Страница 3 из 16
Егор фыркает и разворачивает коляску, чтобы сделать себе чай. У нас в квартире специально вся посуда и прочая ерунда для чаепития находится в нижних шкафчиках, чтобы Шторм мог спокойно добраться до них.
– Может, хоть дома не будем говорить о работе? – предлагает парень. – У тебя целых две недели, ты за это время успеешь сделать кучу всего.
Я ничего не отвечаю, потому что спорить с ним бесполезно. Может быть, я действительно преувеличиваю и раздуваю из мухи слона, но с другой стороны, если заказ прогорит, то в этом месяце нам придётся перейти на пустые макароны. Не хотелось бы упускать такие деньги.
– Ладно, пойду в душ, – вздыхаю я, устало поднимаясь на ноги.
Тело ломит из-за недосыпа, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Подойдя к Егору, я нагибаюсь и целую его в губы.
– Вонючка, – шутит Шторм, когда я отстраняюсь.
– Слышь, Рамси Болтон, – легко стукаю его по плечу. – Я Теон, а не вонючка!
– Ага, ну, да.
Показываю ему язык и выскакиваю из кухни. Так, оставлю все мысли о работе до завтра, а сегодня мне нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы снова взяться за проект. Если заказчик откажется принимать мои труды, я засуну ему все разработки в задницу. Не зря же я столько нервов потратила за последний месяц…
***
Бесконечные банки из-под энергетиков скапливаются в мусорном ведре рядом с моим столом в студии, где я работаю над дорогим и чертовски важным проектом. Очередные бессонные ночи сводят с ума: в глазах двоится, а голова уже не соображает. Я делаю ошибки в элементарных вещах, упускаю самое важное, порчу то, что уже сделано идеально.
Мне нужен отдых, но это непозволительная роскошь, если я хочу успеть сдать проект в срок. Это впервые, когда на меня возложили такую тяжёлую и ответственную работу, поэтому я не могу подвести свою начальницу. Если покажу, на что способна, то меня обязательно повысят, я буду получать гораздо больший оклад и премии, а это значит, что смогу взять кредит на операцию Егора, о чём он, конечно же, пока не должен знать. Если парень что-нибудь пронюхает, то начнёт отговаривать и упрекать в том, что я слишком много на себя беру. А под его давлением я лишь окончательно сломаюсь.
Дверь студии открывается как раз в тот момент, когда я стою возле открытого окна и курю, пытаясь собраться с мыслями и силами, чтобы через несколько минут снова взяться за работу.
– А где все остальные? – голос начальницы вырывает из задумчивости, и я вздрагиваю, машинально выкидывая недокуренную сигарету в окно и разгоняя перед собой дым.
Это бессмысленно, ведь меня всё равно уже застукали. Оборачиваюсь, скользя взглядом по идеальному светлому пучку на голове женщины, её красным ярким губам и выступающим морщинам в уголках глаз. Белоснежная полупрозрачная рубашка и красные брюки с высокой талией кажутся слишком гладкими и идеальными. Женщина выглядит строгой, но на самом деле не всегда такой бывает.
– Ушли на перерыв, – вру я, умалчивая о том, что разогнала всю свою команду после того, как они испортили очередной макет.
Мою начальницу зовут Виктория Дмитриевна, и иногда она смотрит на меня так, будто видит насквозь. Её веки прищуриваются, а взгляд пронзительных голубых глаз опускается на стол, где небрежно разбросаны различные варианты макета. Моя задача: создать дизайн и слоган для нескольких продуктов одного нового бренда, который хотят запустить в следующем месяце. Если я справлюсь с этой задачей, то получу отличный гонорар.
Виктория подходит к столу и начинает рассматривать разработки, а я с замиранием сердца смотрю на свою начальницу, ожидая вынесения приговора. Либо всё отлично, либо мне придётся что-то где-то переделывать.
Цепкие пальцы женщины хватают угол одного из макетов и отодвигают в сторону, чтобы взглянуть на следующий. – Неплохо, – тянет Виктория, отпуская угол бумаги. – Когда всё будет готово?
– Думаю, к концу недели.
Виктория в последний раз скользит взглядом по разработкам, затем поворачивается ко мне, осматривая с ног до головы. Неловко топчусь на месте, пытаясь удержаться от нервного жеста «аля, убери волосы за ухо» или «поправь рубашку».
