Династические войны Средневековья

Подобные представления опираются прежде всего на данные нумизматики. «Нам известны достоверные княжеские знаки Владимира Святославича на пяти типах его монет (златники и четыре типа сребреников), Святополка Ярополковича на трех типах его монет (сребреники Святополка и так называемые “Ярослава – I и II типов”) и Ярослава Владимировича на одном типе его монет (“Ярославле сребро”)», – писал В.Л. Янин в первом томе своего исследования актовых печатей Древней Руси[112]. На основании этих, теперь уже несколько скорректированных, данных современные исследователи приходят к выводу, что «в средневековом мире символов регалии, с которыми изображен Владимир на сребрениках I типа, чеканенных в 988–990 гг. в связи с женитьбой русского князя на царевне Анне (это мнение представляется наиболее убедительным), венец, скипетр и верхняя одежда, подобные императорским, свидетельствовали о принадлежности Владимира к высшей иерархии в византийской системе, но не равного императорскому положению (отсутствие державы)»[113]. Интересно, что на реверсе монет Владимира Святославича был выбит трезубец, а его преемник Святополк, после которого осталось две эмиссии монет (датируемых, соответственно, 1015–1016 и 1018–1019), как предположил К. Цукерман, в период первого киевского княжения чеканил на реверсе трезубец, а в период второго – двузубец, восходивший не к монетам Владимира, а к знакам его предшественников – Ярополка и Святослава[114] (рецепция которых, по мнению Е.А. Мельниковой, является следствием хазарского влияния)[115]. Таким образом, согласно К. Цукерману, Святополк первоначально рассматривал себя в качестве сына и наследника Владимира, а затем стал рассматривать себя в качестве преемника Ярополка. До этого в историографии доминировало представление В.Л. Янина о том, что Святополк использовал княжеский знак Святослава и Ярополка с самого начала, хотя некоторые исследователи вслед за Л. Мюллером склонны причислять Святополка к сыновьям Владимира, объясняя это тем, что гипотеза о его происхождении от «двух отцов» могла возникнуть именно как следствие стремления к дискредитации князя-братоубийцы[116]. По всей видимости, Святополк на первых порах унаследовал не только княжеский знак, но и политические претензии Владимира: на аверсе монет первой эмиссии он был изображен с императорскими регалиями, а надпись (легенда) повторяла легенду Владимира «Святополк на столе», а «се его сребро» (на реверсе). На монетах второй эмиссии он был изображен с княжескими регалиями, но языческое имя князя было заменено христианским – Петр (Петрос)[117].

Вопрос о возможном изменении политического статуса Владимира Святославича после Крещения Руси несколько десятилетий назад стал предметом полемики среди византинистов – как эмигрантских, так и советских авторов. В начале 1970-х гг. были сформулированы две взаимоисключающие точки зрения, по одной из которых Владимир Святославич мог получить от византийского императора царский титул (basileus), соединенный с титулом автократора (согласно гипотезе А.В. Соловьёва, он использовался на одной из печатей, атрибутируемых этому князю), а по другой – помимо титула «автократор», выражавшего, по мнению Г.А. Острогорского, независимость государства, Владимиру для обоснования «имперских притязаний» был необходим титул «василевс», который он так и не принял. И.П. Медведев сопроводил это предположение замечанием о том, что титул «автократора» Владимир получил не от византийского императора, а присвоил сам[118]. Д. Оболенский считал, что «…русские князья никогда не пытались обосновать законность своей власти некими полномочиями, якобы полученными ими от императора», а «неизменно ссылались всего на два аргумента: на принадлежность к правящей семье, ведущей начало от св. Владимира (а через него – от Рюрика) и являющейся коллективным и исключительным носителем политического суверенитета, а также на властные права, дарованные непосредственно от Бога»[119]. Г.Г. Литаврин отметил, что, несмотря на то что древнерусские термины «единодержец» и «самовластец» можно рассматривать как кальки титулов византийского императора «автократор» и «монократор», в Византии и Древней Руси представления о «самодержавии» являлись различными как в теории, так и в политической практике, поскольку правитель Киева «был не единственным среди всех прочих, как византийский император, – он был лишь первым среди равных, как монархи стран Западной Европы»[120]. Как установил А.П. Толочко, Владимир Святославич в «Слове о Законе и Благодати» Илариона именуется «единодержцем», а «Сказание о Борисе и Глебе» (по древнейшему списку в Успенском сборнике XII в.) называет его «самодержцем»[121]. Но все это указывает лишь на то, что в древнерусской традиции он воспринимался как самостоятельный правитель – и только. Несмотря на то что Иларион почтил Владимира титулом «кагана», который является свидетельством хазарского или аварского культурно-политического влияния[122], «имперскую демонстрацию», или imitatio imperii, на его монетах надо рассматривать лишь на уровне притязаний, заявленных в одностороннем порядке, поскольку нет никаких свидетельств в пользу того, что эта демонстрация была санкционирована Константинополем.

