Страница 3 из 18

Династические войны Средневековья

Затворился Блуд (в городе) вместе с Ярополком, а сам, обманывая его, часто посылал к Владимиру с призывами идти приступом на город, замышляя в это время убить Ярополка, но из-за горожан нельзя было убить его. Не смог Блуд никак погубить его и придумал хитрость, подговаривая Ярополка не выходить из города на битву. Сказал Блуд Ярополку: «Киевляне посылают к Владимиру, говоря ему: “Приступай к городу, предадим-де тебе Ярополка. Беги же из города”. И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и затворился в городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил Ярополка в Родне. И был там жестокий голод, так что осталась поговорка и до наших дней: “Беда как в Родне”. И сказал Блуд Ярополку: “Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим”, – так говорил он, обманывая его. И сказал Ярополк: “Пусть так!”. И послал Блуд к Владимиру со словами: “Сбылась-де мысль твоя, и, как приведу к тебе Ярополка, будь готов убить его”. Владимир же, услышав это, вошел в отчий двор теремной, о котором мы уже упоминали, и сел там с воинами и с дружиною своею. И сказал Блуд Ярополку: “Пойди к брату своему и скажи ему: “Что ты мне ни дашь, то я и приму”. Ярополк пошел, а Варяжко сказал ему: “Не ходи, князь, убьют тебя; беги к печенегам и приведешь воинов”, и не послушал его Ярополк. И пришел Ярополк ко Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазухи. Блуд же затворил двери и не дал войти за ним своим. И так убит был Ярополк»[17].

Касательно этого инцидента представляются интересными рассуждения И.П. Еремина, который писал, что «аномалия» летописного рассказа о смерти Ярополка Святославича заключается не в том, что Ярополк, как и его брат Олег, гибнет – и тоже косвенно – от руки родного брата, а в том, что Ярополк гибнет у летописца не так, как мы вправе были бы этого ожидать, судя по тяжести его злодеяния. Известно, как жестоко покарал летописец Святополка Окаянного за аналогичный грех – за усобицу и братоубийство. Ярополк же за свой грех заслужил не «казнь», а «награду»: он, первый на Руси бросивший в братию свою «ножь» раздора, погибает у летописца не как герой отрицательный, а как положительный, как «мученик-страстотерпец». Исследователь полагал, что «неожиданный поворот в летописной судьбе Ярополка» объясняется тем, что ее финал попал в житие князя Владимира, поэтому он «разделил судьбу героев нового повествовательного ряда»[18].

К этому можно добавить еще несколько важных обстоятельств. Во-первых, Владимир, начавший войну с Ярополком в целях собственной безопасности, никак не возражает против его физического устранения. Во-вторых, Ярополк лишается сначала власти, а затем и жизни, вследствие предательства своего доверенного лица – воеводы Блуда, который воплощает в себе популярный в средневековом историописании (и в ПВЛ, в частности) стереотипный образ «злого советника», на которого летописцы и агиографы стремились взвалить все княжеские грехи. Чтобы еще более сгустить краски, составители Начальной летописи «внедрили» в текст упоминания о вдове Ярополка: «Владимир же стал жить с женою своего брата – гречанкой, и была она беременна, и родился от нее Святополк», сопровождая этот факт развернутым комментарием о том, что «от греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от Ярополка и от Владимира». Относительно интерпретации этого феномена существуют значительные расхождения. По мнению И.Я. Фроянова, в данном случае речь идет «об особенностях перехода в древних обществах власти от одного правителя к другому, часто приобретаемой посредством убийства властителя соперником, претендующим на его должность. Этот способ практиковался и на Руси IX–X вв. Убив правителя, соперник получал не только власть, но также имущество, жену и детей побежденного». Именно поэтому «князь Владимир, умертвив Ярополка, “залеже” его жену, “от нея же родися Святополк”. Правомерно предположить, – заключает исследователь, – что вместе с княжеским столом Владимир взял жену и сына убитого Ярополка»[19]. С точки зрения Н.И. Милютенко, «женитьба была вызвана не похотливостью князя, а желанием избежать кровной мести в близкородственном кругу. Женившись на вдове убитого, Владимир предлагал самого себя в возмещение», поэтому «монахиня-гречанка не пыталась мстить князю, зато Святополк расплатился сполна, убив своих двоюродных братьев св. Бориса и Глеба»[20]. По убеждению С.Я. Сендеровича, летописное свидетельство о рождении Святополка от монахини-расстриги следует воспринимать скорее как знак идеологической отмеченности, чем как исторический факт[21]. Как раз в последнем качестве оно интерпретируется в «Анонимном сказании».