– Если будешь делать всю работу сама, мне придётся уволить тебя за недееспособность. Смерти от усталости мне здесь ни к чему.
Я же говорила, что она видит всех насквозь! Страшная женщина…
– Да я… – неуверенно бормочу, пытаясь придумать правдоподобное объяснение, почему я разогнала всех из студии.
Работа в команде даётся мне с трудом, и не хочется, чтобы из-за неумения руководить, меня недооценили. Я просто… Хочу сделать всё идеально. И придерживаюсь девиза: «хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам».
Виктория отходит от стола и осматривается. Замечает пустые банки энергетиков в урне, затем разбросанные вещи на диванчике. Здесь не прибрано, но это, кажется, совершенно не смущает мою начальницу.
– Иногда идеальное – не всегда хорошо, – говорит женщина, подходя к большому панорамному окну и смотря вниз на город. – Жду наработки в эту пятницу. И верни своих щенков, я всё-таки им плачу не за безделье.
Я еле сдерживаюсь от смешка. Щенков. Это, наверное, самое подходящее слово для моей команды. Они все шумные, громкие и неуправляемые.
– Хорошо, – неохотно соглашаюсь я.
Смотрю на её профиль, но женщина игнорирует мой взгляд. Она задумчиво поджимает губы, а через минуту разворачивается и направляется к выходу.
– В пятницу. Не забудь, – бросает женщина, перед тем как покинуть студию.
Я ничего не отвечаю, ещё несколько секунд сверлю взглядом дверь, словно боясь, что Виктория вернётся, а после подхожу к диванчику и устало заваливаюсь на него. Признаться, возвращать свою команду мне чертовски не хочется. И даже не из-за того, что они всё равно ничем мне не помогут, а потому что выгнала я их не при очень приятных обстоятельствах.
Я была вся на нервах из-за того, что мы не успевали в срок и что никто не мог хорошо исполнить мои поручения, и просто в какой-то момент сорвалась, наорала на них, обозвав бездарями и неудачниками, и выгнала, заявив, чтобы они не попадались мне на глаза до конца сдачи проекта.
Звонить им – это самоубийство. Придётся извиняться за своё поведение и признавать ошибки, а этого я делать не умею. С другой стороны, ослушаться прямого приказа Виктории тоже не могу.
Ладно. Была не была.
Достаю из кармана телефон и набираю номер самой безобидной девчонки из всей команды. Гудки тянутся вечность, и я, в тайне надеясь, что никто не возьмёт трубку, уже собираюсь сбросить вызов, но не тут-то было.
– Да, Сонь.
Пару секунд молчу.
– Привет, Ир, – пытаюсь сделать дружелюбный голос. – Эм-м. Я, в общем, хотела извиниться за то, что накричала на вас тогда, – девушка молчит, и мне становится неловко. – Короче, проект в пятницу сдаём. Он уже практически готов, так что я хотела бы, чтобы вы все пришли в студию и посмотрели на него. Внесли коррективы и всё такое…
Я уже ожидаю, что меня пошлют куда подальше, мол… наглая какая, но не тут-то было.
– Хорошо, мы придём, – наконец, подаёт голос Ира. – Я соберу всех, и чуть позже будем в студии.
– Ладно, – киваю сама себе. – Буду ждать.
– Пока.
Она отключается, и я с облегчением бросаю телефон на диван рядом с собой. Сложная это всё-таки работа: руководить другими, но иначе придётся вечно быть девочкой на побегушках, а меня такой расклад не устраивает.
***
Я стою в студии перед своим столом и виновато всматриваюсь в лица подчинённых. Неловкое молчание плавает в воздухе между нами, словно невидимые рыбки. Они навязчиво мельтешат перед носом, кружат вокруг головы, так и манят, чтобы я отмахнулась от них.
Передо мной стоят трое.
Парень со скрещенными руками на груди в яркой зелёной футболке с рыжими огненными волосами и с горсткой веснушек на носу. Его зовут Макс, и он манерно кривится, делая обиженный вид, мол, тебе, женщина, нет оправданий. Голос у него всегда изменённый, а блёстки на одежде лишь малые признаки нетрадиционной ориентации.