Острова испытаний

А время летело: иногда попутно с волнами и с набегавшим с севера ветром, а иногда и против часовой стрелки, сжигая не только расписанные по минутам события, но и дни, которые быстро складывались в недели. Пассажирам за месяц изрядно приелся запах судовых машин и соленого океана, поэтому они всё чаще высыпали на палубы и толпились вдоль бортов, вдыхая целебный морской аромат и обнадеживающий приятными воспоминаниями и романтическими представлениями чистый воздух. Невольно прислушиваясь к их деликатным разговорам, Джонни пришел к выводу:

– Когда людям говорить не о чем, они начинают хвастаться возрастом. У счастья свои интересы, вкусы и потребности, а у взрослых свои – вот они и не находят общий язык.

Ребятишки и подростки из разных стран быстро подружились и обычно играли здесь же: одни прыгали со скакалкой, другие соревновались в жонглировании мячом, третьи просто перебрасывали его по кругу, а некоторые азартно сражались в бадминтон. Серьезный Джонни не участвовал в этом, он как бы присутствовал в сторонке и с безразличием наблюдал за сверстниками. «Дети от природы пародисты: любят копировать родителей на людях».

Затем он с нескрываемым равнодушием переключился на свою сестру, около которой постоянно крутился высокий парень с крупной кучерявой головой и несимпатичными веснушками. Все поочередно что-то энергично рассказывали, смеялись, а этот американский блондин с постной физиономией и впалой грудью упорно молчал, будто дал зарок никогда не раскрывать рот или и вправду был немым. Однако во время игр он не в силах был сдерживать себя и изрекал отдельные звуки: «Э», «А-а?», «У-у-у!»

Когда Кэтти стала что-то спрашивать, молчун Гарри сразу напрягся, затем сник и растерянно ответил:

– О'кей!

«Надо же! У него есть язык!» – изумился Джонни и теперь с заинтересованным видом стал рассматривать его.

Сначала он показался каким-то ущербным и ненастоящим – больше походил на восковую фигуру, редкий экспонат своей супердержавы.

«Советую тебе, парень, хоть с чего-то начать. Отыщи в себе желание перебороть себя, слабого. Это не так просто. Если сомнения и неуверенность в себе не покидают тебя, то для начала объяви им войну, а потом борись, борись…» – мысленно поучал его Джонни, не страдавший такими недостатками.

И вдруг он услышал от тихони Гарри еще одно слово: «Вау!» Это было нечто, и Джонни откровенно порадовался за него: какой прогресс!

Увидев сына в гордом одиночестве, мистер Крег удивился и взмахом руки позвал его. Внешне он выглядел хладнокровным и учтивым, но горящие глаза и глубокая складка на переносице выдавали едва скрываемый гнев.

– Подойди ближе, несносный мальчишка. Джонни, на тебя опять поступила жалоба. Вчера ты так несся по палубе, что сбил с ног пожилую даму.

– Неправда. Я пронесся мимо – и ее сдуло ветром.

– Тогда почему ты стал извиняться?

– Потому что мы с ветром братья. Родные братья! А вот ей не повезло: она уже не дружит ни с детством, ни с ветром, ни с юмором. А вот кто ее истинные друзья, могу только догадываться и сожалеть.

– Я гляжу, за словом ты в карман не полезешь.

– Папа, ты же знаешь: в твой – никогда. Мне и чужих хватает. Не путай меня с чиновниками, которые страх как не любят воровать, зато взятки берут с превеликим удовольствием.

– Мне кажется, ты думаешь совсем не о том. Ты бы лучше детские книги, сказки почитал.

– Самая лучшая книга это книга жизни! Вот я и познаю ее: каждый миг это страница, а каждый день – очередная глава! Вот я и спешу впитывать. А то чуть задержишься в развитии – потом догоняй всю жизнь.

– Джонни, ты стал говорить загадочно, иногда даже афоризмами.

– Иной афоризм целой книги стоит! Поэтому учусь краткости в словах и четкости в делах.

Последнюю фразу он произнес так быстро и невнятно, что отец хотел уточнить, но на судне раздался какой-то грохот, и сын испарился.

Зато вместо него из-за спины белой тучкой выплыла неповоротливая жена.

– Что, опять не дослушал?

