Страница 14 из 24
А вот кто именно совершил его, свидетельства по понятным причинам расходятся, равно как и данные о том, кто именно был при цареубийстве. Заговорщики понимали, что признаваться в убийстве императора не только глупо, но и опасно.
24 февраля (8 марта) 1801 года благодаря интриге Палена имевший большое влияние на императора генеральный директор почт и президент Коллегии иностранных дел Федор Ростопчин попал в опалу у Павла и был удален от двора. Это облегчило осуществление заговора.
Павел умер на том же месте, где родился, поскольку Михайловский замок был возведен на месте деревянного Летнего дворца императрицы Елизаветы Петровны.
В половине первого ночи 12 (24) марта 1801 года 12 заговорщиков ворвались в спальню императора. Их возглавляли бывший фаворит Екатерины князь Платон Зубов, его брат Николай и генерал-лейтенант барон Леонтий Беннигсен, командир Изюмского легкоконного полка. Павел спрятался то ли за занавеской, то ли за каминным экраном.
Не найдя императора в постели, заговорщики растерялись, Платон Зубов сказал, что птичка упорхнула, но «Беннигсен с сатанинским хладнокровием подошел к постели, пощупал её рукою и сказал: “Гнездо теплое, птичка недалеко”». Комнату обыскали и нашли Павла в ночной рубашке (по другой версии, он был уже одет, и его выдали ботфорты). После того как император отказался подписать отречение от престола, началась потасовка, во время которой император был убит. Смерть последовала то ли от удара табакеркой в висок, то ли от удушения офицерским шарфом. Павел был убит между 0.45 и 1.45. Кто именно нанес удар табакеркой, принадлежавшей Николаю Зубову, а также кто душил императора шарфом, принадлежавшим то ли штабс-капитану Измайловского полка Якову Скарятину, то ли самому Павлу, достоверно установить невозможно из-за противоречивых показаний мемуаристов, каждый из которых стремился доказать, что сам убийство не совершал и либо вышел из спальни еще до убийства, либо, признавая, что остался в комнате, имя убийцы не называл или указывал в этом качестве на кого-то другого.
Убийство императора Павла I. Гравюра 1880-х гг.
Беннигсен и братья Зубовы впоследствии утверждали, что покинули спальню еще до убийства Павла и вообще не собирались убивать императора, а хотели лишь заставить его отречься от престола. Убийство, дескать, сымпровизировали пьяные офицеры-исполнители. Однако в подобное верится с трудом. Ведь оставлять в живых Павла никто не собирался. Далеко не все полки столичного гарнизона были безоговорочно на стороне заговорщиков. В этих условиях наличие живого Павла, пусть и отрекшегося от престола, всегда могло спровоцировать военный контрпереворот с целью возвращения его на престол. Поэтому поверить в импровизированное убийство нельзя. Скорее всего, Беннигсен и Зубовы, а возможно, и сам Пален непосредственно присутствовали при цареубийстве. Пускать на самотек такое важное дело они бы не стали. Ведь всегда существовала угроза, что протрезвевшие офицеры-исполнители смогут сговориться с Павлом и предать своих предводителей.
Большинство заговорщиков император Александр, в том числе под влиянием матери, императрицы Марии Федоровны, вскоре после восшествия на престол сослал в свои имения. Из руководителей заговора только Беннигсен в дальнейшем сделал успешную карьеру, и то благодаря своему большому военному таланту.
Мишель Ней
Маршал Франции Мишель Ней (1769–1815), герцог Эльхингенский и князь Москворецкий, был одним из наиболее талантливых и храбрых полководцев императора Наполеона, называвшего его «храбрейшим из храбрых». Он отличился во многих сражениях, хотя знал и чувствительные поражения. Ней привел в Европу остатки Великой армии из России. Однако после взятия Парижа союзниками в апреле 1814 года он уговорил императора отречься от престола. Людовик XVIII постарался привлечь Нея на свою сторону и назначил его членом военного совета и пэром и поручил ему начальство над шестой дивизией. Но когда Наполеон бежал с Эльбы и с небольшим отрядом высадился во Франции, Ней, посланный с войсками его арестовать и обещавший Людовику XVIII привести Наполеона живым или мертвым, видя настроение своей армии, 17 марта 1815 года перешел на сторону Бонапарта. Потом, оправдываясь, Ней утверждал: «Словно плотина прорвалась, я должен был уступить силе обстоятельств». Видя, что солдаты не будут стрелять в своего императора, он решил перейти на сторону Бонапарта. Когда Людовику XVIII доложили об измене Нея, он с негодованием воскликнул: «Презренный! У него, стало быть, нет больше чести!»
