Страница 15 из 24
Перед смертью в 1227 году Чингисхан разделил владения между сыновьями и внуками. Западные страны, включая часть Центральной Азии и степи к востоку от Волги, получили два внука: Орда и Батый (Бату-хан). Но второго наследство не удовлетворило – и он повел войско дальше на запад. Его походы и стали монгольским вторжением в Европу. В 1237 году кочевники овладели Рязанью, столицей княжества к юго-востоку от Владимиро-Суздальской земли. В феврале следующего года пал Владимир. Защитники укрылись в Успенском соборе, возведенном по приказу Андрея Боголюбского, но монголы подожгли его. Население тех городов, что оказывали ожесточенное сопротивление захватчикам, истребляли поголовно. Такова была участь Козельска, который выдержал семинедельную осаду. Князья северной Руси противостояли новому врагу как могли, но разрозненность действий и растерянность военачальников сводили их шансы на успех на нет. Монголы отличались подвижностью, прекрасной организацией, умелым применением осадных орудий.
Осенью 1240 года настал черед Киева. В душах его жителей монгольские сонмища вызвали неподдельный ужас. Галицко-Волынская летопись воссоздает атмосферу осады: “Был Батый у города, а воины его окружали город. И нельзя было голоса слышать от скрипения телег его, от рева множества верблюдов его, ржания стад коней его, и была вся земля Русская наполнена воинами”[17]. Горожане отклонили предложение сдаться, и Батый велел разрушить из катапульт стены, возведенные по большей части из бревен при Ярославе Мудром. Когда удерживать их стало невозможно, киевляне, прихватив свои пожитки, сбежались в Десятинную церковь – построенную Владимиром в память о своем крещении, – и каменные стены рухнули под их напором. Софийский собор устоял, но, подобно остальным храмам столицы, был разграблен, остался без икон и утвари. Богатый и многолюдный мегаполис, чьи князья так хотели затмить Константинополь, обратился в руины. Немногочисленные люди, что не покинули его после разгрома, пребывали в постоянном страхе. Джованни да Пьян дель Карпине (Иоанн де Плано Карпини), посол папы Иннокентия IV к великому хану, проходил через Киев в феврале 1246 года. “Когда мы проходили через их землю, мы находили разбросанное по полям неисчислимое множество черепов и костей погибших людей”[18], – писал он в “Истории монголов”.
Монголы не просто разрушили Киев – его на долгие столетия вперед лишили прежних величия и богатства. Тем не менее Киевская и Переяславская земли окончательно не запустели, их население не ушло целиком в бассейн Оки и Волги, как утверждали некоторые ученые в XIX веке. Если жителям Киевщины приходилось покинуть открытые пространства, то им незачем было идти в такой дальний путь. Леса начинались уже на севере современной Украины, вдоль берегов Десны и Припяти. Неслучайно ведь наиболее архаичные диалекты украинского языка сохраняются в бассейне Припяти и на склонах Карпат – там, где пущи, болота или горы помогают спастись от кочевников.
К тому времени, когда монголы появились у стен Киева, столица уже утратила власть над окраинными землями и даже сама оказалась под властью их князей. Обороной города командовал воевода Дмитрий, тысяцкий галицко-волынского князя Даниила Романовича. Немного ранее Даниил взял Киев под свою опеку по соглашению с Михаилом Всеволодовичем, который пытался организовать сопротивление монголам, потерял Чернигов, родовую твердыню, и бежал из Киева на запад.
Даниил Галицкий был одной из самых заметных фигур на шахматной доске Руси XIII века. Подобно Чингисхану, он рано осиротел. В 1205 году четырехлетний Даниил лишился отца, названного в летописи самодержцем всей Русской земли. Роман Мстиславич погиб в бою с поляками. За несколько предыдущих лет волынский князь овладел соседней Галичиной и таким образом стал правителем мощного объединения к западу от Киева. Однако Даниил и его младший брат Василько получили в наследство одни лишь титулы. На их пути встали другие Рюриковичи, а также непокорные галицкие бояре. Затем в усобицу вмешались поляки и венгры. Даниил вернул себе власть над вотчиной лишь в 1238 году, когда монголы уже терзали Русь. Сразу же после этого он поставил в Киеве своего воеводу.
