Страница 12 из 22
Ладно, допустим, это не они. Тогда -- что? Добраться до берега, продолжить поиски. Что для этого нужно? Втереться в доверие, чтобы обошлось без поножовщины. Хм. В любом случае, получается, все упирается в эту неведомую девушку Изи. Что же ей рассказать такое, чтобы она взяла, да и прониклась ко мне доверием? С Кейт частично получилось, кстати, хоть она мне и не поверила -- но у меня и времени на подготовку-то особо не было. А тут что предпринять?
В результате я обвиселся в неудобной позе, верхом на столбе, да еще в наручниках, чуть не сгрыз все локти, но прогресс продвигался туго. А судно все шло себе куда-то, покачиваясь на низеньких береговых волнах, и по его курсу было напрочь ничего не определить, особенно стоя журавлем в тесной каюте. Что ж, значит, пришла пора для моего секретного оружия.
Я набрал в грудь побольше воздуха, но тут реальность неожиданно громко булькнула и преподнесла мне сюрприз.
По железному потолку прогрохотали чьи-то шаги. Твердые и уверенные.
-- Что за человек? -- прозвучал отрывистый вопрос. И голос, что характерно, шагам под стать. Таким голосом жесть можно резать, даже без консервного ножа обходясь.
-- Дивная история. Выловили в море. По логике, парашютист или парапланерист-неудачник. Но одежда летняя. Сам несет какую-то чушь, но я предупредила, что с тобой это не пройдет.
-- Не пройдет. А что, сама решение принять не смогла? Зачем нам лишняя голова на борту?
-- Изи... есть еще кое-что. Я взглянула на него... особым образом. Ты же знаешь, я умею.
-- И?
-- Он в стазисе.
-- Что?
И тут эти малолетние дряни перешли на шепот! Надо же было им в самый ответственный момент внезапно поумнеть! Безобразие! Что за чертов стазис, и почему я в нем, и каким образом это может меня спасти от неизбежного, по мнению Изи, бултыхания в море с перерезанной глоткой? А само главное, самое важное...
Когда речь зашла об "особом образе" и загадочных умениях Кейт, сомнения почти пропали. Три к одному, что эти девчонки -- и есть моя цель. Что это значит прямо сейчас? Нужно, отчаянно нужно, чтобы они мне поверили. Следует остаться на борту и приглядеться к ним повнимательнее. Я на разведывательной миссии вообще или как?
Наверху царила тишина. Точнее, там царил плеск волн и неприятное металлическое поскрипывание. Но голоса молчали. Раздумывали, наверное. И вот тут я применил, наконец, свой козырь. Я запел.
Is this the real life? Is this just fantasy?
Caught in a landslide, no escape from reality
Open your eyes, look up to the skies and see
I'm just a poor boy, I need no sympathy
Because I'm easy come, easy go, little high, little low
Any way the wind blows doesn't really matter to me!
Некоторые в свое время утверждали, трясясь и на глазах седея, будто мое пение звучит "словно смех гиены под спидами". Но они, конечно, сами не знали, о чем говорили. На самом деле я пою так, будто из моей глотки извлекают очень сердитого Сатану, и даже без анестезии. В некоторых случаях это бывает довольно кстати.
Молчание наверху прервалось -- это звучало так, словно кого-то вдруг стошнило за борт -- а по трапу вниз застучали те самые решительные шаги. Привлек я внимание, значит.
-- Мама! Ай джаст килд э мэн! -- заскулил я, медленно вращаясь вокруг столба на манер не особенно большой планеты. -- Пут э ган эгенст хиз хэд, пулд э триггер...
-- Я поняла, спасибо, -- произнес холодный голос. Я закинул голову за плечо, чтобы удобнее рассматривать свою новую собеседницу.
Ну, наконец-то. Хоть один нормальный человек, а не участник бразильского карнавала. Девушка смуглая, но высокая, что нетипично для азиатки. Длинные темные волосы расчесаны на пробор и закреплены длинными булавками. Лицо худое, умное, посреди лба красный иероглиф -- татуировка? На ней белое платье с широким поясом, на плечи наброшена коричневая замшевая курточка, на ногах высокие шнурованные ботинки, из-под которых выглядывают белые гольфы.