Мишель Ней. Гравюра 1816 г.
У Наполеона Ней командовал 1-м и 2-м корпусами. 16 июня он храбро сражался у Катрбра с герцогом Веллингтоном, а 18 июня, во время битвы при Ватерлоо, руководил центром. Под ним было убито пять лошадей, но Ней в изодранном мундире, с лицом, почерневшим от пороховой гари, пытался собрать солдат для последней атаки с криком: «Смотрите, как идет на смерть маршал Франции». Вернувшись в Париж после поражения, он в палате пэров посоветовал призвать Бурбонов обратно, а сам, чувствуя, что от возвратившегося Людовика ничего хорошего для себя ждать не придется, пытался бежать в Швейцарию. Выехав из Парижа, он остановился в Лионе, предполагая двинуться дальше в Швейцарию. Однако внезапно поменял маршрут и направился дальше в Сент-Альбан в департаменте Луара. Затем он решил вернуться в свое имение Кудро, чтобы заняться хозяйством.
В конце июля супруга Нея, оставшаяся в Париже, сообщила мужу, что ему грозит арест. Тогда маршал скрылся у своей родственницы, мадам де Бессони, в укромном замке, находящемся на краю Канталя, в департаменте Ло. Накануне ареста Ней был совершенно спокоен, то ли надеясь, что его не найдут, то ли уже испытывая безразличие к собственной судьбе.
2 августа один из местных жителей написал префекту Локару, что некий человек, очень похожий на маршала Нея, находится на территории департамента. Несколько жандармов были посланы в замок Бессони. Маршал не пытался бежать, а на предложение одного из жандармов, что он закроет глаза на его бегство, решительно заявил: «Если бы я был свободен, то за это я бы вас расстрелял! Я же дал слово!»
19 августа Нея привезли в Париж и заключили в тюрьму Консьержери. Маршал отрицал компетенцию военного суда в своем деле и требовал передачи его в палату пэров. Военный министр Сен-Сир сформировал специальный суд, в который вошли маршалы Монсей (председатель), Ожеро, Массена и Мортье. Но они делали все, чтобы уклониться от этой сомнительной чести. Мортье заявил, что он скорее уйдет в отставку, чем будет участвовать в суде, Массена – что у него с Неем существует личный конфликт, а Ожеро сказался больным. Монсей же написал письмо королю, в котором заявил, что не будет судить героя отступления из Москвы, которого столь почитает. За такую дерзость Бон Андре Жанно де Монсея посадили на три месяца под арест, что избавило его от необходимости участвовать в суде над Неем. Трех других маршалов все же заставили сделать это, а Монсея заменил более покладистый маршал Жан Батист Журдан. Они удовлетворили просьбу Нея передать его дело на рассмотрение палаты пэров. Впоследствии маршалы об этом пожалели. На смертном одре маршал Пьер-Франсуа-Шарль Ожеро восклицал: «Мы трусы. Мы должны были настоять на своем праве, чтобы спасти его от самого себя».
В палате же из 160 пэров только молодой герцог де Брольи счел Нея невиновным. 139 проголосовали за немедленную смертную казнь без права апелляции. Начавшийся 4 декабря 1815 года суд над Неем продолжался всего лишь два дня и завершился вынесением ему смертного приговора 6 декабря. Председательствующий Дамбрэ отводил вопросы, ответы на которые могли принести пользу подсудимому. Дамбрэ, в частности, запретил маршалу Даву отвечать на вопрос относительно интерпретации статьи XII Конвенции о капитуляции французских войск. Если бы Даву заявил о том, что поведение Нея явно относится к числу деяний, покрываемых амнистией, которая провозглашалась в этой статье, обвинение потеряло бы всякую юридическую основу. В конце концов Ней предложил своим защитникам не отвечать на речь прокурора, так как им запретили касаться вопроса о статье XII Конвенции. За смертную казнь голосовали пять маршалов: Келлерман, Периньон, Серюрье, Виктор и Мармон. Возвратившись в тюрьму, Ней оставил последние распоряжения и лег, как был, в штатском спать.