Величайшее тайдзюцу

Вся затея основывалась на хрупком предположении, что дзюцу воскрешения должно быть схожим с Эдо Тенсей. После смерти дедули Наруто узнал подробности применения этой техники. Дзюцу, которым собирались воскресить Сеймея совпадало хотя бы в том, что требовался живой человек в качестве жертвы, поэтому Наруто решил, что для выбора объекта воскрешения должна использоваться частичка мертвеца. Это было лишь смутной догадкой — ведь для дзюцу могла быть использована чакра цели, мог использоватья заранее подписанный свиток контракта, или же дзюцу было заранее сконструированным, чтобы призывать Сеймея и никого другого.

Изначально Узумаки планировал найти сосуд или свиток, в котором хранился образец ДНК, после чего сделать возможное и невозможное, чтобы подменить его частичкой матери. Но когда он после отмены призыва вновь оказался рядом с безголовым трупом, и они с клонами и Хинатой-чан бросились к месту схватки Гаары и последнего такуми-нина, Бьякуган обнаружил скрытый в камнях металлический гроб.

Дальнейшие действия были простыми — клон, использовав дзюцу подземного плавания, подобрался к саркофагу, запечатав находящийся там труп, распечатал вместо него тело мамы и придал ему вид останков Сеймея с помощью маскирующей части обычного академического Каварими.

Существовал нешуточный риск, что маскировка спадёт до завершения ритуала, и так, в общем-то и случилось. Но, к счастью, поделать на этом этапе лидер такуми-нинов ничего не смог.

И вот теперь Наруто стоял, крепко сжав в объятиях родное, тёплое и живое тело прекрасной девушки, которая, он до сих пор не мог поверить, являлась его мамой, а её костедробительные объятия сжимали его в ответ. Слёзы бурным потоком катились по его щекам, но Наруто не было стыдно — ведь самые крутые шиноби, что он когда-либо знал, не стыдились ни объятий, ни слёз.

*

Яркое и безбрежное счастье Наруто затмевало только одно обстоятельство. И с каждым шагом, с каждым прыжком, который он совершал, это всё сильнее и сильнее давило на его совесть. Вот они встретились с Темари, Куджаку и Нейджи, который, благодаря Бьякугану, правильно выбрал направление, вот один из клонов вернулся с Канкуро и Карин-чан (мама удивилась и обрадовалась, встретив ещё одну Узумаки), вот уже стала видна скала, возле которой их пути должны разойтись и шиноби Суны направиться в свою деревню. Наруто не выдержал.

— Гаара, я сожалею… — негромко сказал он.

Бесстрастное лицо красноволосого суна-нина повернулось к Наруто, брови чуть поднялись — для редко демонстрирующего эмоции Гаары это было выражением сильного удивления.

— Я мог помочь тебе. Я мог сражаться рядом с тобой. Несмотря на то, что мог прекратить ту схватку в любой момент, я этого не сделал. Мне так хотелось увидеть маму, что я совершил поступок, недостойный друга. Я подверг тебя опасности ради собственно…

— Наруто, заткнись.

Узумаки, услышав негромкий голос Гаары, прервался на полуслове.

— Ты помог мне. Ты спас Мацури. Благодаря тебе не пришлось сражаться с Сеймеем. Да, мне было тяжело, было очень больно. Но я шиноби, и немного боли ради миссии — это ничто. К тому же, нет такой вещи, на которую я бы не пошёл, чтобы быть рядом с мамой.

Наруто с облегчением улыбнулся. Он хотел подбодрить, пообещать воскресить мать Гаары, но знал, что это не получится. Да, у них были все четыре Великих Оружия Такуми но Сато, но Куджаку-чан не знала техник, которые использовал их лидер, да и добровольную жертву найти было невозможно. Так что оставшееся оружие досталось участникам миссии.

Фуджаку Хишо Шокен, парные мечи Ветра, Наруто вернул Куджаку, это её очень удивило и обрадовало.

Поглощающую чакру кирасу Темари и Канкуро, посовещавшись, решили отдать Гааре, пусть Наруто и не понимал выбора, ведь у того и так была непробиваемая броня из песка и много чакры, а значит иммунитет к тайдзюцу и поглощение техник усиливали его и так сильные стороны. Впрочем, теперь, когда любое ниндзюцу будет поглощено, а оружию и рукопашным техникам придётся сначала пробить песчаную броню, чтобы затем разбиться об абсолютную защиту Муген Когай, Гаара становился настоящим монстром.

Гарианто, меч с тремя лезвиями, взяла себе мама. Она не была мастером кендзюзу, но техники именно этого меча ей были очень близки.

