Вкус ранней клубники

— Догадываюсь, — кивнул мой муж.

— Получилась у них дуэль. На автоматах. Народу положили! Мы через два дня после того случая ехали, даже на обочинах никого не было. Кровь, говорят, брандспойтами смывали…

Он нас довез! Слава богу! Не ударил об столб, не опрокинул в кювет. Остановился прямо возле гостиницы и, наверное, удивился горячности, с которой я его благодарила.

— Ты — чего? — удивился Артем; он знал, что я ни перед кем обычно не расшаркиваюсь, а тут чуть ли не в пояс кланялась.

— Я думала, этот придурок нас живыми не довезет.

— Испугалась? Тю, глупая, меня бы спросила. Парень — талантливый водитель. Ему можно было бы спокойно завязать глаза…

— Этого только не хватало!

— Ладно, пошли, трусишка! Надеюсь, в этой гостинице есть дежурный администратор, а также свободные номера. Спать хочу — спасу нет!

Гостиница была шикарная. Если и не пятизвездочная, то достаточно звездная, чтобы ошеломить приезжего человека, не готового встретить подобный комфорт в провинциальном городке. Тем более, что ни олимпиад, ни международных симпозиумов в нем проводить не собирались.

Но ещё страннее оказалось для нас предложение администратора: свободны всего два номера-люкса. На выбор. Может, у них производился ремонт или город отдал номера съезду местных цветоводов? Стоимость преложенного нам номера за сутки проживания равнялась приблизительно стоимости итальянских кожаных сапог на натуральном меху.

— Может, у них в номере из кранов течет не вода, а дагестанский коньяк, — нервно пошутила я; выбрасывать такие деньги на ветер!

— Ничего, дорогая! — успокоил меня Артем. — Мы это заслужили. Отоспимся. Отдохнем, как белые люди. Говорят, Валерия Степановна появляется в офисе не раньше девяти.

— Что, и ради клубники своему правилу не изменит? — неприязненно буркнула я.

— Не знаю, будем готовиться к худшему. Не ворчи, малыш, нам предстоит обратная дорога, думаю, не из легких. Так что, давай все же попробуем как следует отдохнуть.

"Малыш"! У Артема вырвалось слово, которым он называл меня когда-то, а я ностальгически вздохнула про себя. Все это психологические трюки, направленные лишь на то, чтобы погасить мое раздражение. Ладно, в самом деле, может, хватит изображать из себя кобру? Ласковую и добрую, как сказала известная поэтесса.

Ресторан, буфет, бар — все это в гостинице было уже закрыто. Звездным отелям такое не к лицу. Цветоводы рано ложатся спать, что ли? Правда, почти все для ужина нам удалось приобрести у дежурной по этажу, которая, против ожидания, не спала и даже предложила нам бутылку хорошего марочного вина.

Привыкнув с недоверием относится к российскому сервису, мы с удивлением обнаружили номер, прямо-таки сверкающий чистотой и снабженный всеми необходимыми — и работающими! — устройствами. На месте даже пульт цветного телевизора. Холодильник "Стинол" явно новый. На паркетном полу не традиционное покрытие, а хороший ковер.

Меня не оставляла уверенность, что я все-таки обнаружу некую деталь, которая сразу поставит все на свои места. Что-то должно быть сугубо наше, то, к чему мы привыкли, и что наверняка выбьется из "звездного" уровня.

В ванной комнате на месте были все краны и зеркала. Всюду виднелись приклеенные этикетки: "продезинфицировано".

А вот огромная двуспальная кровать покрыта цветным нейлоновым покрывалом с рюшечками. Когда-то давно точно такие привозили из загранки советские моряки, а жены торговали ими на барахолке. Я знаю об этом потому, что когда-то о таком покрывале мечтала моя мать — на старые деньги оно стоило сто двадцать рублей.

Покрывало мы купили, и оно благополучно отслужило свой век… Где же взяли такие работники гостиницы? На каком-нибудь складе, где рачительный завхоз не мог найти им применения?

Глупо. Глупо вот так стоять перед кроватью и рассуждать о вещах четвертьвековой давности. По большому счету, для меня совершенно неважных.

А все оттого, что я вдруг оробела перед этой огромной кроватью, будто девчонка. Будто мне предстояла брачная ночь с совершенно незнакомым человеком.