Цепочка на шее, браслеты на изящных запястьях, какие-то металлические висюльки на пояске... но ни наручников, ни хлыстов, ни... я не знаю -- рыцарских поножей -- на ней не наблюдалось. Скажем так: на улицах моего родного города она бы особого фурора не вызвала, разве что внешностью своей экзотической -- красивая все же, как ни крути. Вот только татуировка эта... и еще глаза.
Глаза у нее были холодные. Расчетливые. Если бы у моего старенького компьютера во время обработки видео были глаза, они бы наверняка выглядели именно так.
-- Здрасьте, -- проявил я вежливость, чтобы со старта отметиться в этих двух темных блестящих ониксах, как вежливый парень. -- Меня, вы знаете, зовут Микки, а вас, наверное, Изи?
-- Изида -- для тебя, -- поправила меня девушка. Холодная какая. Снежная королева прямо. А казалось бы -- богиня семьи и материнства! Видимо, древние египтяне сами плохо понимали, как кого называть. -- Что ты сам решишь мне поведать?
Нормальная формулировочка. Типа, я и сама про тебя все узнаю, но давай-ка ты сначала помучаешься добровольно. Ну что, как говорил товарищ Сухов, "лучше помучиться".
-- А интересная у вас татуировка, -- лыбясь, как дебил, заметил я. -- Она осмысленная ведь, да? Не думаю, что вы стали бы себе на лоб лепить абы что, слишком уж умны...
-- Иероглиф обозначает "мясо", -- сообщила Изида. Она склонила голову на бок, словно прислушиваясь, но при этом не сводила с меня глаз. Довольно неуютная девушка, вот что я вам скажу. -- Задай еще один вопрос, и перейдем к делу.
-- Хм-м-м... "Почему?"
-- Потому что когда мне набивали его, я была рабыней на корабле Папаши Вонга в море Та Пиаго. И ценность у меня была -- на вес. Как у мяса.
Интересно, где же это море такое? Вроде что-то слышал... "В Та Пиаго идет дождь".
-- Печально... но потом вы, вероятно, смогли переломить ситуацию?
-- Смогла. -- Она все еще глядела на меня своими холодными глазами. Но не пустыми, совсем нет, что-то живое там определенно было. -- И ситуацию, а чуть позже -- и самого Папашу. Но знак сводить не стала. Чтобы всегда помнить: наши жизни лишь реки, и путь им дан в океан, который -- смерть.
Вот уже и пошла восточная философия, а я в ней не особенно силен.
-- Давайте вернемся к моей скромной персоне, -- приветливо улыбнулся я. -- Что бы вы хотели знать, и в чем, судя по поведению некоторых ваших... коллег... заключается проблема?
-- Проблема в том, что ты свалился на наши головы именно сейчас, и в результате мои планы под угрозой, и я недовольна, -- уронила Изи (для меня Изида). -- Я вижу два выхода. Первый: мы перерезаем тебе горло и выбрасываем за борт, проблема решена, все счастливы.
-- Кроме меня. -- Ух, какие интересные расклады пошли! Не очень привлекательные, что есть, то есть, но интересные.
-- Карма -- злая сука. Второй выход: ты рассказываешь мне что-то, что повышает твою ценность в моих глазах, и ты остаешься жить. Маловероятно и сомнительно... но возможно.
-- Вот, значит, о чем мне говорила Кейт, -- догадался я. -- Она предупреждала, что мне нужно быть с вами абсолютно честным. И еще что вы очень умны.
-- Так и есть. В обоих случаях. Начинай рассказывать, и давай посмотрим, насколько велика твоя удача.
***
Как выяснилось чуть позже, тогда я сделал, может быть, самую разумную вещь во всей своей жизни. Я рассказал ей правду.
Конечно, не всю. Я все же не совсем идиот. Но в ключевых моментах я был беспощадно и душеразрывающе откровенен.
Отрывисто, широкими мазками я очертил свое недоумение после внезапного попадания в лагерь "Совенок". С болью описал коварство руководства, вводящее в заблуждение ничего не подозревающих подростков. Махая раскованными -- знак доверия! -- руками, чтобы восстановить кровообращение, показал, насколько был поражен циничностью "вожатой" и "медсестры", ставящей эксперименты на, подумать только, детях! Утер слезу, не в силах сдержать чувства, повествуя о том, как меня пичкали адским кортексифаном и проверяли на чудовищных испытательных стендах. Пучил глаза, иллюстрируя собственный шок, когда был признан негодным, неподходящим для продолжения эксперимента.