Раб

— И что это было, Антер?

— Простите, госпожа, — бормочет, — это я ей сказал, что вы мне не давали разрешения и что…

— Да я не про то, — вздыхаю. С чего это, интересно, он ей такое наговорил? — То, что ты ей сказал, твоё дело. Но неужели ты думал, что я её сейчас лупить начну?!

— Ну… вы не были довольны… А за такие слова любой хозяин мог бы и кнутом ударить.

— Чужого раба?

— Конечно, — с недоумением. — Она же вас оскорбила.

— А ты героя изображаешь.

Пожимает плечами, отворачивается.

— Ничего я не изображаю, — в сторону. — Жалко просто. Девушки же… совсем не выдерживают.

Кажется, начинаю кусать губы. Боже, как мне хочется его обнять!

— И почему ты считаешь, позволь узнать, что я стала бы бить девушку? Разве я тебя хоть раз ударила?

— Откуда мне знать ваши предпочтения… — тихо.

— Антер… я просто хотела узнать, как тебе? Я же тоже тут никогда не была, мало ли… вдруг у вас какое-нибудь дурное правило, что нельзя покидать рабскую зону без вызова хозяина?

— Нельзя, — соглашается. — Но вы же разрешили, значит, можно.

— Извини меня, пожалуйста.

— Что вы, госпожа, — с ужасом.

— Если бы я увидела, что ты весело проводишь время, просто повернулась бы и ушла…

"Жалкие оправдания," — припечатал меня внутренний циник. Явилась тут, звезда, гроза рабов. "Да я же не хотела," — оправдываюсь…

— Тебе тут не нравится? — спрашиваю. Глупый вопрос. Пожимает плечами.

— Ещё немножко побудем и пойдём домой, ладно?

Смотрит удивлённо:

— Как прикажете, госпожа.

Ну да, с рабами советоваться не принято.

— И пожалуйста, помни, о чём я тебя просила. Прекрати ожидать от меня всяких гадостей. Я даже кнут там, на столе оставила, а ты…

— У бармена над стойкой висит, — говорит. Наблюдательное ты моё горюшко.

— Не заметила, — обманываю.

— Простите, госпожа.

— Хорошо, — вздыхаю. — Ты останешься или со мной пойдёшь?

— Как прикажете.

— Нет уж, сам решай. Раз можешь выходить свободно, ничего приказывать не буду.

Встаю. Тоже поднимается.

— С вами пойду, — бурчит. Отчего-то улыбаюсь. Ведь мог бы и остаться, а не хочет…

Антер

Нет, от хозяйки меня постоянно то в жар, то в холод бросает. Ведь правда испугался… Амира бы живого места ни на ней, ни на мне не оставила. В любом случае. И если бы не дала разрешения, а я позволил к себе прикоснуться, и если бы дала — а я соврал, что не дала. И даже если бы просто услышала, как её жадной назвали.

Ведь можно же промолчать, не услышать, если наказывать не собираешься… А если уж показывает, что слышала… И что мне этих глупых девчонок всегда жалко, мало из-за них влетало, что ли? А сколько раз специально меня подставляли, рабыни убогие? Дурак. Они там с барменом теперь обжимаются и над тобой смеются, а ты пойди у Ямалиты в ногах посиди.

Впрочем, сам же выбрал. Она ж тебя не заставляла. Почему вдруг показалось, что сидеть рядом с ней, хоть бы и в ногах, будет приятнее, чем торчать в этом рабском загоне?

Дурак потому что.

Возвращаемся. Свелла с Селием уже заскучали без хозяйки, что-то не нравится мне этот господин. Ни рыба ни мясо, а смотрит на госпожу мою… ух как смотрит, сразу видны все планы и пожелания.

Ведь он свободный, думаю тоскливо. Одно это уже делает его равным моей госпоже. А мне только сидеть у ног и положено… Я ей даже в качестве постельной игрушки не нужен.

Ещё вчера это радовало, а сегодня что изменилось? Ничего не изменилось, не хочу я быть ничьей постельной игрушкой, мне Амиры на сто жизней вперёд хватит! Только вот как подумаю, что этот белобрысый будет ходить к Ямалите, или она к нему, на свидания приглашать… Это такие мужчины её привлекают, интересно?

Сидят на мягком полукруглом диване за столиком, Свелла с одного краю, Селий ближе к другому, специально так место оставили, чтобы хозяйка с его стороны подсела.

— Садись, я новых напитков заказала, — говорит Свелла. — Что это ты раба притащила?

— Так, — пожимает плечами. — Захотелось.

