Эсхил (ЛП)

Он тихо, словно охотник, подкрался к двери и резко её открыл, но пустой коридор встретил его тишиной. Он посмотрел по сторонам и заметил, что входная дверь в бункер тоже была приоткрыта. Кто бы это ни был, он убежал совсем недавно. По идее, у входа должен стоять часовой, но он видел, что там никого не было.

В нос ударил запах сырой земли и бетона, но он чувствовал, что, на этот раз, к этим запахам примешался и другой, похожий на запах старых цветов. Рихтер стиснул зубы. Корнелиус Рихтер людей не боялся, но это был страх... неизвестности. "Самый древний и самый сильный страх - это страх перед неизведанным" - Лавкрафт Говард Филипс Лавркрафт (1890-1937) - американский писатель и журналист, работавший в жанрах ужасов, мистики, научной фантастики., кажется? Да, что вообще этот америкашка мог знать о настоящем страхе?

Рихтер решительно шагнул вперед с пистолетом наизготовку. Перед ним открылась база, тихая и безмолвная, как и всегда в это время. На башнях стояли часовые. Позади казарм тихо гудели генераторы.

Возможно, это всё из-за стресса. Возможно, это он сам, по глупости, забыл запереть дверь. Не часто, признался он сам себе, его служба проходила в столь экстремальных условиях, так давила на психику, но глубоко на задворках собственного разума он понимал, что дело в другом.

Он посмотрел под ноги и заметил черное пятно. Оно было небольшим, будто капля упала из кровоточащего носа, но ему оказалось достаточно. Часовой у входа пропал, а теперь ещё и кровь появилась.

Рихтер повернулся к воротам и в лучах угасающего солнца увидел лицо. Оно смотрело на него, его глаза были серыми и мертвыми, совсем, как небо над головой. Затем лицо исчезло. Оно испарилось за воротами и растворилась в лесу.

Рихтер взглянул на часовых на вышках.

- Тревога! - выкрикнул он. - Тревога! Тревога!

4

- Коммандер сказал, что это был Криге, - сказал Метцгер, шедший рядом с лейтенантом.

- Он уверен в этом?

- Разве может коммандер быть в чём-то неуверен?

Харальд понял, что это маловероятно, поэтому решил держать рот на замке. Он подошел к воротам, из которых открывался вид на провал и увидел царивший внизу бардак. В зарослях мелькали оранжевые огни, солдаты обыскивали округу с факелами в руках. Не с фонариками, не с лампами, а с факелами! Коммандер заставил подчиненных рыскать во тьме, будто каких-то дикарей.

- Он где-то здесь! - донесся голос Рихтера. - Здесь! Найти его! Обыщите каждую нору. Пока он не оказался в яме, он где-то в скалах.

Харальд увидел почти весь персонал, даже Яна и Зайлера. Гестаповец выглядел даже более раздраженным происходящим, чем лейтенант. Он стоял возле скалы вместе с Гансом и о чем-то с ним говорил.

Лейтенант отошел от Метцгера и направился к ним.

- Борис, что, вообще, происходит?

- Его пока не нашли, - угрюмо ответил тот. - Но коммандер убежден, что он здесь.

- Надеюсь, его поймают, - сказал Ганс.

- Думаете, он здесь?

Зайлер вместо ответа пожал плечами.

- Не нравится мне это. Плохие предчувствия.

Он собирался ещё что-то сказать, когда к ним подошел Рихтер.

- Лейтенант! Рад, что вы здесь.

Он внимательно его осмотрел, когда Харальд вытянулся по стойке "смирно". Лейтенант решил, что он смотрит на его новую фуражку. Она не отличалась от офицерской, Харальду сказали, что она принадлежала его предшественнику.

- Как успехи?

Рихтер помотал головой.

- Пока никак. Но мы оцепили периметр, поэтому, скоро мы его найдем.

- Коммандер, - обратился к нему Харальд, неуверенный в собственном решении. - Вы уверены в том, что видели? Говорят, он стал, как Шмит.

- Уверен. И пока его не нашли, тревогу не снимать. Вот, почему, так важно действовать быстро. Понимаете?

- Разумеется, - Харальд оглядел солдат, те внимательно рассматривали землю под ногами. Если доктор здесь, они его найдут. - Я слышал, Камински сделал открытие, - сказал он, меняя тему. - Если это, действительно, так, это поможет избежать подобных инцидентов в будущем. - Это была правда - из лаборатории, последнее время, новости шли одна за другой. Даже скупой на эмоции Томас Фреке выглядел сияющим. Разумеется, всё это были только слухи. Харальд собирался поговорить с Криге, обсудить детали, но теперь, этого, кажется, не произойдет. Придется говорить лично с Камински.

