Гибель Фаэтона

Левин Александр

Гибель Фаэтона

АЛЕКСАНДР ЛЕВИН

Гибель Фаэтона

Пой, Златоуст, Благую весть, И я проснусь.

Людмила Ходынская

СТРЕСС

- Я напуган и боюсь высказывать!

- Чем напуган?

- Да как же чем? Тридцать лет тому назад я окончил- физикоштематический факультет Харьковского университета по специальности физик-теоретик, ядерщик, и попросил предоставить мне свободный диплом.

- Вы взяли свободный диплом? Но свободных дипломов не выдают. Да вы, наверное, и на стипендию учились. Как же так?

- Вот видите, и вы "как же так?". Еще на какую стипендию! На третьем курсе - триста пятьдесят, на четвертом курсе - четыреста рублей, на пятом курсе - пятьсот рублей, на шестом курсе (диплом) - пятьсот пятьдесят.

-- Этого не могло быть!

- Вот, вы уже два раза употребляете "такого быть не может". Но, к сожалению, я всю жизнь не могу избавиться от идей своей дипломной работы. Она называлась "Несвободные колебания замкнутой плазмы".

- Что это такое?

- Плазма - это смесь ионов и свободных электронов, позитронов и многочисленных ядерных частиц - протонов, нейтронов, п-мезонов, м-мезонов, жестких гамма-лучей и осколков ядер... Тот поток частиц, что ныне мчится в циклотронах, фазитронах, линейных ускорителях со скоростью, близкой к скорости света.

- Но ведь плазма недоступна непосредственному созерцанию?

- В ядерной физике все недоступно нашему созерцанию. А вот нашему профессору, уже не помню, как его звать,- Ахиезеру, пришла идея рассчитать колебания замкнутой плазмы, несвободные. Он и выделил меня. В ту пору попросту работ по плазме не было. Были одна-три какието работы. Сплошные формулы и четыре-пять переложений текста, вроде: "известно", "происходит", "получается", "отсюда", "так как", "получили", "смотри сноску" и т. п. Остальные работы не печатались.

- И вы, естественно, пошли к циклотрону.

- Вы угадали. Я выписал специальный пропуск и сел к циклотрону, присел в уголке, где циклотронщики возятся со своими разными мишенями, и расспрашиваю их. Высиживаю столько, сколько они работают, и ухожу в библиотеку заниматься.

- Простите, вы сидели возле настоящего циклотрона?

- Кто же возле него сидит! Он за метровыми бетонно-свинцовыми стенами-блоками, а я сижу там, где выходит пучок. И наблюдаю. Неделю... вторую... Думаю: "Откуда берется, что нам невидимо, никогда не может быть видимо?" Инжектор впрыскивает в циклотрон пучок всяких частиц. В трубе циклотрона они разгоняются, фокусируются магнитным полем. Получились протоны. Вот и полученными протонами бомбардируются мишени... Мишени помещаются возле счетчиков Гейгера. Подсчитываются частицы. А точнее, то, на что разваливаются ядра.

Досиделся до полного отупения. Прохожу мимо другой лаборатории.

Там электронные трубки. Студенты третьего курса учатся. Я хвать рукой по экрану - изображение долой. Подхожу к одному студенту: у него на электронно-лучевой трубке проявлены и вьются фигуры Лиссажу. Студент смотрит вдохновенно. Я выставил ладонь между лицом студента и его электронной трубкой.

- Что видишь? - спрашиваю.

- Ничего...- не соображает.

- Чего у тебя электронный пучок показывает? - спрашиваю еще.

- Ф-ф-игуры Лиссажу.

- Да посмотри ты лучше!

- Ничего.

Я убираю руку, говорю: "Вот твои фигуры!" А на экране черт знает что. Все смешалось, закрутилось, поплыло куда-то. Студент как завопит:

- Ты что делаешь! Братцы, что он творит! Вы поглядите! Смазал фигуры...

Я пошел на выход. Только слышу: "Вот это рука!" И стали с подозрением ко мне относиться и циклотронщики: "Вот почему с приходом его у нас эксперименты не получаются!" - Какую вы руку приближали к экрану?

- Правую. Ладонь. Не думайте... Я просто снял или, если хотите, сорвал статическое электрическое поле. Оно образуется на внешней поверхности экрана. Мысленно я забрал трубку с собой в библиотеку.

Ничего не поделаешь. Со мною случилось какое-то стрессовое состояние.

