Булочка

Касперович Алла

Булочка (1-8) Глава

ГЛАВА 1

11 ноября, суббота

Г. Минск, Юго-Запад, ст. м. Петровщина

Телефон только начал звонить, а мне уже жить перехотелось. По крайней мере на ближайшие полчаса - именно столько обычно занимал разговор с мамой. Я точно знала, что это она, потому что только моя мамуля звонила на домашний. Хорошо хоть, что я догадалась купить беспроводной.

- Доброе утро, мама.

- Привет, Булочка! - В трубке бодро зазвучал мамин голос. И как она только может быть такой энергичной в восемь утра в субботу? У меня так не получается. - Не спишь?

- Нет, мама. - Я постаралась сдержать зевок, но это у меня не очень хорошо вышло. - Уже не сплю.

И это была чистая правда. И даже не мамин звонок меня разбудил. Ровно за пять минут до этого мой верный друг и товарищ, полосатый кот дворовых кровей по кличке Василевс цапнул меня за голую лодыжку. А все потому, что я так неосторожно выставила из-под одеяла. Пришлось вставать, а иначе кот наверняка бы начал звуковую атаку, а голос у него, надо признать, не самый приятный, да и слуха нет. Так что я сидела на кухне, когда зазвонил телефон. Мне повезло - трубка как раз лежала там.

- Булочка, ты меня слушаешь?

- Да, мама.

А зачем ее слушать? Можно подумать, она скажет мне что-то новое. Как всегда она рассказывала, как замечательно поживает мой младший брат Мишенька и его счастливое семейство, где помимо двоих детей, собаки, хомячка, морской свинки, белки дегу и еще какой-то живности было еще четыре аквариума. А я в это время залила кипятком сначала молотый кофе, а потом овсянку. Меня передернуло от мысли, что мне придется глотать эту вязкую гадость.

Василевс сидел на одном из двух стульев и неодобрительно на меня поглядывал. Пришлось срочно насыпать в его миску ровно столовую ложку сухого корма - он у меня на диете. Впрочем, как и я.

Что кофе, что овсянка - оба были ужасными на вкус. Василевс от своего низкокалорийного корма тоже был не в особом восторге, но упорно жевал, потому что знал, что ничего другого не дадут, да и следующая пайка еще не скоро.

- Булочка, а ты знаешь, что...

Знаю. Я прекрасно знаю, что мои школьные подружки почти все замужем, а многие уже и детей воспитывают, некоторые и не по одному. Знаю, что "в двадцать три - замуж при, в двадцать пять - за печку сядь". Сколько раз я это от мамы слышала, даже не припомню. Да отлично мне сидится за этой самой печкой последние три года! Отстаньте уже от меня!

Вяло ковыряясь ложкой в остывшей каше, я то и дело посматривала на часы: двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь... Еще две минуты осталось.

- Ой, Булочка! Чуть не забыла! Я ведь самую важную новость не сказала! Сашка-то наш женится! Можешь поверить? Ой, ладно, Булочка, я побежала. Целую!

Мама повесила трубку, а я сидела, держа в руках свою и слушала гудки. Сашка. Мой двоюродный брат. Сашка, младше меня на пять лет. Сашка, который всегда говорил, что такую толстуху как я ни один нормальный мужик замуж не возьмет.

Я медленно встала из-за стола, положила трубку на стол, взяла миску с овсянкой и вывернула ее в мусорное ведро. Затем я встала, чуть не наступив Василевсу то ли на хвост, то ли на лапу. Словно зомби открыла холодильник, где со вчерашнего вечера лежал недоеденный кусок шоколадного торта (подруга в гости заходила) и почти полностью запихнула его в рот. Да пошло оно все!

Через полчаса, три бутерброда, яичницу и полбанки черничного варенья меня накрыло ужасное чувство вины. И ведь знала же, что не нужно начинать диету в субботу. Хотя какая разница, когда ее начинать, если мне еще ни разу не удалось продержаться больше трех дней. Фестал мне в помощь.

Времени на то, чтобы корить себя или жалеть у меня не было, потому что нужно было собираться на работу. И чем скорее, тем лучше! До языковых курсов, где я преподавала английский, было пятнадцать минут на метро. И еще пять, чтобы добраться до этого самого метро.