Монгольское вторжение вынудило князя показать все, на что он был способен как полководец и государь. Проявился при этом и его дипломатический талант. Когда предводитель монгольского войска потребовал сдать Галич, Даниил поехал в ставку самого Бату-хана – временную столицу Улуса Джучи (Золотой Орды) в низовьях Волги. До него Рюриковичи уже проложили туда дорогу. Князья должны были убеждать хана в своей преданности и просить у него ярлык – право на свои владения. Летописец воспроизводит диалог Батыя и Даниила:
– Пьешь ли черное молоко, наше питье, кобылий кумыс?
– До сих пор не пил. Сейчас, раз велишь, выпью.
Что еще оставалось Даниилу, как не попробовать предложенный ханом напиток и засвидетельствовать ему покорность? Летопись говорит о принятии князя в монгольскую элиту и вкладывает в уста Батыя слова “ты уже нашь же тотаринъ”.
Составители этой хроники крайне болезненно воспринимали те клятвы, что христианские правители Руси вынужденно давали “поганым”, и описывали три пути, которые мог избрать князь под угрозой монгольского меча. Михаил, черниговский князь, стал примером мученичества и заслужил дифирамбы автора-монаха. Летопись утверждает, что он отказался почитать языческих богов (“кланяться кусту”) и отступать от православной веры. Батый велел убить князя. А вот Ярослав Всеволодович, владимиро-суздальский князь, якобы предпочел отступничество – поклонился кусту. В хронике такой поступок, само собой, осуждают. Даниил же выбрал золотую середину: злить монголов не стал, но и совести пытался не запятнать. Автор, явно благосклонный к этому князю, утверждает, что “он был избавлен Богом от злого их беснования и кудесничания”. Даниил всего лишь отведал кумысу, показав, что признает хана мирским владыкой.
На самом деле монголы никогда не принуждали Рюриковичей отречься от христианства и вообще относились к церкви с уважением. Но представленные в летописи три выбора, что вставали перед князьями, правильно отражают возможности коллаборации и сопротивления в отношениях с Ордой. Михаил Всеволодович, убитый по воле Батыя, в 1239 году не только ответил отказом ханским послам, что передали ему предложение о сдаче, но и казнил их. Ярослав Всеволодович, напротив, стал первым на Руси, кто формально признал себя вассалом монголов – те наградили его титулом великого князя и правом назначить наместника в Киев. Ярослав оставался лоялен захватчикам до смерти в 1246 году. Его примеру последовал и сын, Александр Невский, канонизированный после русской церковью за оборону Руси от западных агрессоров: шведов и тевтонских рыцарей. Даниил пошел своим путем: клятву верности Батыю он дал, но долго соблюдать ее, как показали последующие события, не собирался.
Ярлык на Галичину и Волынь хан пожаловал в обмен на обещание платить ему дань и принимать участие в походах Орды на этом направлении. Сюзеренитет монголов защищал земли Даниила от посягательств не только родственников, но и западных и северных соседей. После продолжительных войн настало затишье, которое князь использовал для восстановления экономики своего государства. Галицко-Волынская Русь была разорена меньше других частей современной Украины. Туда бежали тысячи людей, чтобы уйти подальше от степи – из тех земель, где монголы завели свои форпосты и установили прямое правление. Если доверять летописи, благополучие галицких и волынских городов в то время привлекло множество переселенцев из Киевщины.
Даниил перенес подальше от кочевников и свою столицу – в новопостроенный Холм (Хелм в теперешней Польше). Он сделал все, чтобы город процветал. Летопись гласит: “Когда Даниил увидел, что Бог покровительствует месту тому, стал призывать туда иноземцев и русских, иноязычников и ляхов. И изо дня в день приходили подмастерья и мастера всякие: бежали от татар седельники, лучники, колчанщики, кузнецы железа, меди и серебра. И все ожило, и наполнилось дворами и селами поле вокруг города”. Заботился государь не только о Холме. Он велел укреплять старые города, строить новые, основал и Львов, названный в честь княжича Льва. Будущий центр этого региона впервые упоминается под 1256 годом.
17
Здесь и далее Галицко-Волынская летопись в переводе О. П. Лихачевой.
18
Перевод С. В. Аксенова.