Страница 89 из 91
Он подошёл ещё ближе. Подал мне руку… и взглянул выжидающе. Он был готов держать эту руку вытянутой не один час и не два. Выбор — за мной.
Я вложила свою руку в твёрдую ладонь и внезапно заметила, что моя кожа стала намного более похожей на его — серебристый оттенок становился всё отчётливей.
— Всё, что я делал, — делал ради тебя. И я не планировал скрывать от тебя твоё происхождение, всего лишь хотел, чтобы ты самостоятельно осознала правду и приняла меня. Ведь я знал — ты моя привлечённая. Это твоя суть, ты не можешь от неё избавиться. Да, я влиял на тебя ментально, но лишь потому, что знал: ты не простишь мне того, что произошло на станции.
Он положил руки мне на талию. Привлёк к себе.
— Я не привык считаться с мнением других. А ты была… Я воспринимал тебя как то, что я хочу получить, наплевав на способы достижения цели. И ты не простила, ведь, узнав правду, решилась меня убить.
Я вздрогнула. Руки на талии немного разжались — он подумал, что сделал мне больно…
— Руанн… Я не могу не помогать землянам. И я буду это делать.
— Я понимаю, — ответил судья, привлекая меня ещё ближе. — И, повторяю, готов тебе в этом существенно помочь.
Его руки были как два камня. Мой хвост медленно потянулся к его правой руке. Острый наконечник в форме стрелы нежно пощекотал указательный палец.
— Ты был готов ради меня… умереть…
Я сама не поняла, вопрос это был или утверждение.
— Да… Я был на это готов.
— Но почему тогда… Почему пули были обычными? Ведь Вира ясно дала понять, что… — я посмотрела ему в глаза, — что ты умрёшь.
— Я не знаю… я, правда, не знаю, Лин. Когда я очнулся — ты была без сознания. Твоё тело дёргалось, появилось множество ран, и я чётко понял, что с тобой происходит. Моя рана затягивалась, я вызвал отряд, и тебя отвезли в больницу, потом — сюда.
Я прикрыла глаза ладонью. Слишком быстро всё происходит.
— Я хочу, чтобы ты отказался от сада на территории имения. Ты сделаешь это?
— Да, Венилакриме, я сделаю это, — отчётливо произнёс Руанн.
Но мне было мало одной этой фразы, я знала, что если не проясню этот вопрос до конца — потом может быть поздно.
— Я хочу знать, здесь и сейчас: ты готов мне помогать? Готов поддерживать? Готов влиять на остальных судей, если я попрошу об этом. Я хочу помочь землянам, мне это нужно.
Он кивнул.
— Да, понимаю. Но и моё условие помни. Для окружающих мы должны быть идеальными. Нельзя показывать, что ты благосклонна к землянам, тем более — к рабам. Нам придётся присутствовать на балах, вечерах, где будет происходить то, что я от тебя раньше скрывал. Если ты хочешь что-то изменить — придётся терпеть…
Он погладил меня по лицу. Улыбнулся чему-то своему.
— Не хмурься, моя милая Венилакриме. Ты заполучила очень сильного союзника — меня. Ради тебя я к чертям изменю этот город.
Он говорил так соблазнительно, так просто. И я ему верила. Да, он прав: я действительно заполучила очень могущественного единомышленника. И он меня любит. Он поможет изменить если не весь мир, то этот город — точно.
— Я хочу, чтобы земляне и ящерры были равны.
— Этого не будет. Земляне и ящерры не равны. Мы — ты и я — лучше, сильнее, честнее. Но мы сделает так, чтобы земные люди не были вынуждены прятаться на станциях, под землёй, как…
— Как кроты…
— Именно!
Я почувствовала, как тело понемногу расслабляется. Впервые за много недель я была близка к состоянию, название которому — счастье.
— Так что же… я теперь ящеррица?
— Да, самая настоящая, — он усмехнулся. — Я научу тебя драться, используя новую часть тела. Тебе теперь доступны новые техники дыхания. К тому же… — он наклонился и зашептал мне на ухо, — это ещё кое-что изменит…
К лицу прилила кровь. Перед глазами вспыхнула картинка: мы двое лежим на кровати, и наши хвосты переплетаются.
