Изумрудные глаза

1

Николай Степанович подошел к столу и пристально стал вглядываться в окно. На дворе стояла снежная ночь. Большой лунный глаз освещал все вокруг. Хлопья снега, переливаясь брильянтовым блеском, кружили вокруг пушистых елей, то и дело, укутывая иглистых стражей сибирского леса в драгоценные шубки. Совсем лысые тоненькие березы выглядели нелепо и понуро на фоне мощных красавиц елей. Природа точно зло подшутила над ними, воткнув пять штук посреди хвойного леса. Но это им совсем не мешало спать спокойным зимним сном.

На одной из берез что-то зашевелилось. Живой комочек засверкал большими желтыми глазищами. Два огромных шара смотрели точно на Николая Степановича и нетерпеливо угукали. Завидев крупную птицу, мужчина ухмыльнулся, подошел к старенькой морозильной камере и вытащил оттуда небольшой кусочек мяса. Повертев его в руке, точно стараясь убедиться, не слишком ли он мал, Николай Степанович, накинул видавшую виды лисью шубку, явно когда-то предназначенную тучной женщине, влез в добротные черные валенки и поспешил на улицу. Снег скрипел под бодрым шагом немолодого, но крепкого здоровьем мужчины, словно подзадоривая его идти быстрее. Завидев своего приятеля, спешащего на встречу, желтые глаза расправили огромные белоснежные крылья и поспешили получить лакомство.

– Проголодалась, Зоя? – спросил у совы мужчина, протягивая озябшей рукой кусок крольчатины.

Желтые глаза схватили своими огромными когтями угощение и вернулись на березу. Благодарно угукнув, сова Зоя принялась уплетать мясо. Николай Степанович наблюдал за ней добрым и ласковым взглядом, пока от крольчатины не осталось и следа. Покончив с едой, Зоя пролетела круг возле мужчины, едва коснувшись его огромным крылом, и скрылась в лесу.

– Что за удивительное создание! – улыбаясь, проговорил мужчина и направился к дому, – И ведь не стащила за все годы ни одного никчемного цыпленка. Точно понимает, что я ей взятку даю. – Он засмеялся, выключил фонарь и вошел в дом.

Стянув с себя валенки и шубу, мужчина небрежно плюхнулся на старенький диванчик и потрепал черного кота за ухо. Кот, видимо привыкший к таким жестам хозяина, чуть вильнул хвостом и улегся у мужчины на коленях, издавая громкие звуки кошачьего наслаждения.

– Филька, – обратился Николай Степанович к коту, – что-то мне не спокойно. И вроде бы все как всегда, но нутром чую, что-то, да не так.

Филька зажмурил красивые зеленые глаза и перестал мурчать, будто бы и сам что-то почувствовал.

– Ну что ты? – мужчина принялся ласково гладить животное, – не слушай ты меня старого дурака! Это, видать, во мне возраст говорит, и жажда перемен. Как ни крути, а все-таки тяжело мужику одному остаться.

Кот выпустил коготки и стал их потихонечку загонять под кожу мужчины, не сильно, но достаточно, чтобы обратить на это внимание. Мужчина, однако же, ничего не замечая, продолжал:

– Все понимаю, Филька, сам дурак, сам свою жизнь до такого довел. Но что я могу поделать теперь? Разве что смириться, да смерти своей тихонечко ждать. Вот помру, и перестану страдать. И сразу перестанет меня совесть жрать. Впрочем, – он закатил глаза и поморщился, от чего его лицо приобрело болезненный вид, – впрочем, это не совесть, это эгоизм. Ведь разве ж я переживаю о других? Разве, в глубине души мне жалко тех, кого я оставил? – он тяжело вздохнул, и потер руками намокшие уголки глаз, – переживаю, конечно, Но не так, как о себе. Жалею себя, жалею себя за свое одиночество. Жалок и противен я сам себе. – Кот снова замурлыкал, но как-то тихонечко, стараясь успокоить мужчину, – если бы не ты, да хозяйство, да еще Зоя, – продолжал он чуть слышным хрипловатым от слабости голосом, – давно бы руки на себя наложил.

Коту, по всей видимости, не по душе были такие откровения хозяина, и чтобы хоть как-то отвлечь его от своих мыслей, он со всей силы впился обеими лапами в человеческую плоть.

– Ах, ты ж! – взвыл Николай Степанович, замахнувшись на Фильку, но тут же опустил руку, так как морда кота приняла жалкое выражение, полное сожаления о своем поступке. – Негодник ты маленький! – сказал он уже ласково, – ну зачем ты меня так оцарапал?

