Первенец

- Благодарю, - кивнул Наилий и повара снова оставили их вдвоем, - приятного аппетита, дарисса. Думаю, все разговоры подождут.

Куна наугад взяла одну из вилок и, наколов кусочек телятины, отправила его в рот. Мясо было по-настоящему восхитительным. Слов описать его не хватало, эпитеты не подбирались. Бездна с ней, с помпезностью ресторана, вычурностью сервировки и правилами этикета. Еду придумали для того, чтобы есть. Куна не замечала ничего вокруг и остановилась только, когда тарелка опустела. Хотелось заурчать как сытый довольный кот, а потом еще долго вылизывать подлив с посуды. Но нет, это слишком.

Голос Наилия вернул в реальность. Куна вдруг обнаружила рядом с собой и генерала и слегка взволнованного повара. Он ставил посуду на поднос, а сам внимательно смотрел на полководца.

- Ципрус, ты что с телятиной сделал? Она невероятная.

Наилий не улыбался, но в интонациях и в том, как он провожал взглядом пустую тарелку, чувствовалось его отношение. Повар едва заметно выдохнул. Понравилось генералу.

- Ничего особенного, Ваше Превосходство. Готовил к ужину, оставил телятину на слабом огне, чтобы дошла, а Совет все не кончался. Пока столовую закрыл, пока с делами управился, в общем хорошо так мясо в духовке полежало, попробовал, аж самому понравилось.

На этот раз генерал не выдержал. Уголки губ дрогнули и поползли вверх, а Куна поняла, почему Наилий никогда не улыбался. Ломалась броня, рушился тщательно выстроенный образ, время оборачивалось вспять. Сейчас перед ней сидел не грозный хозяин сектора, а обыкновенный мальчишка. Задорный, веснушчатый и слишком молодой для полководца. Она потянулась вперед, стараясь запомнить мгновение, впитать его и не покраснеть от смущения, но генерал провел пальцами по губам и стер улыбку.

- Спасибо, Ципрус, очень вкусно.

- Еще что-нибудь? - спросил повар и обернулся к Куне. - Может быть, десерт, дарисса?

Чувство переполнения в желудке ушло, стоило представить пышный бисквит со взбитыми сливками. Мужчины любят мясо, а юные девушки, полцикла ничего не видевшие кроме пшена, мечтают о другом. Наверное, это слишком явно отразилось на лице Куны, потому что генерал распорядился.

- Пирожных дариссе, мне не надо.

Повар кивнул и снова ушел, а Куна, окрыленная ощущением тепла и уюта, сама не заметила, как вопрос сорвался с языка.

- Вы не любите сладости?

- Моя любовь к ним началась и закончилась на карамели в интернате, - генерал убрал с колен салфетку и откинулся на спинку стула, - это единственное, что нам разрешали и варили мы её сами. Готовую разливали по формам, а потом начиналось самое интересное. Наставник помешен на совершенстве. Даже кубики и бруски домашней карамели должны быть строго определенного размера. Чуть сорвется нож, и он заставлял все переделывать.

Голос генерала убаюкивал. Чем дальше он погружался в воспоминания, тем сильнее. Куна тоже села удобнее и сложила руки на груди.

- Мы шли в наряд по карамели как на испытание, - продолжал Наилий. - Соревновались, у кого раньше получится сдать партию без брака. Получалось почти всегда с первого или второго раза, но у нескольких кадетов коса на камень находила. То ли нервничали слишком сильно, то ли мелкая моторика никак не хотела срабатывать именно на карамель. Мы с Труром две недели ели один брак, дергались, переворачивали подносы. Я думал, она никогда мне не поддастся, но вдруг что-то щелкнуло внутри и пошло как надо. Трур с тех пор точен до филигранности, а я смотреть на сладкое не могу.

- Нас так по математике гоняли на курсах, - улыбнулась Куна, - только вместо карамели были интегралы. Чем хуже получалось, тем все более заковыристые задания выдавала наставница. До тех пор пока в голове не щелкало и тогда все вставало на свои места. Помню, как прозрела и смеялась над планшетом, не веря, что могла не понимать этого раньше. Несуществующие боги, где была моя голова?

Наилий кивал и больше не хмурился. Ципрус принес корзинку с заварными пирожными, политыми шоколадной глазурью. Они пахли ванилью, а когда Куна раскусила тесто, на язык потек нежнейший крем.

- Вы ведь хорошо учились, верно? - задумчиво спросил генерал. - Почему не пошли дальше, а устроились на работу?