С одной стороны, его составитель (или, вероятнее, редактор) писал, согласно с летописью, что мать Святополка, гречанка, прежде была монахиней. «Брат Владимира Ярополк, прельщенный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев. Поэтому и не любил его Владимир, ибо не от него был он», а с другой – признавал Святополка сыном Владимира (третьим по счету), представляя сам факт его рождения как грех язычника. Этому противоречию можно предложить двоякое объяснение: одно из них заключается в том, что даже если фактически Владимир не был отцом Святополка, с точки зрения родовых отношений он формально все равно должен был заменить ему отца как старший в роду; другое объяснение может заключаться в том, что в данном фрагменте «Анонимного сказания», текст которого, согласно одной из гипотез, сложился в два этапа, могла отразиться редакторская правка. О том, что «Анонимное сказание» испытало влияние ПВЛ, говорит фрагмент, сходный с летописной статьей 980 г., где сообщается, что «от Рогнеды Владимир имел четырех сыновей: Изяслава, и Мстислава, и Ярослава, и Всеволода. От другой жены были Святослав и Мстислав, а от жены-болгарки – Борис и Глеб»[22]. Версия о болгарском происхождении Бориса и Глеба породила различные гипотезы, о которых будет сказано ниже.

Если летописная статья 980 г., сообщающая о рождении Святополка, претерпела редакторскую правку, связанную с церковным прославлением Бориса и Глеба, то у автора ее первоначального текста вряд ли были основания для того, чтобы отрицать родственную связь по нисходящей линии между Владимиром и Святополком. Возможно, появление в древнерусском историописании этой тенденции в условиях развития Борисоглебского культа было вызвано необходимостью дистанцироваться от прямого родства со Святополком, тем более что «Анонимное сказание», как считают исследователи, должно было способствовать возвеличению Ярослава и «рода праведных»[23]. В любом случае и в летописи, и в «Анонимном сказании» эта легенда отвечала агиографическим задачам, позволяя установить символическую связь между «беззаконным» происхождением Святополка и его «окаянными» деяниями. Весьма широк и диапазон интерпретации этой легенды, вплоть до символического отождествления Святополка с Антихристом[24].

Если принять во внимание гипотезу о том, что действия Владимира были продиктованы языческим обычаем, становится понятным негативное отношение к Святополку, сформировавшееся в древнерусском историописании под влиянием духовенства, хотя в «Чтении о житии и погублении Бориса и Глеба» факт незаконного рождения Святополка замалчивается. Но даже если его происхождение было «незаконным», в рамках принятой в Средневековье практики это никак не отражалось на его наследственных правах: в любом случае он был членом княжеского рода и мог рассчитывать на свою долю власти, хотя в древнерусских памятниках дело представлено таким образом, будто эта доля власти была для Святополка мала.

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 74–78; ПЛДР. XI – начало XII века. С. 91, 93.

Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы [2-е изд.]. Л., 1987. С. 53.

Фроянов И.Я. Древняя Русь. Опыт исследования социальной и политической борьбы. М., СПб., 1995. С. 56–57.

Милютенко Н.И. Святой равноапостольный князь Владимир… С. 138.

Сендерович С.Я. Метод Шахматова, раннее летописание и проблема начала русской историографии // Из истории русской культуры. Т. 1. Кн. 1. С. 487 (прим. 12).

ПЛДР. XI – начало XII века / Пер. Л.А. Дмитриева. С. 278, 279.

Пиккио Р. Функция библейских тематических ключей в литературном коде православного славянства // Пиккио Р. Slavia Orthodoxa. Литература и язык. М., 2003. С. 449, 450; Бугославский С.А. Текстология Древней Руси. Т. 2. Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе. М., 2007. С. 253.

Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004. С. 67, 178.