на неделю. Протянула ключи от той же самой комнаты. Взяла деньги.

– Вернули вас, – сказала она. – Конечно, когда снова такое в городе! Как тут уедешь…

Катя открыла знакомый номер – все то же самое. Только белье постельное успели сменить. Она села на кровать и выложила содержимое своей небольшой дорожной сумки. Ехала-то на два дня, однако…

Теплый свитер – его она всегда берет с собой. Он и пригодится сейчас. Маленький дорожный несессер – в нем банка ночного крема, его надолго еще хватит. И кое-что из косметики – самое необходимое. На самом дне обнаружилась коробочка-заначка. А в ней – аккуратно сложенные трусики-недельки из тех, что продают в магазинах «Республика». И такая же маленькая коробочка с носками – оттуда же. Носков в коробочке три пары. Они вместо тапочек сгодятся здесь, на кампусе. Рядом с кухней – прачечная, там стиральные машины стоят. По вечерам можно постирать что нужно. Но кое-что все же придется купить.