Больше человек

========== Глава, в которой Коул танцует, пытается утешить Эвелин и проводит вечер с милой дамой ==========

Зимний дворец

— Напомните мне, дорогуша, почему этот прелестный мальчик посещает дворец вместе с нами?

Вивьен в прекрасном орлесианском платье, коих у нее была целая комната в Скайхолде, с обманчивой улыбкой подошла к Эвелин. Когда речь заходила о Коуле, чародейка забывала обо всем, даже о вражде с Блэкволлом. Последний, к слову, предусмотрительно держался на расстоянии от женщины, что ее несомненно радовало. Только она этого не показывала.

— Вам длинную версию с любезностями или короткую: «Я так посчитала нужным?»

Коул же молча стоял в пару шагах от них, рассматривая Зимний дворец так, словно это было чудом. Все остальные считали, что чудом был он. Несмотря на отсутствие любимой шляпы и присутствие парадного мундира, бывший дух привлекал много ненужного Жозефине внимания. Леди посол, стоявшая сбоку от Вестницы, с сомнением, но всё же с пониманием отнеслась к выбору Эвелин.

— Он не будет твоей проблемой, Жозефина, или вашей, леди Вивьен, — упрямо и настойчиво сказала девушка.

— О ваших личных предпочтениях и решениях, дорогуша, перевешивающих здравый смысл, еще стоит поговорить. Но позже.

Вивьен явно обрадовалась Балу и понимала, почему ее выбрали — это было политически правильно. Но вот то, что леди Инквизитор выбрала Блэкволла, неотесанного и дикого мужлана по мнению чародейки, и Коула, который еще вчера был, опять же по ее скромному мнению, демоном, показывало лишь непрофессионализм Тревельян.

— Позже, — повторила Эвелин.

И Вестница понимала, что позже действительно будет. Вивьен всё ей выскажет в своей манере. Выскажет, но в Скайхолде или по пути к нему. Где не будет лишних глаз и ушей.

Эвелин отошла от обеспокоенных женщин и приблизилась к Коулу. Бывший дух со странным лицом рассматривал мимо прохожих гостей.

— Они… у них странные лица.

— Это маски, Коул, — терпеливо пояснила девушка.

Эвелин готова была отражать и нападки Вивьен, и непонимание двора, готова была и присматривать за ним, объясняя всё то, что было для него в новинку. Просто потому, что это был Коул, и потому, что это было легко.

Когда они зашли во дворец, Коул затерялся в толпе, а потом и вовсе исчез, обеспокоив Вестницу. Утешало одно: если гости еще не перешёптывались — а криков она не слышала — значит, пока всё было тихо.

Она заметила его только тогда, когда нашла Блэкволла, неловко общающегося с каким-то мужчиной, что восторженно хвалил его подвиги. Не желая мешать, Эвелин осмотрела интерьер, ища зацепки и просто наслаждаясь орлесианской обстановкой и атмосферой. В убежище не было роскоши, а Скайхолд только начинал отстраиваться. Эвелин подняла взгляд: облокотившись о перила, на балконе стоял Коул.

Что ж, она нашла его.

Спустя минут пятнадцать разговоров и обследования кабинета, Тревельян нашла, наконец, вход в библиотеку. Как туда попал Коул, она не задумывалась.

— Ты танцевала с той девушкой.

Она не знала, что ответить, да и фраза не располагала к этому.

— Ты предложила ему танец, но он отказался.

Эвелин кивнула, смутно понимая, к чему клонит Коул. Но он не стал продолжать.

— Хочешь потанцевать, Коул?

— Я никогда раньше не делал этого, — это не звучало отказом.

Эвелин подошла к Коулу ближе, и он наконец повернулся к ней. Пожалуй, так близко они никогда еще не находились.

— Положи руки мне на талию.

Он выполнил просьбу, хоть и в своей неловкой манере. Эвелин опустила руки на его плечи, ободряюще улыбаясь.

— Слышишь музыку?

— Какую из?

Девушка усмехнулась: ну конечно, он еще слышал разные отголоски его прежней сущности.

— Та, что идет из зала.

Коул кивнул. Неловко она повела его, тихо шепча о движениях. Эвелин была не самым лучшим учителем танцев, но вряд ли его стала бы учить Вивьен. Жозефина бы отнеслась к этому как к шутке. Бывший дух следовал указаниям, запоминая всё, что она говорила.

