Поздние розы

  Молодые жены были красивы по-своему, а вместе составляли райский букет дивных цветов на любой вкус. Но это нисколько не мешало их мужьям искать удовольствий на стороне и содержать любовниц. Относились они к этому по-разному, кто болезненно, кто безразлично, в итоге все вынуждены были мириться со своим положением. Однако это нисколько не мешало им с удовольствием сплетничать друг о друге.

  До прихода Марины Лешковой они как раз оживленно обсуждали ситуацию за обедом. Однако, увидев хмурое лицо молодой хозяйки, сменили тему. Разговор пошел о тех вещах, к которым женщины никогда не утрачивают интерес, помимо сплетен, естественно. Новые бутики, которых в столице открылось несколько, поездки, курорты, подарки. И тут Марине Лешковой было чем похвастаться, потому что она только-только вернулась из поездки в Рим. Разумеется, пришлось пересказывать в подробностях все походы по модным бутикам и прочее, и прочее, и прочее.

  Это заставило ее вновь окунуться в атмосферу вечного города, унося подавленность и возвращая хорошее настроение. К концу рассказа глаза молодой женщины сияли, а щечки раскраснелись, впрочем, как и у ее слушательниц.

– Марина, а Энцо… – собиралась спросить Полина Гребешковская.

  Но Марина ее перебила, не дав договорить:

– Энцо, да! По просьбе моего свекра он несколько раз сопровождал меня на приемы и вечеринки.

– Ооооо! – тут же зашумели молодые дамы. – И как он тебе?

– Приятный собеседник, очень вежливый.

– Ооооо… – разочарованно протянули слушательницы. – И что, он тебе совсем не понравился? Он же такой мужчина…

  Марина удивленно приподняла брови:

– Что значит, не понравился? Я же говорю, приятный собеседник…

– Кончай прикидываться, – весело подмигнула Людмила. – Мы про другое спрашиваем. Что, совсем нет?

– Нет, – твердо ответила Марина Лешкова. – Я замужем.

  Тут остальные даже слегка отодвинулись и разом заговорили:

– Ну конечно, конечно.

  А Людмила Панькова все-таки высказалась:

– Ой, девочки… А мне Энцо нравится… Даже не знаю, как бы я… Если бы меня вот так, как тебя в Италию отправили…

  Вид у нее при этом был такой мечтательный, что остальные прыснули с хохоту. Она беззлобно махнула рукой и скроила гримаску:

– Иииэх… Да ну вас! Я, во всяком случае, честно признаю. Вот потому и говорю, а не жирно ли переводчице такого мужика отдавать?

– И что ты предлагаешь? – тут же оживились остальные, почуяв в словах Людмилы намек на интригу.

  Та приняла таинственный вид и изрекла:

– Объявим на него охоту. Окружив вниманием. Это же бал, значит, все можно. В переделах разумного, сами понимаете.

  Идея была воспринята с большим энтузиазмом.

– Повезло же ему быть единственным холостяком на нашей вечеринке! – смеялась Циала Оганесян.

– Почему единственным? А Белецкий? – удивилась Марина Лешкова.

– Брррр… – честно изобразила свое отношение Людмила Панькова, а ей поддакнула Полина Гребешковская. – У меня мурашки по коже, когда я на него смотрю.

– Ээээ… мурашки? –  шутливо поинтересовалась Марина.

– Не те мурашки. От жути мурашки. Он же вдовец, этот Белецкий. Так вот, знаете… – она понизила голос и сделала жест рукой, чтобы остальные придвинулись ближе. – Я слышала, он убил свою жену в припадке ревности.

  Раздался общий вздох ужаса, молодые женщины тут же примерили ситуацию на себя и содрогнулись. Правда оно или слухи, а вид у Константина Белецкого действительно был пугающий. Как-то даже на минуту общение утратило свою живость.

  Однако Лариса вспомнила, что Циала говорила о что-то брюликах, которые ее Оганесян недавно подарил. Разговор перешел на животрепещущую тему украшений, и вообще, у всех возникло непреодолимое желание немедленно увидеть, что за подарок такой.

  Потому стайка молодых красавиц со смехом переместилась в апартаменты к Оганесянам. Там под всеобщие вздохи искреннего восхищения был явлен народу потрясающий бриллиантовый гарнитур. А восхищаться было чем.

