Сказка-ложь!

Поэтому я и молчала, пока эти два герцогских приспешника раскладывали свой инвентарь.

- Ваша Светлость, - произнес палач трубным голосом, - что прикажете?

Его Светлость облил меня холодным взглядом и, уже добивая, ответил:

- Разговори ее, только сильно не калечь.

И вот это "не калечь" билось в моей голове набатом, пока я следила, как этот гад разворачивается и уходит, оставляя меня в обществе двух ухмыляющихся маньяков!

Палач достал из кармана бублик и с хрустом раскусил. Я громко сглотнула и проводила ароматную сушку голодным взглядом. Сволочь, еще пытать не начал, а уже издевается!

Он вытер о штаны мясистые ладони и вздернул меня на ноги. Моя макушка оказалась на уровне его груди. Палач окинул меня критическим взглядом и хмыкнул.

- Его Светлость требует невыполнимого, - проворчал он с досадой, - как ее пытать? Она же и так на ладан дышит. Глянь, как трясется! Ну, прям как заячий хвост! - и он гулко захохотал.

А мне было уже настолько плохо, что я едва осознавала, что происходит вокруг. От голода и жажды у меня болел желудок и саднило горло, кружилась голова, подгибались ноги. Во всем теле не было ни одной косточки, ни одной мышцы, которая бы не взывала о пощаде. Когда к моему лицу приблизилось что-то пышущее жаром, я едва смогла приоткрыть глаза. Глянула равнодушно на раскаленные щипцы, которые держал палач, и потеряла сознание.

Что было дальше - помню плохо. В основном, меня поливали холодной водой. Видимо, надеялись таким образом привести в чувство. Но мое сознание упорно не желало возвращаться. Я будто впала в какое-то оцепенение: все слышу и понимаю, но как-то отстраненно, а сама даже глаза открыть не могу.

Услышала, как вернулся герцог, как о чем-то переговаривался с палачом. Потом меня подняли и, судя по ощущениям, перекинули через плечо. Кажется, я уже начинаю привыкать к такой транспортировке. Куда-то долго несли. Я слышала голоса людей, чувствовала, когда темнота подземелий сменилась на солнечный свет. Тот, кто нес меня, бросил мое тело через лошадиный круп и крепко привязал.

- Я отпускаю тебя в последний раз, ведьма, - раздался у меня над ухом охрипший голос герцога. - Помни мою доброту. И больше не испытывай ее.

Последнее, что я помню, это как меня вывозят за стены замка.

Я пришла в себя только когда почувствовала, как меня стаскивают с лошади и кидают на землю. Под моей спиной спружинил слой прелой листвы, смягчив удар. Открыв глаза, я поняла, что снова оказалась в лесу. Мокрая, голодная и, похоже, с поднимающейся температурой. Тихо всхлипнув, я еще попыталась встать, но ноги подломились, не желая держать хозяйку, и я окончательно потеряла сознание...

***

Язон Валентин Марк Филипп граф де Верней, герцог д'Арвентиль.

Он стоял на самой высокой башне своего замка и мрачно наблюдал за тем, как по дороге к лесу спускается одинокий всадник на пегой лошадке. Позади седла болталось безвольным мешком тело ведьмы. Тонкие руки с изящными пальцами, свесившиеся вниз, выглядели так трогательно и беззащитно, что Язону пришлось зажмуриться, чтобы отогнать наваждение. Ему вдруг показалось, что с каждой минутой, с каждым шагом, пройденным этой лошадью, он теряет что-то важное, что-то такое, без чего его дальнейшая жизнь не имеет смысла.

Небольшая судорога прошлась по его телу. Пальцы на правой руке рефлекторно сжались в кулак, вздулись вены, кожа уплотнилась, огрубела, четко обозначились увеличившиеся мышцы. Герцог изумленно глянул на свою руку. Внутри него, как в клетке, бился дикий зверь. Язон даже представил его: огромный матерый волчара раз за разом с тоскливым воем бросавшийся на прутья решетки, оставляя на ней свою кровь и клочья шкуры.

Это было как сумасшествие.

Когда лошадь со своим всадником скрылись в подлеске, в голове Язона будто лопнула тонкая струна, затопив весь мозг ослепительной вспышкой боли.