Можно, конечно, думать, что Владимир Святославич получил от Василия II (который, как полагают, мог стать заочно его крестным отцом) один из высших византийских титулов, быть может, титул «кесаря», второй по значению после императорского, который жаловался иностранным родственникам византийских монархов[123], но, разумеется, это утверждение имеет право на существование лишь в качестве одного из предположений (Иоанн Скилица именует Владимира ни «василевсом», ни «кесарем», а «архонтом», тогда как признание в середине X в. изменения статуса болгарских правителей (с «архонта» на «василевса») нашло отражение в трактате Константина Багрянородного «О церемониях»)[124]. На Руси титул кесаря был известен не только в греческой, но и в латинской форме («цесарь»), от которой и произошел титул «царь»[125]. Одна из сохранившихся надписей (граффити) на стене Софийского собора в Киеве позволяет предполагать, что современники применяли этот титул к Ярославу Мудрому[126], однако нельзя сказать, получил ли он право на этот титул вместе с киевским столом и было ли его употребление официальным, поскольку Ярослав перестал чеканить на своих монетах византийские регалии[127]. Правда, арабские историки, как правило, называют правителей русов «царями», однако подобное наименование отражает только представление «извне», так же как и применение европейскими хронистами к русским князьям латинского титула rex. Как показывают современные исследования, царский («цесарский») титул употреблялся в Древней Руси эпизодически и являлся скорее литературным («этикетным»), а не реальным политическим отличием (употребляясь в этом отношении и применительно к св. Борису)[128]. Что касается фразы о том, что «цесарским венцем» от юности украшен, «пребогатый Роман», на которое указывает А.В. Поппэ, то, учитывая специфику текста, в котором она читается, здесь следует видеть не столько исторический факт, сколько агиографический оборот, подобный тому, какой мы встречаем в позднейшей характеристике, помещенной в конце «Анонимного сказания» под названием «О Борисе, каков он был видом». Не исключено, что составитель церковной службы святым Борису и Глебу уподоблял «цесарский венец» венцу мученика[129], ибо в ПВЛ под 983 г. в рассказе о варягах-христианах, убитых язычниками в Киеве, говорится, что они приняли «венец небесный с небесными мучениками и праведниками»[130]. Подводя итоги, надо сказать, что какими бы ни были политические планы Владимира Святославича, события 1014–1015 гг. доказали неэффективность его политических экспериментов, еще при его жизни приведя междукняжеские отношения к кризису, рассказ о котором содержится в ПВЛ между 6522 (1014/15) и 6525 (1015/18) гг.

112

Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X–XV вв. Т. 1. М., 1970. С. 38. Ср.: Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия. С. 173–174, 188; Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. С. 293–296, 301–302.

113

Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. С. 295.

114

Цукерман К. Наблюдения над сложением… С. 219–222.

115

Мельникова Е.А. К вопросу о происхождении знаков Рюриковичей // Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. С. 246–247.

116

Михеев С.М. «Святополкъ же седе Кыеве по отци»… С. 66–68; Поппэ А. К биографии Святополка Окаянного // История: дар и долг. Юбилейный сборник в честь А.В. Назаренко. СПб., 2010. C. 234–238. Критику этой историографической тенденции см. в кн. Ранчин А.М. Борис и Глеб. C. 36–44.

117

Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. С. 317–318, 324–325.

118

Медведев И.П. Империя и суверенитет в Средние века (на примере истории Византии и некоторых сопредельных государств) // Проблемы истории международных отношений. Сборник статей памяти академика Е.В. Тарле. Л., 1972. C. 422, 423.

119

Оболенский Д. Византийское содружество наций. C. 238.

120

Литаврин Г.Г. Идея верховной государственной власти в Византии и на Руси домонгольского периода // Литаврин Г.Г. Византия и славяне [2-е изд.]. СПб., 2001. C. 473, 474.

121

Толочко А.П. Князь в Древней Руси. С. 71.

122

Новосельцев А.П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // Древнейшие государства Восточной Европы, 1998. C. 367–379; Петрухин В.Я. Начало христианства на Руси… С. 104; Коновалова И.Г. Древнейший титул русских князей «каган» // Древнейшие государства Восточной Европы, 2005 (Рюриковичи и Российская государственность). М., 2008. С. 232–233; Мельникова Е.А. «Князь» и «каган» в ранней титулатуре Древней Руси // Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. С. 118, 120–121.

123

Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 366, 367.

124

Кузенков П.В. Великодержавная политика или идеология? Византийская дипломатия X в. по данным трактатов Константина Багрянородного // История: дар и долг. Юбилейный сборник в честь А.В. Назаренко. СПб., 2010. C. 82–83, 90.

125

Водов В. Замечания о значении титула «царь» применительно к русским князьям в эпоху до середины XV века // Из истории русской культуры. Т. 2. Кн. 1. Киевская и Московская Русь. М., 2002. С. 509–510; Филюшкин А. И. Титулы русских государей. М., СПб., 2006. С. 71–72.

126

Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества в XII–XIII вв. М., 1982. С. 416, 419.

127

Петрухин В.Я. Начало христианства на Руси… С. 113–114.

128

Толочко А.П. Князь в Древней Руси. С. 110–111; Горский А.А. О титуле «царь» в средневековой Руси // Одиссей. Человек в истории, 1996. М., 1996. С. 205, 210; Водов В. Замечания о значении титула… С. 513–524, 528; Петрухин В.Я. Начало христианства на Руси… С. 104–105; Ранчин А.М. Борис и Глеб. С. 67–68.

129

Петрухин В.Я. Начало христианства на Руси… С. 106–107.

130

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 83.