– Алка, ну-ка одень, – Людмила Панькова, блестя глазами, вертела в руках переливающееся искрами колье.

  Циала не заставила себя долго упрашивать. С гордым видом вдела в ушки сережки,  застегнула на стройной шее колье и в последнюю очередь браслет и парные кольца. Изумительной чистоты камни в изящной оправе из белого золота, похожие на крупные капли росы, горящие всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца.

– Алка… какая красота… – простонала Людимла. – И что надо сделать, чтобы заслужить такое?

  Красивая, как лань, стройная темноволосая женщина, грустно улыбнулась и проговорила:

– Закрывать на все глаза, и не задавать лишних вопросов. Встречать с улыбкой, когда он…

  Она могла бы добавить, возвращается от любовницы, но промолчала. Остальные ее прекрасно поняли. Наступившую тишину нужно было чем-то разбавить:

– А что ты к этому великолепию оденешь? – спросила Полина Гребешковская.

– Черное, – без раздумий ответила Циала. – Ну что, девочки, наш план относительно Энцо в силе?

  Еще бы! Конечно в силе! Разве можно отказаться от интриги?!

– Тогда подбираем наряды и украшения с особой тщательностью. У нашего итальянского гурмана тонкий вкус.

– Слушайте, а может быть… все-таки попробуем разговорить Белецкого?! – спросила Марина.

– Что?! Вот кто предложил, пусть тот его и разговаривает! – честь высказалась Людмила Панькова. – Ты хозяйка, тебе и карты в руки. А вообще, он с твоим свекром прекрасно общается, у них бизнес. Самое то.

  И все-таки Марина показалось несправедливым совсем обделить этого человека вниманием. Каким бы мрачным чудовищем он ни казался, он гость. Неудобно получалось. Впрочем, это гость родителей мужа, пусть они им и занимаются. Ей своих забот хватает.

  Неприятный осадок, оставшийся от давешнего разговора с Сергеем до обеда, до сих пор не давал расслабиться. Не удовольствие сулил Марине этот вечер, а очередной тоскливый и пустой фарс. Вот разве что девчонки с их идеей взять в оборот Энцо немного повеселили. Да это определенно забавная мысль, помешать переводчице прибрать его к рукам. И откуда только берутся такие стервы, на все готовые, лишь бы заполучить богатого любовника.

***

  Константин Белецкий ехал в усадьбу и сомневался, остаться ли ему на вечер, а может быть, тут же уехать. Не нравилось это оживленное, но какое-то неживое веселье. Почему-то неприятно было видеть улыбки молодых жен своих знакомых и товарищей по бизнесу. Ему лучше остальных было известно, чего стоят их улыбки и так называемая любовь. Ей Богу, в притонах, во времена его молодости и то было честнее. Там шлюхи продавались за деньги. Все просто, есть спрос, есть предложение.

  И здесь то же самое, только называется законным браком и выглядит благопристойно. Вспомнилась покойная жена, он сжал зубы до скрипа, заставляя себя подавить приступ ненависти, успокоиться, забыть. Уставился застывшим взглядом в окно.

  Перед мысленным взором возникла та женщина, Елена. Переводчица. Константин скривил губы и презрительно хмыкнул про себя. Понятно, для чего она здесь.

  Однако ему в какой-то момент показалось, что ей самой это непонятно. Слишком уж старательно выполняла она свою работу. И слишком наивной выглядела рядом с итальянцем. Не говоря уже о той отвратительной сцене, что ей устроил в коридоре Сергей Лешков. Не бывает такого чистого возмущения во взгляде у расчетливой стервы, которую в женщине можно было бы заподозрить, исходя из того, зачем она сюда приглашена.

  Значит… Что же это значит?

  В женщине была загадка. И ради этой загадки, чтобы просто пронаблюдать ее со стороны, он все-таки решил остаться на вечер.

  Белецкий прикрыл глаза. Он сделал еще кое-что, повинуясь внезапному порыву. Когда услышал в разговоре за обедом, что ей нравятся пепельные розы. И сразу же пожалел об этом, но приказ не отменил, что сделано, то сделано.