Спасибо, хоть не сообщила, что сам притащился.

Садится к Селию, чёрт, да что же это со мной такое…

— Двигайся, — говорит. Тот удивлённо смотрит на неё, Ямалита поясняет:

— Хочу, чтобы раб рядом сел.

Кажется, у меня взгляд такой же удивлённый, как и у господ. Стараюсь не показывать, зачем хозяйку злить лишний раз? Лучше уж рядом с ней, чем на полу…

— Это же не запрещено? — спрашивает. Свелла жмёт плечами, Селий неохотно двигается, сердито глядя на меня. Нужно следить за собой, этот не упустит момента и кнут в ход пустить, знаю я таких тюфяков. Был бы я вольный, ты бы меня боялся, а так — море удовольствия получишь, самоутверждаясь. Кажется, стискиваю зубы. Ямалита смотрит на нас, что-то там себе думает, тянет меня за руку:

— Садись.

Сажусь.

— Но зачем? — недоумевает Свелла. Обвожу взглядом помещение — не совсем помещение, часть того же пространства, организованная стенами и накрытая прозрачным куполом. Да уж, почти все рабы на полу сидят, не считая тех, кто в бассейне с хозяевами. Одна рабыня рядышком с хозяином. И я вот, ага, любимец. Кажется, снова краснею. И так и так хреново.

— Ну я ещё как-то не привыкла… — говорит. — Мне не комфортно, когда он под столом. Нет, ну если вас это смущает, то я ему скажу…

— Да ладно, ты наша гостья, — пожимает плечами Свелла. — Я понимаю, ты же непривычная, у вас такого нет. Привыкай.

Селий, кажется, недоволен, с удовольствием бы меня под стол запихнул. Не удерживаюсь, дурак, снова упрямство, которое мне всю рабскую характеристику попортило, вылезает наружу. Усмехаюсь ему. Кажется, нагло. Кретин.

— Твой раб! — восклицает, указывая на меня.

— Что? — пугается Ямалита, с тревогой оборачиваясь.

— Он… наглеет! Нахально смеётся мне в лицо!

Хозяйка кладёт мне руку на щёку, начинаю оправдываться:

— Простите, госпожа, я только улыбнулся вашему другу, я не думал, что это его обидит, ведь ваш друг заслуживает наилучшего отношения…

Чёрт. В глазах у неё черти скачут, сейчас расхохочется, похоже, всё поняла, я и сам смеяться хочу, не могу, еле сдерживаюсь. Эк его моя ухмылка вставила… Почему-то вдруг так приятно на душе… Она понимает…

— Пусть извинится! — продолжает возмущаться Селий.

— За то, что улыбнулся? — удивляется Ямалита.

— Ты бы видела, как он улыбнулся! Как будто это он тут господин!

— Тебе показалось…

— Он притворяется! Ты бы ему кнута дала!

Не буду я извиняться перед тобой, урод.

— Да ладно, — улыбается Ямалита.

— Селий, перестань, — останавливает Свелла. Я её почти люблю. И рабы у неё ухожены, и лишней агрессии не наблюдается. Правда, всё равно хозяйка, а хозяева все — сволочи. Это аксиома… Но к такой по крайней мере не так страшно попасть.

— Ты бы видела, как он посмотрел! — канючит урод.

— Ямалита наша гостья. Не расстраивай её.

— Я только хотел, чтобы он извинился…

Свелла сердито глянула на брата, после повернулась к Ямалите:

— Не знаю, что он там увидел, но пусть твой раб уж извинится, а то до вечера будем нытьё слушать.

Я её почти ненавижу. Такая же тварь как и все.

Тамалия

— За что? — изумляюсь. — За улыбку?

— Да какая тебе разница? — пожимает плечами Свелла. — Вольный хочет, чтобы раб извинился, раб извиняется.

— Но как-то это… неправильно, — говорю. Не хочу я, чтобы Антер перед этим хлыщём унижался! Хотя могу себе представить эту улыбку. Да, родной, Селий понимает, что и в подмётки тебе не годится, вот и казится. Чёрт, ну почему я постоянно должна решать, сделать ли гадость Антеру, или выдать своё истинное отношение!

— А нечего на господ неправильно смотреть! — заявляет, урод.

— Зови своих рабов, пусть они извиняются, — упрямлюсь. Кто кого, называется.

— Они не смеют ни на кого так смотреть! — гнёт своё.

— Селий, Ямалита сейчас обидится и больше с тобой встречаться не захочет, — рассудительно замечает Свелла.