Огромный меч, управляющий Огнём, не понадобился никому. Нейджи и Хината были спецами в тайдзюцу, Карин не слишком любила сражаться, предпочитая сосредоточиться на сенсорных техниках, у Темари и так был веер, а стиль Канкуро предполагал использование кукол, с помощью которых использовать катондзюцу меча не очень получалось. Самому Наруто меч тоже не был нужен — его короткие чакра-клинки прекрасно справлялись со своими задачами, сложностей в преобразовании чакры не только в Катон, но и в любую стихийную не испытывал, да и предпочитал он использовать ниндзюцу. Поэтому мечу предстояло совершить путешествие в арсенал Конохи.

Настало время прощания, и команды расстались, направившись каждая в свою деревню. И всю дорогу до деревни Наруто провёл с мамой, разговаривая обо всём — об отце, о её детстве в Узушио, а затем и в Конохе, об его детстве, учёбе в Академии, команде, сенсеях и о событиях последнего года, которые навсегда определили его Путь Шиноби.

Как только Коноха оказалась на расстоянии прямой видимости, мама сделала то, что весьма удивило Наруто. Она быстро сложила печати и с помощью Хенге превратилась в превосходную копию Темари-чан. На вопрос о причинах, мама лишь загадочно улыбалась и намекала, что хочет навестить старых знакомых.

Проходя через ворота деревни, Наруто помахал рукой Изумо и Котецу. Увидав Куджаку-чан, Котецу довольно улыбнулся и молча протянул руку Изумо, в которую тот так же молча вложил несколько хрустящих банкнот. Наруто раздражённо закатил глаза, команда быстро зарегистрировалась в журнале, и они направились в башню Хокаге.

*

Наруто сидел в Ичираку и с удовольствием доедал третью порцию рамена. Длинная тень упала на стойку, но Наруто не оборачивался, продолжая наслаждаться превосходным вкусом божественного блюда. Высокая фигура присела на соседний стул, но Узумаки продолжал её игнорировать.

— Привет, Наруто. Давненько не виделись.

— Здравствуйте, Эро-сеннин! — ответил Узумаки, не отрываясь от миски.

— Я хочу кое-что обсудить с тобой. Кое-что важное.

Наруто неохотно оторвался от рамена и повернулся к сенсею.

— Я занимался сбором информации об Акацуки. Расследовал появление Итачи и Кисаме, и наткнулся на важную информацию.

— Информацию?

— Я узнал, что приблизительно на три-четыре года они оставят тебя в покое.

— Это хорошо! — улыбнулся Наруто, возвращаясь к недоеденному блюду.

— Погоди. Помнишь, на экзаменах, ты хотел стать моим учеником? Я беседовал с Цунаде, и теперь ты мой ученик официально. Я заберу тебя из деревни и за эти три года натренирую тебя, подготовлю к их возвращению.

— Нет.

— Так что собирайся, и готовься… Постой, ты сказал «нет»?

Узумаки с сожалением покосился на остывающий рамен и, вскочив со стула, выпрямился во весь рост и твёрдо взглянул в глаза Джирайе.

— Скажите, Эро-сеннин, зачем? Для чего мне покидать деревню, в которой те, кого я люблю и кого поклялся защищать? Те, с чьей помощью я познал настоящую силу, познал свой Путь Шиноби?

— Я смогу научить тебя пользоваться чакрой Кью…

— Нет! — Джирайя открыл рот, чтобы что-то возразить, но Наруто предостерегающе поднял руку. — Эро-сеннин, со времени экзаменов многое изменилось. Я стал сильным и собираюсь стать ещё сильнее. Мне для этого не нужна сила Лиса, я хочу быть сильным не как джинчурики Кьюби, а как Узумаки Наруто — шиноби Конохагакуре но Сато, будущий Хокаге.

— Наруто, я — Саннин. Никто не может дать тебе больше, чем я.

— О да, Джирайя-сенсей, вы сильны. Мой джонин-сенсей тоже один из сильнейших шиноби деревни, он знает более тысячи дзюцу. Мне впору прыгать от радости. Но знаете что? В своё время я устал выпрашивать техники у Какаши-сенсея, мне даже пришлось украсть его Чидори. Вы же как учитель тоже не впечатлили. Если мы уйдём, и для того, чтобы получить толику драгоценного внимания моего сенсея, мне придётся долго бегать и разыскивать его по онсенам, кабакам и борделям, то есть ли смысл куда-то уходить? Не будет ли лучше остаться в деревне, где хотя бы есть хорошая библиотека?