Я ничего не понимал.

На следующий день я попал в лабораторию. И поскольку лаборант уже знал "о вчерашнем представлении", он взглянул на меня как-то поособенному. Он спросил: "Зачем пришел? Потренироваться?" Я сказал: "Прибыл за электронно-лучевой трубкой".- "Тебе необходим осциллограф?"- "Нет. Меня устроит только трубка". Лаборант удивился: "Одна? Без всякого шахеру-махеру?" - "Одна".- "Это можно". Он сходил и вынес трубку, протянул мне.

Спросил: "На что тебе трубка?" - "Не знаю, но трубка нужна".

Получив трубку, я сгреб ее обеими руками. Сердце запело. Так, с трубкой, ввалился я в библиотеку.

- Что вы тащите?

- Обыкновенная трубка.

- С трубкой нельзя, проход запрещен.

- Но вы же видите, это не фотокамера.

- Говорят, нельзя входить, значит, нельзя!

- В библиотеке мой друг, Василий Бахрушин, так вот я ему принес...пошел я на хитрость.

Вахтерша подумала-подумала и пропустила.

Я взбежал наверх, ворвался в зал и к Мише Затучному. Сидя с ним, шепотом поведал о происшествии. В доказательство я поднял трубку над столом. Мишка осмотрел. Осмотрел, но ничего не подсказал. А Мишу я считал гением.

ЭЛЕКТРОННО-ЛУЧЕВАЯ ТРУБКА

Я потому пускаюсь на такое преувеличение, что к Мише всегда можно было обратиться с любым вопросом, заставить его раздумывать и отвечать на любой вопрос, кроме вопросов по моей специальности. Он занимался различными проблемами, волновавшими нас в то время. Я увидел перед ним гору книг, журналов. Все они так или иначе касались происхождения Земли, Луны, других планет Солнечной системы. Увидел и литературу про Фаэтон. Книги были с иллюстрациями. В них наша Земля была утрамбована слоями: каждый тяжелее предыдущего. В центре Земли покоилось железное ядро.

Между книгами лежали исчерканные формулами-расчетами кипы листов белой форматной бумаги. Миша уже работал месяца четыре. У него эта работа уже вызвала отупение. Едва выслушав меня, он-принялся вновь считать.

- Боже мой, что это ты делаешь?

Он оторвался от вычисления.

- Ты слышал о планете Фаэтон и о гипотезе Г. В. Ольберса? Чтобы объяснить себе орбиты комет и астероидов, он на расстоянии 2,8 астрономических единицы ввел планету, которая развалилась. Я же считаю эту планету из льда с примесью гранита, гнейса. Также учитываю тот факт, что сначала было три крупных планеты - Фаэтон, Юпитер, Сатурн.

- А Меркурий, Венера, наконец, Земля с Луной?

- Меркурий и Луна были спутниками. Кроме того, и Земля и Венера с Марсом были спутниками. Все это вращалось вокруг друг друга. Вот посмотри на этот рисунок, какой была планета Фаэтон.

И Миша показал мне два листа бумаги, на которых были вычерчены орбиты Фаэтона, восьми спутников вокруг него, а около них вращались еще спутники.

- Такая система была несогласованной, она просто распалась.

- Но что такое первичные спутники? У тебя три... А где остальные пять?

- Это я не знаю. Может быть, часть спутников типа Земля - Венера - Марс прибрал к себе Юпитер. Может быть, Сатурн сформировал свое кольцо и добавил кое-какие спутники Фаэтона.

- А Уран с Нептуном и Плутоном?

- Возможно, Уран был ядром планеты Фаэтон. А Нептун с Плутоном - это спутники. Чтобы стать рядовой звездой, Солнце должно претерпеть три взрыва. Становясь все меньше и меньше, оставляя за собой огненные шары. Шары тоже, в свою очередь, взрывались, делаясь планетами, спутниками, спутниками спутников.

Я как зачарованный глядел на Мишу, восторгаясь им, удерживая злополучную трубку в руках между коленями. Дело в том, что и я не любил О. Ю. Шмидта, теории которого превозносили тогда, и был рад, что Миша занялся теорией происхождения планет.

Тогда я спросил шепотом:

- Откуда ты взял, что Солнце, трижды сжимаясь, оставляло после себя горячие шары?

Для меня это было новым, не умещающимся в рамки моих представлений о планетах Солнечной системы. А вообще-то, как промерить объем горячего расплавленного Солнца?