- Даже, если это так, было бы неплохо получить ответы как можно раньше - произнес Рихтер. - Криге был одним из нас. Нельзя его терять.

- Мы его ещё не потеряли.

Взгляд Рихтера ясно говорил о том, где он видел мнение лейтенанта. Он уже собирался ответить, как раздался крик одного из солдат. Кричал прапорщик Эммануэль Циммер, человек, бывший вторым по старшинству после лейтенанта.

- Коммандер! Тут кое-что есть!

Рихтер направился к нему, его плащ зловеще развивался за спиной. Остальные шли позади него, карабкаясь по скалам.

- В чём дело?

- Он, похоже, был здесь. Мы нашли какую-то пещеру.

- Но сейчас-то его здесь нет?

- Никак нет, коммандер. Но внутри... вам, лучше, самому взглянуть. Если он болен... боюсь, его уже не излечить.

- Вы о чём? Объяснитесь!

- Там внутри лежит всякое, - лицо Циммера было бледным. - Трупы. Трупы животных. Разложившиеся.

- Значит, Криге чувствует себя хуже, чем нам казалось. Не думал, что кто-то мог зайти так далеко, как ваш капитан Шмит. Мы не знаем, на что способны люди, вроде них. Поэтому нужно быть предельно осторожными, ясно?

На какое-то мгновение прапорщик задумался.

- Так точно, коммандер. Конечно.

Позади него Харальд наблюдал за парой человек, которые подошли к краю скалы и смотрели вниз. Трудно было разглядеть, но, насколько позволяло его зрение, в скале зияла дыра, достаточная, чтобы в ней поместился человек.

Взяв у одного из солдат факел, Рихтер сунулся внутрь. Позади него в нерешительности замерли Метцгер и Зайлер. Никто не обратил внимания, что последний член их группы, Ганс, куда-то исчез.

5

Парень стоял в тени и наблюдал, как они осматривают его Думательное Место. Ему хотелось накричать на них, заставить уйти, но он не мог. Приходилось прятаться.

- Господи, - послышался голос лейтенанта. - Да, что здесь такое?

Они с нескрываемым отвращением ходили среди его вещей. Они не понимали, а он не мог объяснить.

Прапорщик Циммер остановился около Ганса-младшего. Он взял тюленя за брюхо и попытался поднять, но тот не сдвинулся с места. Его внутренности вытекли и приклеили тушу к трости. После нескольких безуспешных попыток, солдат отпустил тюленя и тот снова насел анальным отверстием на палку.

В другом конце пещеры Дитрих осматривал коллекцию птичьих останков. Лейтенант взял пальцами крыло и тут же отбросил его в сторону. Ганса затрясло от гнева. У него заняло очень много времени насадить крылья и головы на нитку, а он срывает их и швыряет в сторону.

Рядом с Дитрихом стоял Борис. Он никогда не показывал ему Думательное Место и теперь внимательно следил за его реакцией. Он, хотя бы, относился ко всему с уважением. Не как остальные. Не как Дитрих.

Гестаповец осмотрел птиц и, кажется, узнал что-то. Он нашел оранжевый клюв, о происхождении которого был прекрасно осведомлен. Вместе с Гансом они часами мастерили ловушку для пингвина и, когда она сработала, Борис нашел в кровавом месиве клюв и забрал его себе. Когда коммандер устроил проверку, он отдал его Гансу на сохранение и теперь нашел его здесь.

Ему стало стыдно. У клюва не было имени (это же просто клюв), но Борис, казалось, совсем не обращал внимания на тех, у кого оно было в этой пещере. На Лукаса и Фридриха он даже не посмотрел. Не посмотрел он и на Иисуса - птичку, которую он вытащил из Скользких Штук. Иисус так и висел, пришпиленный к стене, словно, личный трофей Ганса. Остальные его друзья были просто животными, но Иисус... он же был чёрным.

"Черный Иисус" - подумал Ганс и зажал рот, чтобы не рассмеяться. Он шевельнулся и почувствовал вес того, что прятал под шинелью. Это было очень опасно, но поделать он ничего не мог. Дитрих обернулся и Ганс замер. Мать так и не обнаружила его Думательное Место дома и, несмотря на то, что его новые родители обнаружили это, он не собирался выдавать себя.