Монумент

Ирвин Шоу

Монумент

- Не нужно мне его фирменное виски, - твердо заявил Макмахон. Дунул в стакан, тщательно протер его. - Есть у меня мнение насчет его фирменного виски.

На лице мистера Гриммета, сидевшего у стойке на высоком стуле, отразилась печаль, а Тезинг пожал плечами, как коммивояжер, не проигравший стычку, но меняющий позицию, чтобы перейти в новую атаку. Макмахон взял другой стакан в свои чистые, мягкие барменские руки. Вытер и его, лицо под поблескивающей сквозь прилизанные волосы лысиной оставалось строгим и решительным. Кроме них троих в баре, расположившемся в передней части ресторана, никого не было.

Обычное дело для трех часов пополудни. В ресторане спорили трое официантов. В три часа они ежедневно кучковались у дальней стены и спорили.

- Фашизм, - говорил один официант, - генеральная репетиция кладбища.

- Ты это гдето вычитал, - ответил ему второй.

- Да, - согласился первый, - гдето вычитал.

- Итальянец, - сказал третий первому. - Ты - еще один паршивый итальянец.

Мистер Гриммет обернулся, крикнул официантам: "Пожалуйся, такие дискуссии приберегите для дома. Это ресторан, а не "Мэдисон-сквер-гарден".

И вновь уставился на Макмахона, протирающего стаканы. Трое официантов ответили одинаково ненавидящими взглядами.

- Многие лучшие бары города, - вкрадчиво заговорил Тезинг, - используют наше фирменное виски.

- Многим лучшим барам города, - Макмахон с силой нажимал на полотенце, - в пору сменить название на конюшню.

- Забавно, - Тезинг очень естественно рассмеялся. - Забавный он парень, не так ли, мистер Гриммет?

- Билли, - мистер Гриммет наклонился вперед, не обращая внимания на Тезинга, - прислушайся к голосу здравого смысла. Когда речь заходит о напитках, которые надо смешивать, никто не сможет сказать, сколько ты заплатил за ржаное виски. В этом особая прелесть коктейлей.

Макмахон молчал. Только в щеках и лысине прибавилось красноты, а стаканы на полках недовольно дребезжали, когда он с силой ставил очередной рядом. Невысокий, крепко сбитый толстячок, он царил за стойкой, и по его движениям не составляло никакого труда понять, весел он, зол или встревожен. Обуревавшие его чувства проявлялись и в манере смешивать напитки, и в движениях протирающих стаканы рук. Сейчас он определенно злился, и мистер Гриммет это видел. Ссориться мистеру Гриммету не хотелось, но речь шла о возможности сэкономить приличные деньги. Он обратился к Тезингу.

- Скажи мне правду, Тезинг. Ваше фирменное виски - дерьмо?

- Ну, - уклончиво начал Тезинг, - многим оно очень даже нравится. Для купажированных продуктов у него отменное качество.

- Купажированная олифа, - сообщил Макмахон полкам со стаканами. Тщательно смешанный проявитель.

Тезинг рассмеялся, тем смехом, что он брал на вооружение с девяти утра до шести вечера.

- Остроумный у вас бармен, мистер Гриммет, - Макмахон развернулся к нему, набычился. - Я это серьезно, - тут же добавил Тезинг. - Без всяких шуток.

Макмахон начал насвистывать арию тенора из "Паяцев". Смотрел в потолок, протирал стакан и насвистывал. Мистера Гриммета охватило желание незамедлительно уволить его, но он вспомнил, что такое желание появлялось у него как минимум дважды в месяц.

- Пожалуйста, перестань свистеть, - вежливо попросил он. - Мы обсуждаем деловой вопрос.

Макмахон перестал свистеть, но желание уволить его у мистера Гриммета не пропало.

- Времена сейчас суровые, - мистер Гриммет ненавидел себя за то, что ему приходится прибегать к подобной тактике в разговоре с наемным работником. - Не забывай, Макмахон, Кулиджа[1] в Белом Доме уже нет. Наверное, я последний, кто готов поступиться качеством, но мы должны получать прибыль, а на дворе 1938 год.

- Фирменное виски Тезинга испортит желудок здоровой лошади, - ответил Макмахон.

- Муссолини! - донесся от дальней стены голос первого официанта. Каждый день я вижу на Бродвее сорок пять актеров, которые справились бы с этой ролью гораздо лучше.

- Я хочу сказать тебе только одно, - говорил мистер Гриммет предельно спокойно. - Владелец этого ресторана - я.

Макмахон вновь просвистел чтото из "Паяцев". Тезинг на всякий случай сдвинулся к краю бара.

- Я заинтересован в получении прибыли, - продолжил мистер Гриммет. Что бы ты сказал, Макмахон, если б я приказал тебе использовать в коктейлях фирменное виски Тезинга.

- Я бы сказал: "Я увольняюсь, мистер Гриммет. И ноги моей за этой стойкой больше не будет".

Мистер Гриммет со вздохом потер подбородок, холодно посмотрел на официантов у дальней стены. Официанты молчали, отвечая такими же холодными взглядами.

- В чем, собственно дело? - в голосе мистера Гриммета зазвучали злые нотки. - Да, я хочу поменять сорт виски. Какая тебе разница? Ты же не должен его пить.

- В моем баре, - Макмахон положил полотенце на стойку, поставил стакан, посмотрел работодателю в глаза, - в моем баре подают качественные напитки.

- Никто ничего не заметит! - мистер Гриммет слез со стула, в возбуждении заходил взадвперед. - Что американцы знают от спиртном? Ничего! Об этом написано в любой книге, в любой газете.

- Это правда, - вставил Тезинг. - Все эксперты едины во мнении, что американцы не способны отличить красное вино от шоколадного молока с кленовым сиропом.

- В моем баре, - повторил Макмахон, его лицо густо покраснело, руками он уперся в стойку, - подают только качественные напитки.

- Упрямец! - воскликнул мистер Гриммет. - Упрямый ирландец! Ты делаешь это из злобы. Ты хочешь, чтобы я терял по семь долларов на ящике виски, потому что не любишь меня. В этом причина, так?

- Не надо кричать, - говорил Макмахон ровным, спокойным голосам. - Я хочу вам коечто напомнить. Я работаю у вас со дня отмены "сухого закона", мистер Гриммет. Сколько раз за этот период времени вам пришлось расширять бар?

- Не то у меня сейчас настроение, чтобы углубляться в историю! - все также кричал мистер Гриммет. - Что толку в баре, длиной с "Нормандию", если он не приносит максимальной прибыли?

- Ответьте на мой вопрос, - гнул свое Макмахон. - Сколько раз?

- Три, - пробурчал мистер Гриммет. - Ладно, три.