Страница 26 из 35
- Ты что же, думаешь, я на тебя контроль наслал?
- А кто? До этого жили - ничего. Ты приехал - два раза уже из района наскакивали. Им вроде и работы другой нету - только Кусев. - Сразу мягчает: - Ладно, давай, что хочешь. Напишу...
Нервно выписывает на клочке газетной бумаги провиант и, естественно, горючее. Для Женьки-продавщицы главное не форма - содержание. Чтобы с кусовским крючком.
Завершая этот крючок, Кусев приводит такой пример: Валеев, конечно, придурок, все знают. Но попробовал он пожаловаться на Кубанцева - лечился долго. И опять, гляжу, минут двадцать тому, после встречи с Витькой, юшка из носу у Валеева. Они местные, они тут все делают по-своему. И - юшка! Вот так быть писателем на севере! Ты здоров, - Кусев передает Волову газетный клочок-бумажку, - но подстерегут. И Мамоков не услышит!
Приносит Женьке-продавщице этот клок с витиеватой подписью Кусева. Женька берет, виляет крупными бедрами, нагибается за товаром низко.
- Сан Тимофеич, вам неукоснительно! - смеется зазывающе. - Только бутылок у вас тут больше значится, а вы за меньше оплачиваете!
Женька лыбится во все свое зеркало.
- Да?
С криком, руганью - вдруг бригадир откажется - Миша Покой, присутствующий по случаю неполноправного члена коллектива, закрывает своим телом амбразуру прилавка. Соперников у него пропасть. Первый, и самый нахальный, - Сенька Малинов. Ужом просовывается вперед бессильного сегодня Миши Покоя.
- Я с трактором чуть не искупался! - обращается к продавщице. - Не хорошо говорите, Женечка: "На нет и суда нет!" Не сожалеете!
- Я тоже под началом хожу! - отбрехивается Женька. - Людям-то настоящим дают. А вам, бичам, каждый день праздник. - Оглядывается: Вася, не суй свою замусоленную десятку. Ты ведь пить-то собирался бросить? Хотел расписку писать, когда на работу в лес просился.
- Так она же не заверена еще!
- Уж Вася скажет! - смеются бабы.
Обычно безмятежный, Миша Покой, еще не знающий, что его вычеркнули из списка, в очереди горластый, чванливый, злой. Спесь, упрямство, самомнение так и прут из него.
- Кто тебе даст? - допрашивает он Сеньку Малинова и теснит его в угол магазина, где навалены пустые ящики, бочки, мешки из-под сахара и крупы. С трактором он искупался! Где ты теперь на тракторе искупаешься? Врешь! Это только нам.
Двигатель его чувств - страсть выпить, она уже наполовину погубила Мишу.
Женька легко выносит бригадиру ящики с бутылками, колбасу, тушонку, хлеб, лук, томатную заправку, ящики с борщом. Таисия тут как тут. Подогнала машину. У нее помощник - Валерка Мехов.
- Не забывайте, не забывайте меня! - кричит Волову Женька и строит глазки. - Роман-то ваш с неночкой на исходе, обо мне бы вспомнили! - Шутит так.
- Я знаю, Женя, - Волов задет ее словами, - Ты просто не допускаешь в мыслях, что кто-то из мужчин поселка может забыть тебя на пару часов...
Витька мчится на поиски ушедшего из магазина бригадира. Забежал к шабашникам Кубанцева узнать, какой дорогой пошел бригадир. Шабашники сегодня приуныли. Худой и кадыкастый Витька щерится:
- Вола не видали?
- Керосином бы ты облил своего Вола. - Кубанцев выступает от имени всей шараги. И тоже щерится. - Что, братишка? - Трет ладонь о ладонь. Поверил?
- Эт точно! - лыбится Витька. - Договор - все в порядке.
- По червонцу?
Витька важно кивает головой.
- А у Кусева все же по двенадцать. Мы и договоримся с ем.
- Ха! Ты знаешь, как с Кусевым иметь дело. Три-то долляра он все одно для пользы дела сымет. Не так? А снюхаетесь - Вол продаст.
- Ну, сволочь твой Вол. Что ты хочешь от него! Своего добился. Еще разок урезал.
- А что директор? Ты с ним по душам, наедине.
- Что директор? "Давай, мужики, покумекаем!" - передразнивает Кубанцев. - На вас родина смотрит! Костьми ляжу, а строить буду!
- И где на свете рожают таких?
Кубанцев и Витька задумываются.
- А у него и батя был такой, - наконец, догадывается Витька. - Ты спроси Местечкина. Он из одного с ним города. То ли майор, то ли инженер. Это у Машки можно уточнить. Всех закладывал. Местечкин говорит, что в части закладывал.
Кубанцев закуривает.
- Не может быть такого, чтобы у человека темных пятен не имелось. А раз имеется, тоже надо писать... Скажем, Танюха Маши-хозяйки... Живет же с ней?.. Можно сказать, изнасиловал... Наташку опять же взял так, от мужа...
- Так, если разобраться, что он тут хорошего сделал? - спрашивает Витька. - Ничего. Кроме того, что вас пачкает, энтузиазм трудовой срывает. Вы соревнуетесь за досрочное и сверхурочное, а он что в этом тумкает? Он из армии, а там соревнования нету.
- Сейчас и там соревнование. Тут надо быть справедливым.
- Все равно, не такое соревнование там.
- Он на войне был.
- И что? Многие воевали. Не орут же на каждом шагу.
- У кого только почерк особый? Вот в чем вопрос!
- Организуем. Тут один десятки рисовал в свободное от службы время. Мой кореш с ним знаком. Только что-то запропастился маненько. - Это находил выход из положения Витька. - Кому хочется, чтобы ты пахал, а бригадир мудик, ни шурупа, ни болта.
Бригадир в это время заглянул к Мамокову - чтобы там разные разрешения оформить: как-никак, будут в лесу долго, кто его знает, что может произойти? Да еще этот беглец, которого так и не поймали!
Мамоков сидел в одних подштанниках и готовил лыжи.
- На охоту собираешься? - поинтересовался Волов, присаживаясь на свободную табуретку.
- Мне б заботы твои. На охоту! Возьмет вот такой, пырнет тебя, и дровишки твои некому будет оплатить.
- Затем и пришел. Документы оформишь? И с собой огнестрельное разрешишь?
- Ты гляди лучше на другое, под носом тоже у тебя... Директор тебя недаром предупреждал! В прошлом году Витька с Валеркой ездили с одним тут таким пришлым. Член партии. Бывший разведчик. Быстренько приехал тот назад. И убрался восвояси. Пожаловаться даже побоялся...
- И ты считаешь это делом нормальным?
- Жалоб нету, вот в чем вопрос. И Валеева отутюжил. А возьмись за Валеева... Умрет - не скажет.
Мамоков натянул штаны, оглядывал валенки.
- Идем к директору. У него и печати поставим. Да с этими шаромыжниками поговорим, коль поедут. Хоть припугнем...