— Можно теперь я?

Она кивнула, вкладывая руку в его с улыбкой на лице. Коул придвинулся еще ближе и неумело повел танец. Его губы растянулись в улыбке, когда они перестали сбиваться с ритма и наступать друг другу на ноги. Они никогда и за руки не держались, неуместно вспомнила Эвелин.

Его глаза встретились с ее, и рука непроизвольно сжала талию. Но никто не обратил на это внимания. Он наклонил ее, нависая, хоть она его этому и не учила. На мгновение показалось, что он и не собирался продолжать, желая держать ее вот так в своих объятиях дольше. Стой они в зале, гости бы начали уже создавать сплетни.

— Я смогу заменить его, как думаешь?

— Блэкволла? В танцах уж точно, — невинно ответила Вестница.

Боль Эвелин

Коул сидел напротив Варрика и Быка, что травили друг другу байки и пытались обойти больную тему. Они время от времени смотрели на него, думая, начнет ли он снова копаться у них в голове. Коул не видел в этом смысла — он нужен был в другом месте, но больше не знал, что он мог сделать.

— Я не знаю, — признался Коул.

— Чего, малыш?

Варрик отпил из кружки, понимая парня больше, чем кто-либо другой здесь. Это же именно он подтолкнул его к человеческому облику. Именно гном рассмотрел его желание стать человеком. И в тайне радовался, что Эвелин не дала Соласу в его безмерной любви к духам помочь Коулу своим способом.

— Я должен помочь ей, но больше не понимаю, как.

— Иногда просто нужно время.

— Нет, — упрямо ответил Коул, перебивая. — Я должен ей помочь.

Варрик грустно усмехнулся, в то время как Бык рассмеялся:

— А у тебя хороший вкус, да, малыш?

Коул непонимающе посмотрел на Быка. Он ненавидел человеческую еду, иногда забывая, что и вода ему тоже нужна. С непривычки его часто мутило, а об воде в кружках гнома и кунари и речи не шло. Так о каком вкусе шла речь?

Гном покачал головой, давая знать, чтоб тот не брал лишнего в голову. Коул быстро научился этому жесту, когда Варрик объяснил про него.

— Если ты так хочешь, то сделай это по старинке, но уже с оговоркой, что она тебя заметит.

Коулу не нравилось, когда его замечали. Теперь, когда он не мог скрыться, ему казалось, что все только на него и смотрели. Варрик сказал, что это из-за шляпы. Но шляпу снимать не нужно.

Его замечали и простые солдаты, и слуги, и гости Инквизиции. И работники кухни тоже, когда он там появился. Как всегда пожилая женщина попыталась его накормить. И он сделал то, чему учил его Бык: обману, который не был обманом. Коул не совсем понимал, как обман не мог быть обманом; в голову приходил Блэкволл, ведь он обманывал и всем было больно. Но Бык сказал, что это ведь ради нужного. И Блэкволл тоже так считал.

Несмотря на внутренние противоречия, он взял из рук улыбающейся женщины кружку с чаем и кусок пирога. Сказал, что для себя. На деле — для нее.

А еще с недавних пор Коул не любил лестницы. И не любил то, что не мог появиться где-то сразу же. Долгий путь пешком лишь забирал время. А шагая по лестницам, ему казалось, что он стоит на месте, слегка поднимаясь вверх.

Неуклюже отворив дверь ее покоев, он смутно представлял себе, как порадовать ее. Надежда была на пирог.

Она сидела за столом, читая бумажки, что давали ей Каллен, Жозефина и Лелиана — Варрик сказал, что это важные дела Инквизиции. Эвелин, услышав скрип и тихие шаги, подняла голову, готовясь принять очередной сожалеющий взгляд.

Блэк… Ренье, по отчету Лелианы, был в дне пути от Скайхолдда. И чем он был ближе, тем путаней ее мысли становились, а взгляды всё неоднозначней.

Коул поставил перед ней чай и пирог, при этом пролив немного на листы. Но девушка не особо на это обратила внимание, непонимающе глядя на Коула. На это он только ближе придвинул еду к ней.

— Это не твоя вина, — прошептал бывший дух, переминаясь с ноги на ногу.

— А чья же? — она отодвинула все отчеты в сторону, прикидывая, замутит ли ее, если она съест хотя бы кусочек.