Первенец

- Не получится с лабораторией, ты уж извини. Режимный объект. Начальник и так рискует взыскания получить за твои визиты, а оставить в лаборатории на роды просто не может. Первый ребенок, схватки будут долгими и потом тебе нельзя вставать и бежать домой. Я решу, что делать с акушеркой. Если понадобится, Цесту из Равэнны привезу.

- Не надо, - поспешила отказаться Куна и Наилий даже улыбнулся. Ожила. Вернулась. - Рожали же как-то раньше без медицинского оборудования и бригады врачей. И я смогу.

Только не крупного Дариона в тазовом предлежании. Генерал помнил, как внимательно следили за маленьким Друзом. Боялись, что родовые травмы поставят крест на эксперименте по созданию идеального воина. Генетики весь выпуск звали по личным номерам, и только Друза по имени. Агриппа. В переводе с древнего языка: «рожденный вперед ногами».

- Хорошо, как скажешь, - согласился генерал, решив не спорить. Иначе придется объяснять, насколько тяжелыми и опасными на самом деле будут роды. Публий убедил, что рано паниковать. Дарион может перевернуться головой вниз, время еще есть.

Но его мало. Слишком мало. Амадей уже рубил дрова под окнами его дома и Куна смотрела на своего единственного. Успеет ли Наилий хотя бы взять на руки сына? А услышать его первое слово? Увидеть, как пойдет? Утихшая было злость, снова поднималась к горлу.

Куна ведь начнет сравнивать двух мужчин. Женщины по-другому не умеют. Этот выше, а тот симпатичнее, у одного в штанах почти пусто, а другой и крупным калибром ничего не может. Озноб пробирал, стоило представить, как Куна стонет под Амадеем и шепчет: «так хорошо мне ни с кем не было». А мальчишка пухнет от гордости, что хотя бы в этом превзошел генерала.

Новый выброс адреналина подогрел ярость. Хорошо, что они ушли так далеко, и никто не слышит. Наилий обнял Куну за плечи, а другой рукой крепко взял за подбородок. Она качнулась назад, упершись руками в грудь генерала. Натянулась струной и плотно сжала губы. Испугалась. Может, так и надо было с самого начала, тогда и возражения бы не появились?

- Что случилось, Наилий? - жалобно пролепетала Куна, попытавшись вырваться. - У тебя глаза блестят!

Генерал усмехнулся, пальцами отодвинув ворот куртки с тонкой шеи своей женщины. Неужели какой-то мальчишка лучше него? В самом деле?

- Куна, я соскучился за три месяца.

Она снова дернулась в руках, а генерал коснулся губами прохладной шеи. Откуда у беременной силы сопротивляться? Все что смогла - убрать живот немного в сторону.

- Наилий, нам уже нельзя. Срок большой. Отпусти, пожалуйста, я хочу домой. Я замерзла!

Крик вырвался облачком пара, а Куна как могла сильно оттолкнула генерала. И чуть не упала, когда он резко разжал объятия.

Адреналиновый жар пропал, холод вернулся хрустом снега под ботинками и тяжелым дыханием перепуганной Куны.

- Я не собирался, - глухо ответил генерал, - никакой близости, знаю, что нельзя. Поцеловать хотел.

Куна пятилась назад и защищалась, выставив руки. Будто он действительно стал чудовищем из недр генетической лаборатории. Злобным, неуправляемым, бездушным. Наверное, нужно извиниться, успокоить, но Куна не подпускала к себе, а Наилий не спешил подходить. Не получилось нормально разговора. Снова. Говорить вообще не получалось. Он срывался, Куна страдала, терпела и с каждым разом отходила все дальше и дальше. А он устал просить прощения и чувствовать себя виноватым. Если запчасти не подходят друг к другу, хоть молотком приколачивай - толку не будет.

Значит, конец. Осталось только сказать болезненную и важную фразу: «Я отпускаю тебя. Будь свободна и счастлива». И пара распадется. Официально. Но ведь обещал сам себе, что ничего до родов делать не станет. Еще хотя бы месяц Куна будет его. А потом, может быть и не захочет уходить. Он согласен даже так. Сухое приветствие утром, молчаливые обеды и ужины, лишь бы рядом с сыном. Наилий ненавидел вселенную за то, что оставила без родителей. С Дарионом он так не поступит.

- Иди в дом, - глухо сказал генерал Куне, - я догоню.