- Из-за сестры, - пожала плечами Куна, удивляясь как легко об этом рассказывает, - из-за себя и матери. Есть каждый день важнее призрачной мечты о кулинарной академии.

- Вам нравится готовить?

- Очень, - снова улыбнулась Куна, - из одного теста столько можно всего сделать - дух захватывает. И пирожные, и булочки, и пироги с мясом.

Ей на мгновение показалось, что у Налия заблестели глаза, но он быстро отвлек следующим вопросом.

- А хотели бы учиться?

Она уже почти ответила, что да, но задумалась. Легко бросить работу сейчас, когда жалования матери хватает, а в холодильнике спрятаны таблетки для Аврелии на два цикла вперед, но что будет потом? Не придется ли бросать уже академию, чтобы вернуться в диспетчерскую? Упасть снова, не долетев до мечты. Зачем вообще нужны мечты, если реальность живет по другим законам? Аврелия каждый день упивается Наилием, а он сидит в столовой с ее старшей сестрой и рассказывает про карамель. У Вселенной своеобразное чувство юмора и богатая фантазия.

- Я не хочу впустую надеяться, Ваше Превосходство, - честно ответила Куна, - никто не знает, что случится с ним завтра. Бывает, распланируешь всю жизнь, а потом споткнешься на какой-то мелочи и больше не можешь подняться. Судьба своенравна и бьет гораздо чаще, чем улыбается.

Наилий надолго замолчал, рассеянно глядя куда-то мимо Куны, а скорее всего внутрь себя. Генералов считали баловнями судьбы. Двенадцать на планету. Лучшие из лучших, сильнейшие - да, верно, но сколько на самом деле случайного было в их первом смертельном поединке и за всю дорогу до него? Взгляды, жесты, слова как указатели вели их шаг за шагом к намеченной цели. Мечтают все, сбываются мечты у единиц.

Куна доела пирожное и отодвинула тарелку, вытирая пальцы салфеткой. Наилий прикрыл глаза и все еще думал, а может быть заснул? Хмурые складки на переносице и возле упрямо сжатых губ разгладились. Усталость легла тенями под глазами, а скулы заострились. Куна не хотела будить, но боялась, что заснув крепче, он качнется и упадет. Могла позвать громко, но язык перестал слушаться. Она протянула руку, еще не зная стоит или нет, а потом выдохнула и коснулась холодных пальцев Наилия.

Искра не проскочила, как описывали влюбленные подруги, но что-то теплое разлилось под сердцем. Мать начала пугать мужчинами как только Куна подросла. Циничные мерзавцы, самовлюбленные эгоисты, убегающие от ответственности, как от огня. Глядя на Наилия отчаянно не хотелось в это верить. Не могут абсолютно все быть плохими. Кто-то дарит таблетки на два цикла вперед, а потом половину ночи выслушивает совершенно незнакомую цзы’дарийку. И плевать на генеральские погоны.

- Ваше Превосходство, - прошептала Куна, - поздно уже, мне нужно идти.

Наилий вздрогнул, втянув носом воздух, и открыл глаза.

- Да, конечно, я довезу вас до дома, назовите адрес.

Этого не хотелось бы совсем. Куна в самом страшном кошмаре не могла представить, какую истерику закатит Аврелия, если военный внедорожник с генералом приедет к их бараку не за ней. А мать схватится за сердце, и будет причитать, что старшая дочь не могла так сильно её разочаровать. Не имела права. Путаться с мужчиной, да еще с кем. Генеральская подстилка и не докажешь ничего.

- Я лучше пешком, здесь недалеко.

- А я буду остаток ночи волноваться дошли вы или нет? - холодно спросил генерал. - Есть наемная гражданская машина, по ночам по городу только они ходят, если не ошибаюсь.

- Такси, - кивнула Куна, - да все верно, я вызову, не переживайте.

Денег, правда, на него не хватит, взяла с собой только мелочь на автобус. Так что все-таки пешком, заодно придумает по дороге, что ответить матери на вопрос где она шлялась всю ночь.

- Подождите, - остановил Наилий и достал из карманов брюк планшет и гарнитуру. На такси он её все-таки сам посадил, а в салоне протянул водителю пластиковую карту. И все смущенные возражения Куны пропустил мимо ушей. Цзы’дариец за рулем удивленно крутил в пальцах странную черную карту без надписей, а потом все же решился вставить её в терминал оплаты. Наилий коротко кивнул на прощание, захлопнул дверь и нырнул в темноту парковки прочь от яркого пятна фонаря над такси.