Но вот что ни с чем не вязалось: почему так страстно смотрит на меня Артем? Разве нет между нами десяти лет супружеской жизни, на закате которой — как я думала! — мы изрядно друг к другу охладели?

Наконец я решила растянуться на прохладных простынях.

— Драться не будешь? — нарочито робко спросил Артем; лег рядом и притянул меня к себе.

Мы все забыли. И все вспомнили. Смешно! В чужом городе. В номере, снятом на одну ночь. Всплыло то, что казалось навеки похороненным в самой глубине наших душ.

Наверное, это вовсе не бог обрекает людей на страдания. Они сами не могут не страдать. Хорошая жизнь им приедается, и они начинают её портить. Изничтожают в себе тепло и нежность, чтобы потом мечтать о потерянном рае и делать вид, что на земле его создать невозможно.

Я лежала на плече Артема и чувствовала, как в меня легким потоком вливается благодать. Только что во взрыве наших чувств сгорело нечто темное и страшное, отчего мы оба почувствовали невыразимое облегчение.

— Чего тебе сейчас хочется? — спросил он.

Может, и мне, как героине рассказа О.Генри, пожелать, например, персик, чтобы любящий муж ушел в ночь искать его. Попал в какой-нибудь ночной ресторан, истребил тамошнюю мафию, принес его мне, а я бы проворковала:

— Гадкий мальчик, разве я не говорила тебе, что хочу апельсин?!

И поняла, что хочется мне совсем другого.

— Хочу закричать на весь свет.

— Закричать? — переспросил он со смехом. — Караул, изнасиловали?

— Ох, поручик, — вспомнила я анекдот про поручика Ржевского, — вы как всегда все опошлили. Я хотела закричать: люди, не бойтесь любить друг друга, пока не поздно!

— Выдумщица! — хмыкнул муж и ещё крепче прижал меня к себе.

Я промолчала ещё кое о чем: мне хотелось плакать. Потому, что я чувствовала, сгореть-то сгорело, да не все. Видно, слишком короткой была вспышка пламени.

Ушло раздражение. Злость. То, что лежало на поверхности. Но что-то в глубине осталось. Как заноза. Тащили мы её, тащили, но, как всякая застарелая заноза, она не была достаточно крепкой. Обломилась. Маленький кусочек её застрял в мягкой плоти, не давая ранке зажить. А чтобы его вытащить, нужен какой-то другой инструмент…

Проснулась я поздно. От запаха кофе. Он казался таким близким, осязаемым, пар словно щекотал мне ноздри. Я открыла глаза, и точно: прямо возле подушки, на тумбочке стоял поднос с завтраком — творог, сметана, свежие булочки. Венчал все блестящий кофейник. Прям как в лучших домах кофе в постель!

Откуда-то слышалось тяжелое дыхание: хэк! хэк! Я скосила глаз на лежащий у кровати ковер. Что происходит, любимый супруг отжимается! И, видно, давно. Потому и дыхание учащенное, а от лба к носу ползут капли пота.

— Мсье, — заметила я словами из анекдота, — ваша дама уже ушла.

От неожиданности он захохотал и упал носом прямо на ковер. Темка делает зарядку! Когда это было? По крайней мере, я не видела такого уже несколько лет.

И, конечно, мне приятна его забота. Кофе в постель он не подавал мне тоже очень давно.

Я опустила ноги на пол.

— Нет-нет, дама не должна утруждать свои прелестные ножки!

Он подхватил меня на руки и понес к ванной.

— Темка, тапки остались у кровати!

— Я принесу.

Он поставил меня под душ и включил воду.

Господи, если бы так было всегда! Расскажи я об этом подругам — не поверят. Скажут: начиталась любовных романов. Мол, такого не бывает. Муж не может одновременно быть и любовником. Мои подруги очень умные, их на мякине не проведешь. Тех подруг, с кем я вижусь изредка. С кем училась в институте. Или в школе. Но Танька бы поверила. И как человек, обжегшийся на молоке, вздохнула бы:

— Вот только надолго ли?

Гостиницу я покидала не без сожаления. Именно здесь мой любимый приоткрыл наконец стенки раковины, в которую спрятался… От меня, что ли?

Приоткрыл. Но мне этого мало! Как заставить его впредь эти самые створки не захлопывать? Может, мне разбить его раковину чем-нибудь потяжелее?..