Страница 16 из 18
У меня на глазах выступили слезы.
– Это звучит очень здорово.
Уэс хмыкнул и лизнул мою шею, а потом потерся носом о мою кожу. Я обняла за шею его, притягивая к себе.
– Очень здорово. И потом после вчерашнего разговора с Джиной… – Он покачал головой и замолчал, почувствовав, как я напряглась.
– Скажи мне. Все в порядке. Я смогу это выдержать. Помни… я достаточно сильная, чтобы разделить эту ношу с тобой. Облегчить ее.
Он вздохнул и прижал губы к моему уху.
– Детка, они так мучили ее. Они насиловали ее без конца самыми разными способами. Они связали меня и заставляли смотреть, как ее насилуют. Их было так много. Дьявольская очередь несущих гибель. Иногда они насиловали ее по несколько человек сразу. – Он смахнул слезы, которые капали на рубашку у меня на спине, и я обняла его крепче. – Они привязали ее к потолку, подвесили на веревках, и насиловали по двое. Она так громко кричала, что они заклеили ей рот скотчем, поэтому только слезы катились по ее грязному лицу. Кажется, она несколько раз теряла сознание от боли. И я благодарю Бога за эти несколько раз. Ведь тогда она не могла чувствовать и понимать, что они с ней делают…
Он всхлипнул и судорожно вздохнул мне в шею. Слезы и эмоции душили его и мешали словам, которые он отчаянно пытался подобрать.
– О, господи… Миа, они оставляли ее висеть там, чтобы мы видели. Кровь текла по ее ногам, спускаясь к ступням. Иногда мне хотелось, чтобы они ее убили, потому что тогда ей не пришлось бы переживать все это снова и снова. Они насиловали ее каждый день. Каждый чертов день я видел, как часть ее умирает в руках этих безумцев. Это худшее, что я когда-либо мог себе представить. И она смогла это пережить.
Он впился пальцами мне в ребра; эти воспоминания преследовали его. Я притянула его ближе и прижала к себе как можно крепче, чтобы он почувствовал мою силу, чтобы забрать у него эту боль. По моим щекам струились слезы, которых я не замечала. Я держала Уэса, а он держал меня, и вот так мы сидели на песке вместе, освобождаясь от того опустошения, страха, страдания, которые терзали его каждую минуту с момента его возвращения.
Наконец, иссякнув в прямом смысле этого слова, я дошла до той точки, где слез уже больше не было. Уэс тяжело навалился на меня, но я даже не была уверена, что он понимает это. Дыхание его было медленным и спокойным. У меня одни пальцы онемели, а другие свела судорога, так крепко я в него вцепилась, и я была абсолютно уверена, что в тех местах, где Уэс впился в мои ребра, у меня будут синяки. Но я буду носить их с гордостью.
Расцепив руки, я провела пальцами по непослушным волосам Уэса. Через пару минут он застонал и уткнулся мне в шею. Этот звук вкупе с движением заставили моментально проснуться мое либидо.
– Как тебе кажется, ты сможешь встать? – спросила я.
Он фыркнул мне в шею.
– Я предпочел бы лежать на тебе всю оставшуюся жизнь.
Я хихикнула и поцеловала его бровь.
– Можно и так, но только не сидя на песке. Мы можем продолжить эту вечеринку в спальне?
Его желудок заурчал, давая понять, что мой план завладеть его телом откладывается.
– А как насчет того, чтобы отправиться на кухню? Я уверен, Джуди сейчас как раз готовит что-то умопомрачительно вкусное.
При мысли о фирменном домашнем завтраке Джуди мой рот наполнился слюной. Я решительно вскочила и протянула руку своему мужчине. Он посмотрел на нее, потом на меня, а потом обвил своими теплыми пальцами мою ладонь. Затем встал и заключил меня в объятия.
– Ты меня восхищаешь.
Я фыркнула.
– Чем же?
– Я рассказываю тебе самое жуткое, то, что ест меня изнутри, и ты принимаешь это с таким мужеством и отвагой. Не знаю, как ты это делаешь. – Он покачал головой и сжал мою руку.
– Легко. У меня же есть ты. А все это часть нашей жизни, думаю. И хорошее, и плохое, и даже уродливое – все это может стать чем-то прекрасным, если мы вместе. Порознь у нас нет шансов. А вместе мы сможем вынести все.
Он потянул меня за руку и пошел к нашему дому.