Сжав руками виски, он с тихим стоном опустился на колени. К нему уже бежали стражники, несшие караул на стенах замка.

- Со мной все в порядке, - процедил герцог, отталкивая предложенные руки и поднимаясь на ноги. - Следите за лесом, я хочу знать, когда появится Шико.

Пошатываясь, он отошел к ближайшей стене и обессиленно сполз по ней, сжав руками пульсирующую от боли голову. Казалось, что в его голове кто-то бьет в гигантский набат.

Минут двадцать спустя один из стражников на стене закричал:

- Ваша Светлость! Шико только выехал из леса, уже приближается к холму.

Этот крик отозвался в голове очередной вспышкой боли. Шатаясь и держась за стены, Язон спустился в конюшню и трясущимися руками оседлал своего коня. Затем с трудом залез в седло. Такое простое и обычное действие потребовало почти все его силы. Конюхи держались поодаль, предпочитая не приближаться к здоровенной иссиня-черной зверюге с очень говорящей кличкой Демон.

Пустив коня галопом, герцог, словно ветер, пронесся по навесному мосту. В голове по-прежнему пульсировала боль, сердце словно разрывалось на части от непонятной тоски, но Язон никак не мог понять, что с ним происходит. Какое-то странное чувство гнало его прочь от замка в сторону леса. И этому чувству невозможно было сопротивляться.

Спускаясь с холма, он столкнулся с возвращавшимся Шико. Помощник палача грыз баранки и весело посвистывал, жмурясь на солнце.

- Ваша Светлость! - увидев хозяина, парень ловко спешился и склонил голову. - Я тут чего нашел...

Он протянул сумку странной формы, похожую на мешок с завязками и лямками для плеч, но более изящную, как игрушка, из белой лаковой кожи. Язон несколько секунд молчал, не в силах оторвать взгляда от этой странной вещи. Затем буквально вырвал сумку из рук слуги и хрипло выдавил из себя:

- Где... она...

Ему казалось невозможным то, что он сам, по своей воле, интересуется судьбой ведьмы.

- А-а-а! - Шико беззаботно ухмыльнулся. - Я завез ее подальше. Она очень плоха. Думаю, на этот раз мы от нее окончательно избавимся. Если сама не околеет, то ночью волки задерут.

Ничего не ответив, Язон изо всех сил пришпорил коня. Демон с возмущенным ржанием взвился на дыбы и рванул с места в карьер.

Больше часа Язон кружил по лесу, не решаясь сделать последний шаг. Откуда-то он четко знал, где сейчас находится ведьма... или не ведьма? Уже не ненависть, а какое-то другое чувство, робкое и осторожное, зарождалось в его душе при воспоминании о затравленном взгляде зеленых глаз и бессильно поникших тонких руках. Жалость? Сожаление?

Язон был в не себя от злости. И злился он на собственную слабость. Всё-таки она его окрутила! Но как? Он уже столько веков отражает ее нападки. Казалось бы, чего проще, поддайся этой женщине, возьми ее в свою постель, впусти в свою жизнь, и все закончится... но домогательства Конкордины были только верхом айсберга. Ведь он, глупец, поспорил на свою душу.

Он хорошо помнил тот день. Бал. Радостные лица. Наивные дочери и искушенные жены аристократов. И он сам, весь в блеске своей славы, великолепный маршал королевской армии.

Кажется, он много выпил. Дело шло к утру, молодой герцог уже несколько часов провел за игральным столом и уже собирался уходить, когда на его плечо опустилась изящная женская ручка.

- Милорд, - промурлыкало прекрасное создание в призывно декольтированном платье, - не желаете ли сыграть со мной?

Он окинул ее затуманенным алкоголем взглядом. Смазливая. Доступная. В глазах горит недвусмысленное предложение, которое она даже не пытается скрыть. Герцог хмыкнул. Никогда не любил шлюх. Ему нравилось завоевывать хорошо укрепленные форты, а не те крепости, что сдаются сами. К таким он испытывал лишь брезгливость и презрение.

- На что играть будем? - лениво спросил он.

- На предложение руки и сердца, - она быстро облизнула губы, а мужчине показалось, что в глубине ее рта мелькнул раздвоенный змеиный язык.