– Вот сорванец. Умчался как угорелый. Ему до всего есть дело. Я уже не знаю, как его воспитывать. Я всегда говорил, что дети – ускорители нашей жизни и смерти. Ой, быстрее бы закончилось это невыносимое наказание.

С другой стороны мистера Крега словно тень, хотя и в легком светлом платье, нарисовалась Кэт – оказывается, она до этого тоже пряталась за его спиной. Отец удивился: обложили со всех сторон, но сейчас его больше интересовала не собственная персона, а непослушный сын.

– Как же рано он повзрослел! И что из него может получиться?

Дочь не заставила себя долго ждать и высказала свою принципиальную точку зрения:

– Абсолютно ничего.

– Милая, Кэт, так не бывает. Нулей в природе и в обществе не существует. Что касается людей, то одни со знаком плюс, а другие – со знаком минус.

– А еще есть винегрет и салат. Так вот, из него вряд ли получится хоть что-то съедобное.

Отец только улыбнулся и полез за музыкальными часами на цепочке. Уточнив время, он обратился к жене:

– Дорогая, если уж мы заговорили о кулинарных блюдах, не пора ли нам на обед?

Глава 13

Океан по-прежнему выглядел спокойным и невозмутимым, как капитан судна, – видимо, водная среда обитания приучила морского волка быть таким, – словно специально испытывал терпение всех и прежде всего темпераментных людей, привыкших к экстремальным ситуациям. Он, как гигантский единый живой организм, сознательно казался утомительно скучным. И такое впечатление складывалось из-за однообразия представленных за бортом видов.

Но для Джонни главным было совсем другое: его безбрежность – ни начала, ни конца. Он устал разглядывать его в различных направлениях и в разное время суток: ни единого островка, ни единого намека на предстоящее возмущение и беспокойство. А как хотелось взрыва стихии или хотя бы приличного волнения и качки. Оставалось довольствоваться малым: надеяться и ждать.

Однако Джонни верил в свою удачу и каждое утро первым делом всматривался вдаль и утешал себя обнадеживающей мыслью: «Если не сегодня, то завтра уж точно. Я же провидец – а они никогда не лгут, даже себе».

А пока синий океан казался таким же бесконечным, как голубое небо, на едва видимом горизонте они постепенно сливались и смешивались, словно переходили из одного состояния в другое и вместе составляли невидимую полосу, которая являлась загадочной частицей непознанного человеком безграничного мироздания. И вовсе неслучайно они окрашены в такие цвета: природе, видимо, легче смешать эти родственные тона, чем, например, белый и черный, красный и зеленый…

Всюду, даже в столовой, распространялся приевшийся запах солоноватого моря, его разнообразной живности и бесконечных зарослей всевозможных водорослей. Пообедав без особого удовольствия, Джонни прошелся по безлюдной унылой палубе, однако, не найдя себе подходящего занятия, решил вернуться в каюту. Бесшумно проскочив в нее, он за перегородкой услышал голоса и тут же взялся за стакан. Для любопытных ушей даже глухая стена – не преграда. И вдруг его ошарашили угрожающие фразы-молнии.

– В таких делах главное – настроиться и действовать жестко. Никакой пощады!

«Ничего себе!» – удивился Джонни, а сам с радостью затрясся словно от легкой лихорадки в ожидании чего-то необычного.

Другой голос был не так категоричен.

– Я каждый день прокручиваю в голове нашу операцию: вроде бы всё продумано до мелочей. Но сидит во мне проклятая заноза недоверия – чего-то не хватает, будто заранее предупреждает: что-то обязательно помешает нам. А чего – сам не знаю.

– Не бойся, всё обойдется. А кто нам попытается помешать – быстро отправится рыб кормить.

«Вот так дела! Кажется, что-то очень серьезное затевается, а я собирался уже сбросить их со счета. Да что там собирался, я с мальчишеской несерьезностью и опрометчивой легкостью практически уже сделал это. Откровенно должен признать, явно поспешил, необоснованно погорячился. – Джонни дотронулся до лба – а он холодный. – Это же особо опасные преступники! За ними нужен особый контроль!.. Только бы не прозевать и вовремя предотвратить… А может, сразу сообщить кому следует? – родилась упреждающая мысль. – А кто мне поверит, какому-то молокососу, который якобы что-то когда-то слышал через стенку! Да мой отец первым усомнится. Нет, сначала нужны доказательства, и я добуду их».