Страница 9 из 19
На месте происшествия нас ждал молодой инспектор дорожной службы. Эксперты уже заканчивали свою работу. Мы прошли в небольшое помещение при автостоянке, где и встретились с главным свидетелем Жоржем Кононом. Жорж держался молодцом, но чувствовалось, что ему это дается непросто.
— Знаете, я до сих пор не могу прийти в себя, — взволнованно начал он рассказывать, едва Эрик Катлер назвал свое имя. — Это случилось прямо на моих глазах. Женщина шла по дорожке в сторону автобусной остановки. Я еще подумал, какая симпатичная…
— Она что, хотела перейти шоссе? — не дал ему разговориться комиссар.
— Нет, она спросила нашего охранника, не знает ли он, когда будет автобус. А когда узнала, что ждать еще целых сорок минут, попросила его вызвать такси. Он вызвал. Ей бы лучше было подождать возле нас, а она решила постоять прямо у шоссе. Когда она увидела машину, то подошла очень близко к дороге. Вообще-то ситуация вполне привычная, но автомобиль вместо того, чтобы притормозить… Вы же видели, там очень невысокий бортик тротуара и нет ограждения, вот он и наехал на нее, почти не снижая скорости. Я думаю, что он это специально сделал…
— Вы разглядели человека за рулем? — без всякой надежды на положительный ответ спросила я.
— Что вы! Салон машины не был освещен, фары ярко вспыхнули, а вокруг уже было темно, время-то позднее…
— Ну, вы сказали «он», вот я и подумала, — оправдала я свою наивность.
— Да это я так… — смутился Жорж Конон. — Ведь трудно себе представить, чтобы женщина такое сделала.
— Всякое бывает, — задумчиво проговорил Катлер.
Больше ничего важного мы не узнали. Но понимали, что кое-что можно выяснить в ресторане, куда мы и отправились после короткого разговора с охранником автостоянки, который подтвердил рассказ Конона.
Поскольку происшествие произошло за пределами «Биг роад», в ресторане все шло обычным порядком. Посетителей имелось в наличии достаточно, но и свободный столик вполне можно было найти. По залу сновали официанты, на эстраде пианист играл что-то спокойное и мелодичное. К нам подошел метрдотель, пожилой, невысокого роста, чуть полноватый человек в безупречном черном вечернем костюме. У него было очень приятное лицо, но чувствовалось, что он или устал, или не совсем здоров.
— Патрик Руже, — представился он.
Комиссар показал ему свое служебное удостоверение и назвал мое имя, а также объяснил, что хочет задать несколько вопросов в связи с тем, что произошло рядом с рестораном. Вернее, он хотел бы узнать все, что удастся, о пострадавшей, возможно, кто-то обратил на нее внимание.
— Сейчас меня подменит Янош, — сказал метрдотель и жестом подозвал одного из официантов. — Нам лучше поговорить не здесь. Вот, пройдите сюда, — он открыл дверь в небольшой кабинет, — я через несколько минут вернусь.
Руже действительно присоединился к нам очень быстро, мы даже не успели обменяться парой слов. Вслед за ним тот, кого он назвал Яношем, вкатил столик с тремя дымящимися чашками кофе, тарелкой с аппетитными бутербродами и вазочкой с печеньем. Я мысленно поблагодарила Патрика, по достоинству оценив аромат хорошо сваренного кофе.
— Я запомнил эту женщину, — заговорил Патрик Руже, не дожидаясь вопросов. — Она пришла часов в семь, назвала свое имя и сказала, что для нее должен быть заказан столик.
— Так и было? — уточнил комиссар.
— Да, разумеется, — очевидно, она собиралась здесь встретиться со своим другом.
— Это понятно, непонятно только, почему столик заказывала она, — проворчал Катлер, а я едва сдержала улыбку.
Я понимала, что имя, даже ненастоящее, дало бы нам дополнительную информацию о человеке, который пригласил Этти на роковое свидание.
— Нет, вы не правы, — возразил Руже. — Заказ, возможно, сделал и оплатил ее друг, но он не хотел, чтобы засветилось его имя. Обычно так поступают женатые мужчины, когда приходят к нам со своими подругами втайне от жен.