– Я верю, что так и есть. – Подняв мою ладонь, он поцеловал кончики пальцев. – С тобой, Миа, все становится возможным.
– Давай-ка проясним. Тебе нужно определиться с темой сюжета, написать сценарий и напечатать его к следующей пятнице? – спросил Уэс с набитым домашними бельгийскими вафлями ртом.
– М-м-м-м, Джуди, ты просто богиня. Эти вафли просто бомба! – воскликнула я, облизывая пальцы, и взглянула в улыбающееся лицо своего мужчины. – Да, все именно так. Безумие, правда?
Он запустил руку в волосы, откидывая их назад, и отхлебнул кофе.
– Безумие. Но это не невозможно. У тебя есть какие-нибудь идеи относительно того, что ты хочешь делать в первом выпуске?
Я откусила еще один кусочек божественной вафли, прожевала и проглотила, прежде чем ответить:
– Ну, посколько у меня нет кучи времени, я думала о том, чтобы первый эпизод посвятить мамочкам, которые сидят дома с детьми.
Брови Уэса сошлись на переносице.
– Объясни.
Я села на ногу и подалась вперед, чертя пальцем узоры по скатерти.
– Точно не знаю пока. Но я думала о том, как эти матери отдают все самое лучшее своим детям, приносят в жертву свою карьеру и хобби, и все ради того, чтобы самим растить своих детей. И это само по себе прекрасно. Многие из них добровольно помогают в школах, вступают в Армию спасения, помогают «Девочкам-скаутам», участвуют в спортивных мероприятиях. Не знаю. Это же тоже очень благодарный труд. Я имею в виду – разумеется, дети их ценят, и мужья, я надеюсь, тоже, но все-таки чувствуется некое пренебрежение в этом выражении – «домохозяйка» или «сидящая дома мать», ты понимаешь? – Я отхлебнула кофе и опустила чашку. Колесики у меня в голове крутились как заведенные.
– Ты где с этим столкнулась? – Уэс окунул вафлю в сироп почти целиком. Мне захотелось сказать: «Не многовато ли сиропа для такой маленькой вафельки?», но я прикусила язык: Уэс хотел немного набрать вес и делал все, что считал нужным для этого, и если сироп должен был помочь ему в этом, я не имела ничего против.
Я пожала плечами и продолжила есть.
– Знаешь, когда я была с Максом и Синди на их ранчо, я видела, как много делает Синди. Она готовит на всех еду, она делает покупки, убирает дом, заботится об Изабелле, и все это – беременная. Да еще умудряется заниматься рукоделием. Она не сажает Изабеллу на весь день перед теликом – конечно, она позволяет ей смотреть несколько шоу и играть в некоторые видеоигры, но они проводят много времени, мастеря повязки на голову и банты.
– Повязки на голову и банты? Зачем?
Я закатила глаза.
– Да ладно? Неужели ты такой мачо?
Уэс хмыкнул и ткнул себя в мускулистую грудь, а потом поднял брови:
– Ну да.
– О’кей, очко в твою пользу. – Я облизнула губы и бесстыдно уставилась жадным взглядом на моего полураздетого мужчину. Ням-ням.
– Не смотри на меня так, иначе ты не закончишь ни свой завтрак, ни свою идею. Так что давай, продолжай.
Я хихикнула и вернулась к тому, о чем говорила.
– В общем, она делает повязки на голову и галстуки и банты, такие штучки, которые девочки возраста Изабеллы очень любят надевать. Изабелла ходит в садик несколько раз в неделю, и она дает их другим родителям как маленькие подарки от Белл. Это так здорово. Она занимается рукоделием вместе с дочерью, а потом то, что они сделали, раздает другим как подарок. И когда я как-то пришла в их садик, когда надо было забрать ее дочку, – на половине девочек в группе были надеты эти неповторимые подарки от Синди.
– Это и правда здорово. Но как ты собираешься заинтересовать этим зрителей, чтобы они захотели тебя смотреть?
– Я думала, что ты мне в этом поможешь.
Он откинулся назад и уставился в окно, сжав губы.
Этот мужчина был очень красив. Я знаю, что мужчины не слишком любят это слово по отношению к себе, но Уэс был по-настоящему красив. Конечно, он был привлекательным, горячим, сексуальным до чертиков, но к тому же еще и красивым. Наверно, это любовь делала его таким. Любовь заставляет человека видеть все через розовые очки.