Она тоже погасла и опустила руки. Ответила, что будет ждать, и медленно пошла по укатанной тропинке обратно. Генерал отсчитал пятьдесят шагов и повесил на ухо гарнитуру.

- Рэм, у тебя рядовой в охране служит. Амадей.

- Так точно, - отозвался капитан.

- Чтобы духу его в горах не было.

Каких только кар не придумала генеральская фантазия. Дальний гарнизон на севере, планетоид на окраине галактики, самый жаркий военный конфликт, но совесть грызла. Мальчишка жил в неведении до сих пор, и обвинить его было не в чем. Поэтому только так.

- Из особняка его тоже убрать, Ваше Превосходство? - уточнил Рэм.

- Нет. Пока нет. Пусть на глазах у тебя будет.

- Есть, - ответил капитан.

Догадался, в чем дело или нет - не важно. Рэм не задавал лишних вопросов, не обсуждал приказы и не трепал языком личную жизнь генерала. Идеальный телохранитель.

***

Куна прощалась с генералом в коридоре на первом этаже. Охранники давно сидели в вездеходе, Рэм ждал снаружи, а матушка ушла в спальню. Дом затихал медленно, суета еще перекатывалась по комнатам, как круги по воде от брошенного камня. Остывала плита на кухне, аромат жареных лепешек выветривался сквозь щели в окнах и таял снег на половике в прихожей.

- Я постараюсь прилететь к родам, - вполголоса обещал Наилий, медленно застегивая рукава куртки, - давно мы с Марком совместных учений не устраивали. Встану лагерем чуть выше Нарта, а ночевать буду здесь.

- Конечно, прилетай. Но если не выйдет, не расстраивайся. Дарион сам не знает, когда захочет родиться, а учения всего на три или пять дней.

- Я могу растянуть до десяти, - возразил генерал и поправил черную вязаную шапку. Вспотел, наверное, стоять полностью одетым в теплом доме, но никак не хотел уходить. Куне казалось, что он её бросает. Не на месяц, что проживет в Равэнне, а навсегда. Именно сейчас после двух неловких дней вместе, не случившегося поцелуя на тропинке к аэродрому и тяжелого молчания вместо теплых слов. Их любовь так и не сложилась, а теперь даже её осколки потерялись. Стояли рядом и оба понимали, что нечего сказать друг другу.

- Я справлюсь здесь одна, - в который раз повторила Куна. - Улетай, не волнуйся за нас.

Генерал не ответил. Взял её за руку и простился поцелуем вежливости. Тихо и церемонно. Как подобает расставаться офицеру с прекрасной дариссой. А потом дверь хлопнула за его спиной, просыпав на половик несколько снежинок.

- Я все равно буду ждать, - упрямо прошептала Куна и погладила круглый живот. - Мы будем ждать.

По лестнице в спальню поднималась медленно, слушая, как скрипят ступени. Тяжелая стала, неповоротливая. Будто, на самом деле, в два раза больше, чем была.

- Все уехали? - негромко спросила Аттия, сидя в кресле с вязанием.

- Да, матушка.

- Одни мы с тобой остались. Ну, ничего, нам не привыкать. Мужчины воюют, женщины ждут.

Аттия бормотала под нос древние истины, словно сказку на ночь рассказывала. Спицы блестели в тонких пальцах, а Куна смотрела на белую наволочку подушки. Цветок растворялся в ней, и только зеленый стебель рисовал его очертания.

- Откуда здесь первоцвет?

- Не знаю, девочка моя, - пожала плечами Аттия, - я пришла, а он лежит. Свежий, красивый. Только что сорвали.

Куна села на кровать и осторожно потянулась к цветку. Прохладные лепестки ласкали пальцы, но аромат первоцвета она уловила только, когда поднесла к лицу. Дивный, ни на что не похожий. Маленькое чудо, а не подарок.

Боль от расставания с генералом отступала. Улыбка робко подрагивала на губах. Куна держала первоцвет, как сокровище, и не могла налюбоваться. Умел Наилий молча дарить радость.

- Жаль, уже не поблагодарю, - смущенно выдохнула Куна, - улетел мой мужчина и ничего не сказал.

- Он никогда не говорит, - улыбнулась Аттия, - не дарит цветов и не пишет мелом на тротуаре под окном. Мастер палками из него эту дурь выколачивал. «Мужчина-воин живет долгом и честью, ни одной слабости себе не позволяя». А Наилий ему верил. Послушным был учеником, старательным. Так с женщинами разговаривать и не научился. Стороной всех обходил.