Чтобы побороть смущение, я сказала:
— Мне теперь придётся учиться жить заново. Ведь я была землянкой, стала — ящеррицей. Это другой мир…
Он прислонился лбом к моему лбу.
— Да, другой мир… Но я рад, что мне больше не придётся быть в этом мире одному, — он сделал паузу, размышляя о чём-то своём.
Я закрыла глаза. Его лоб, его лицо делились со мной теплом. То, что люди называют любовью, просачивалось сквозь меня как живительная влага. Как влажный пар с ароматом лимона, апельсина и чего-то сладкого.
И без того яркое солнце засветило ещё ярче, превращая две наших фигуры в некие искрящиеся постаменты. Кружились растревоженные ярким светом пылинки. Пели птицы.
Неправда, мы не лучше. Есть в этом мире земляне, достойные великих ящерров и даже превосходящие их. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы эти люди были счастливы.
— Лин…
— Венилакриме.
— Что? — удивился Руанн, впрочем, уже догадываясь, к чему я клоню.
— Меня зовут Венилакриме. Это моё настоящее имя.
Я усмехнулась.
Наступила весна. Мир проснулся. Земля готовилась начать новый цикл. Я была абсолютно, бескомпромиссно счастлива.
Глава семнадцатая
Три недели спустя
Утром, когда солнце уже взошло, но на траве всё ещё лежала роса, я вытащила из шкафа плед, схватила чашку горячего кофе и вышла на улицу. Бросила плед под ноги и села на ступенях главного входа в дом.
Я видела всё — сад с его хаотичными поворотами, ворота с затейливым рисунком — где-то там, далеко. Видела посты терциев и могла безошибочно указать на места, где прятались, сейчас незаметные, миниатюрные «жуки».
Я знала эту территорию. Сколько раз я въезжала сюда, боясь и остерегаясь.
Я приехала в этот дом в качестве гостьи-пленницы. Убегала отсюда в бочонке из-под молока. Возвращалась, ощущая агрессию Руанна и страшась его расправы.
И вот теперь я сижу на пороге его дома, в моих руках горячая чашка, а подо мной плед. Всё это мне дали ящерры. Без вопросов, хочешь — бери, потому что вещи в доме — мои.
Я стала такой, как он. Кожа приобрела серебристый оттенок. Понемногу я научилась управлять хвостом. Это изменило мои повадки — легче измерять расстояние между предметами, легче маневрировать. И сил ощутимо прибавилось.
Сравнивая свои впечатления, я понимала, что многие вещи (например, дубовый стол в гостиной) казались теперь как будто пустыми изнутри — такими лёгкими и хрупкими они ощущались. Ещё одно сравнение — картонные коробки, которые умелый весельчак облёк в форму тяжёлых громоздких предметов.
Моё нетерпение росло — так сильно я жаждала нашего с Руанном поединка. Он обещал исполнить этот мой каприз. Ухмыльнулся, как кот, и спросил, что он получит, когда победит.
Как же он самоуверен, этот ящерр. Даже моя улучшенная координация и приумноженная сила не поколебали его апломба. Но теперь расстановка сил будет более справедливой, и я смогу удивить.
Я улыбнулась. Эта мысль была очень тёплой и согрела не хуже солнца.
Понимать Руанна стало существенно легче. Используя ящерриную речь, мы намного быстрее приходили к согласию. Кажется, этот язык был придуман для того, чтобы строить предложения логично. В нём раскрылось столько оттенков, а слова отличались по цвету, форме и, кажется, даже по запаху.
Я, словно ребёнок, радовалась новообретённым способностям и удивлялась, как могла прожить всю жизнь, не зная этих чувств. Как здорово с лёгкостью подпрыгивать до потолка — просто потому что захотелось.
Здорово в прыжке преодолевать дистанцию в 5-6 метров, даже не напрягаясь. Здорово чувствовать, что не такая уж большая разница — идти по земле или лезть по стене, усилия те же.
Здорово — видеть, что мужчина, перед которым трепещут миллионы, становится мягким от одного моего слова. Вот это — особенно здорово.
Я осмотрелась. Солнце набралось сил, и теперь нагло лезло в глаза — приходилось щуриться. Я отпила немного кофе и бросила ленивый взгляд на сад.
— Ничего-ничего, ещё немного осталось… — пробормотала самой себе. — Это только начало.