С грустью взглянув на удобные джинсы, я натянула колготки и свободное платье цвета морской волны. По крайней мере за двадцать восемь лет я научилась скрывать свои пышные формы. Жаль только, что щеки так легко не спрячешь. Именно за них меня когда-то в детстве Булочкой и прозвали. Это если не считать того, что фамилия моя - Булочкина, и я действительно очень люблю свежую сдобу.

Василевс занял свою стратегическую позицию на диване, откуда была хороша видна входная дверь. Он смотрел, как я стараюсь делать все аккуратно и быстро, отчего получалось неряшливо и медленно. Кое-как я заплела косу из длинных каштановых волос и накрасила ресницы. Легкий мазок помады, сапоги, сумочка, теплая куртка - и я готова.

- Не скучай, Василевс! - Я помахала сначала коту, а потом ярко-синей рыбке-петушку. Его небольшой аквариум стоял на журнальном столике у стены возле двери моей единственной комнаты. - И ты тоже, Жоржик.

Квартиру я снимала на седьмом этаже обычного панельного дома готов так восьмидесятых. Зато отсюда было совсем близко до метро.

Я быстро сбежала по ступенькам, открыла тяжелую дверь после того, как кнопка домофона сработала лишь после седьмого раза. Лил дождь, и я очень обрадовалась, что не забыла взять зонт. Пока я его разворачивала, на улицу вышли две закадычные подружки-старушки. Они обе жили на первом этаже и все про всех знали.

- Здравствуйте! - поздоровалась я.

- Здравствуй, Машенька! - ответили они хором.

- На работу спешишь? - спросила Мария Петровна. Или Марина Петровна? Вечно их путаю.

- Да, мне бежать надо.

- Ну, беги-беги, Машенька...

Я умчалась прочь, стараясь не вслушиваться в то, как они обсуждают мою "не сложившуюся" жизнь. Это ж надо! В двадцать восемь и еще не замужем! И даже кавалера нет! Да-да, слышали, знаем.

11 ноября, суббота

Район ст. м. Площадь Победы

В Главный офис я влетела, но на крыльях не любви, а ужаса. Меня уже несколько раз предупреждали, что если я еще хоть раз опоздаю, то меня накажут. А наказывают нас денежкой, которой мне и так не хватает. К счастью, Юлиане, нашему директору, я больше после того рассказа не попадалась. Пока не попадалась.

- Доброе утро, Семеныч! - крикнула я на ходу нашему неизменному вахтеру и понеслась дальше. Семеныч работал здесь много лет и, когда бы я ни пришла, он всегда сидел на месте. Насколько я знаю, он был пенсионером, хотя по виду я не дала бы ему и пятидесяти. В его русых волосах даже намека на седину не было, а стрижка выглядела так, словно он только что из дорогущего салона, отчего мне бывало стыдно за свою часто лохматую шевелюру. Одет Семеныч всегда был в строгий костюм, и только яркие галстуки говорили о том, что с ним совсем не сложно найти общий язык.

- Доброе утро, Мария!

Раздевалка была на первом этаже, и я сбросила свое пальто на стул, где все обычно ставили свои сумки. Времени на то, чтобы все сделать как надо, у меня не было. Мой кабинет на сегодня был на втором этаже, и я побежала вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступени.

В кабинете я была ровно в десять ноль-ноль.

- Good morning! - сказала я и с разбегу плюхнулась в свое любимое кресло на колесиках.

- Good morning!

На меня смотрело пять пар улыбающихся глаз. Мои студенты давно уже привыкли к тому, как я начинаю наши занятия. Группа собралась просто замечательная, да к тому же еще и бегиннеры, а их я люблю больше всего. Во-первых, их не нужно переучивать. Во-вторых, они всегда с открытым ртом смотрят на тебя, когда ты объясняешь им вроде бы очевидные вещи. Обожаю свою работу!

Я обвела взглядом своих студентов.

Слева-направо сидели: Анна, 62 года, пенсионерка (изучает английский, чтобы не стареть ни умом, ни душой); Валерия, 36, начинающая бизнес-леди (для работы ей не нужно, скорее уж, чтобы поставить галочку в личном списке достижений); Евгений, 31, менеджер по продажам (хочет сменить сферу деятельности); Елена, 45, бухгалтер, (для путешествий); Валентина, 32, мама троих детей, младшему из которых еще даже года нет (просто чтобы хоть ненадолго сбежать из дома).