– Мурррр

– Муррр, – передразнил мужчина, сгоняя кота с колен, – есть хочешь?

На этот вопрос кот ответил жестом, обтираясь о ноги хозяина, и издавая какое-то особое на этот случай, мурчание.

Достав из холодильника баночку сметаны, Николай Степанович отковырял ложкой приличное для кота количество, и, положив на блюдце, предложил Фильке. Филька благодарно успел облизнуть палец хозяина, и уже не обращая на него более никакого внимания, занялся сметанкой.

–Приятного тебе аппетита, Филипп Батькович. – Николай Степанович набрал в небольшой тазик холодной воды, щедро намазал свое обильно усыпанное морщинами, лицо мылом, и быстро его смыл, ощутив неприятное жжение в глазах. – Филька, проговорил он, обращаясь больше к самому себе, чем к коту, – Ну каким же надо быть идиотом, чтобы собравшись умыться, не приготовить полотенце?

Практически вслепую, он подошел к старенькому, с облупившейся голубой краской, шкафчику, открыл верхний ящичек и достал зеленое в синий горошек полотенце. Обтерев лицо, он повесил полотенце на спинку стула, забросил несколько осиновых полешек в разгоряченную печку и лег на диван не раздеваясь.

Кот, увидев, что хозяин лег спать, прыгнул к нему, и, устроившись поудобней, так, чтобы его холодный мокрый носик упирался прямо в шею мужчины, замурчал убаюкивающую мелодию.

– И все-таки, – проговорил хозяин дома, проваливаясь в глубокий сон, – что-то будет.

В седьмом часу утра, Николай Степанович открыл глаза, сонно потянулся, присел на край дивана и поежился. В доме было прохладно. Накинув на себя свитер, требующий стирки, женскую шубку и поместив ноги в валенки, он направился за дровами. Было еще темно, и мужчина вынужден был включить фонарь, чтобы хоть что-то разглядеть под ногами. Снегу намело по колено. Пробравшись к дровянику, мужчина, кряхтя, набрал охапку дров и поспешил в дом. Не раздеваясь, растопил печку, заглянул в холодильник и с тоской в глазах достал последний ломоть колбасы.

– Да, – пробормотал он, – если Петр не приедет, придется самому в деревню идти. Продуктов совсем не остается. А как же идти, коли снегопады такие начались.

Мужчина отрезал кусок хлеба, сделал небольшой бутерброд, и тут же проглотил его. Зачерпнул ковшом воды из ведра, жадно осушив его, вытер подбородок, взглянул на часы и решил идти чистить снег.

– Филька, – крикнул он бодрым голосом коту, – иди колбасы дам. Колбаса последняя, между прочим.

Фильку долго упрашивать не пришлось. Он тут же вынырнул откуда-то из-под дивана и, распушив свой огромный хвост, вальяжно последовал на кухню.

– Завтрак подан, – сказал мужчина, наблюдая за котом. Затем надел шапку, теплые рукавицы и вышел на улицу.

Достав из кладовой лопату, он принялся очищать тропинки.

– Раз лопата, два лопата…. Двадцать пять лопата,– говорил мужчина, каждый раз вываливая из лопаты снег. – Еще три лопаты и передышка.

Он остановился, посмотрел на темное небо, и увидел на нем красные огоньки пролетающего самолета. Мужчина вдруг изменился в лице. Глаза приобрели оттенок сумасшествия. Николай Степанович принялся прыгать, размахивая руками и истерично хохотать.

– Ау!!! – говорил он в паузах между хихиканьями, – я здесь! Меня кто-нибудь видит? Я здесь совсем один! Схожу сума! – и вновь разразился диким хохотом. – Уже пятый год один.

Смех сменился слезами. Они катились из добрых, небесно голубых глаз мужчины и грустно скатываясь по квадратному подбородку, утопали в недрах лисьей шубки. Немного погодя, успокоившись, утер свое не по годам морщинистое лицо и вновь принялся за снег.

– Раз лопата, два лопата….

Покончив со снегом, мужчина открыл сарай, и, вдохнув запах сена и свежего разнокалиберного навоза, вошел внутрь, нашарил рукой выключатель и включил свет. Тут же его поприветствовала вся скотина: козы Машка и Наташка, козел Макар, свинья Лялька с шестью месячными поросятами, корова Зорька с теленком без имени, бык Славка, баран Кузьмич с тремя овцами на сносях, десять куриц и петух.