— Понятно. Ну, так состоялось свидание? Видел ли кто-нибудь этого таинственного поклонника? — спросил комиссар с плохо скрытым неодобрением столь распространенной практики.
— Нет, я точно знаю, что он не пришел. Она немного подождала, потом я заметил, что она пытается кому-то дозвониться по сотовому, но, похоже, там не отвечали.
— Вы наблюдали за ней? — удивилась я.
— Да не то чтобы наблюдал, но посетителей еще собралось мало, а на нее просто смотреть было приятно… Потом, видно, он сам ей позвонил, она сразу встала и ушла, и не расстроенная, а, скорее, взволнованная, так мне показалось. Ну а после прибежал Жорж с автостоянки и рассказал, что женщину какой-то мерзавец задавил. У него на глазах, мол, все произошло. Он ведь от нас звонил и в полицию, и в неотложку. Его каморка закрыта была, а там оба его телефона, он от волнения никак ключ найти не мог. Потом оказалось, что ключ-то он в руке держал.
— Бывает, — только и сказал Эрик Катлер.
Не так много мы выяснили, да и то, что выяснили, не слишком раскрывало ситуацию. Если у покушения на Стонера был вполне понятный мотив, то в покушении на Этти мне не виделось никакого смысла.
Из ресторана мы поехали в центр Бермана. Встретились с главным врачом. Комиссар должен был обсудить с ним меры безопасности, поскольку не существовало никакой гарантии, что тот, кто хотел убить женщину на шоссе, не попытается проникнуть в больницу, чтобы не дать ей выжить. Этти все еще находилась между жизнью и смертью, врачи старались спасти ее, но надежды почти не оставалось. Была сделана уникальная операция, но результат никто не брался предсказать. Нас, конечно, к ней не пустили. У ее постели постоянно находилась Милена, а в коридоре, ведущем в реанимационное отделение, мы неожиданно увидели Артура, будущего зятя Этти. Больше всего меня поразил тот факт, что его глаза явно покраснели от слез.
После посещения больницы мы решили, что лучше разъехаться по домам и отдохнуть. Катлер подбросил меня по дороге в управление, где ему еще предстояло пересесть со служебной машины на свою малолитражку.
Этот день был такой длинный и тяжелый, что мне уже не хотелось даже думать, тем более что с каждым фактом, который мы добывали в последние дни, все лишь еще больше запутывалось. Версии разлетались одна за другой. Мотив был только у Ронена Критца, если допустить, что злосчастные акции вдруг стали для него жизненно необходимыми. Вопрос еще — знал ли он об этом завещании? Марта, например, узнала о пресловутом втором конверте только из газет после происшествия со Стонером.
Но все вопросы я отложила на завтра. Усталость вычистила мои мысли, и в них не содержалось даже минимума информации. Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо бы все же поговорить с господином Критцем.
Как ни странно, с этой мыслью я и проснулась на следующий день. Поэтому, позвонив Ари, сразу отправилась в полицейское управление. Я знала, что в этот час комиссар должен быть в своем кабинете.
Раннее утро радовало хорошей погодой. Небо было чистым, но солнце еще не нагрело воздух и камни. Было приятно пройтись пешком, что я и сделала. По дороге зашла в свое любимое кафе и выпила обязательную для себя чашечку кофе. Кофе всегда благотворно воздействует на мое воображение и, главное, на мою память. Я вдруг отчетливо вспомнила один момент своей поездки в Стэрленд, и это воспоминание несколько изменило мои планы.
Комиссара я действительно застала на месте. Он выглядел уставшим, ему, видимо, не удалось как следует выспаться.
— Доброе утро, коллега, — встретил он меня своим обычным приветствием. — Надеюсь на ваши идеи, поскольку сам я уже иссяк.
— Было бы неправильно обмануть ваши надежды, — ответила я.
— Ага, значит, идеи есть? — Голос Эрика Катлера стал несколько бодрее, или мне так показалось?
— Да, не без того, — усмехнулась я. — Но сначала хотелось бы попросить вас помочь мне встретиться с Роненом Критцем…
— Да, аналогичная мысль и мне приходила в голову. Нужно выяснить, знал ли он вообще о завещании своей матери, — прервал меня комиссар.