Вдох-выдох

Все так же храня молчание, Артем отступил к двери, развернулся, вышел. Что-то грохнулось об пол, а может он просто стукнул кулаком о стену.

– Он не виноват! – Саша перевела взгляд с закрытой двери на Самарского, и в голове в этот миг билась одна мысль – это несправедливо. Пусть глупо защищать собственного тюремщика, но абсурдность происшедшего возмущала намного больше.

– Ты решилась записаться в адвокаты? Не советую, проигрышное дело. Свободна.

Ей положено было так же как Артему молча кивнуть, выйти, отправиться в комнату, а потом ожидать кары, которая, несомненно, настанет. Не получилось.

– Ты даже не дал ему объяснить!

– Я дал объяснить тебе, ты соврала. Мне достаточно. Тебе что, его жалко? Серьезно? – сейчас они выглядели странно – и он, и она облокотились руками о стол, Саша смотрит широко открытыми глазами, не до конца еще веря в то, что произошло, а Самарский наоборот, с прищуром, не понимая ее реакции.

– Это несправедливо!

– Несправедливо? Александра Константиновна, вы в своем уме? Мы сейчас вообще о чем? Ты залезла в мой кабинет, рылась в моих вещах, и я до сих пор не уверен, что безрезультатно. Хочешь узнать, чем это светит для тебя? Для начала я приколочу тебя наручниками к ближайшей батарее, будешь всегда на виду, устраивает? На что ты надеялась?

– Это ты вызвал его вниз! – почему-то Саша поверила на все сто – приколотит, а значит, тему лучше перевести, раз уходить молча уже поздно.

– Артем не справился со своими обязанностями, хоть я и считал его лучшим в своем деле. А если хочешь утешить – беги, пока я не решил, как именно это скажется на тебе. Гляди, встретитесь потом как-то, вспомните, он – твою глупость, ты – его низость, чудесная получится история любви.

– При чем тут… О чем ты? – Саша видела, что Самарский снова начал заводиться, сворачивая не на ту дорожку.

– Почему ты за него заступаешься? Сама-то хоть понимаешь, как это выглядит?

– Я уже сказала, это несправедливо.

– А я, по-твоему, часто бываю справедлив? Почему ты вдруг решила, что твоя гребаная справедливость вообще имеет для меня какое-то значение?

Он загнал Сашу в тупик. Она не знала о Самарском практически ничего, а то, что знала, никак ему не льстило. И почему вдруг она решила, применить к нему категорию справедливости, теперь стало непонятно самой.

– Свободна.

Сосчитав до трех, Саша оттолкнулась от столешницы. Девушка чувствовала себя ужасно, виновато и так глупо… Она не должна ощущать вину перед теми, кто ее выкрал, не должна пытаться помочь им, должна радоваться, что удалось отомстить хоть одному, но нет…

– Не думай, что тебе сойдет это с рук! – угроза догнала Алекс уже у двери. Она и не думала, лишь удивлялась, что расплата настала не сразу.

Все происходило слишком стремительно. В коридоре ее не ждал «артемозаменитель», Самарский не запретил ей выходить из комнаты, а значит, не теряя времени, Саша помчала вниз. Где искать Артема, она понятия не имела, но почему-то ей было очень важно с ним объясниться.

Лишь с третьей попытки ей удалось остановить несущегося куда-то мужчину, схватив за руку. На оклики он не отзывался.

– Что? – получилось грубо, но на другое обращение она и не рассчитывала.

– Я виновата, прости.

– Ты хоть успела сделать, что хотела?

– Нет.

– Жаль… – Артем повернулся, продолжая свой путь.

– Я все исправлю! – Саша бросила обещание вдогонку.

– Я не понимаю, тебя, Саша. Хоть убей, не понимаю. О чем ты?

– Это несправедливо, я виновата, не ты.

Артем остановился, снова развернулся, подошел, схватил за плечи, легонько встряхнул.

– Ты о чем? Я иногда думаю, что тебе нравится зарабатывать себе все новые и новые проблемы. Успокойся. Сиди тихо, жди, когда отец решится наконец-то на действия. Тихо, Саша. Я не нуждаюсь в твоей защите. Впрочем, как и в защите кого бы то ни было. Поняла?

Девушка кивнула. Но от своих мыслей не отказалась, упрямство она унаследовала от отца. Может, Самарский прав и в ней просто взыграл правозащитник, а может, это попытка очистить проснувшуюся вдруг совесть, Саша не знала, но оставлять все просто так не собиралась точно.

– Так нельзя, Снежа, – Дима положил руку на ватное одеяло, под которым от него, да и от мира вообще, пряталась девушка, – тебе нужно заниматься заказами, хоть бы посмотрела на телефон, сколько там пропущенных?

– Он не звонил… – приглушенный хрип, и Снежа снова погрузилась в транс.

– О боже, Снежана, вы сотни раз ссорились и мирились, и еще столько же раз будете ссориться! Ты собираешься каждый раз вести себя как малолетняя истеричка?

Дима знал сестру как никто, обидеть ее самолюбие больше, чем назвав инфантильной, совершающей опрометчивые детские поступки, – невозможно. Такова участь младших сестер, которые терпеть не могут в глазах своих старших выглядеть детьми.

Подействовало. Сначала было откинуто одеяло, потом девушка села, собрала волосы в тугой пучок, встала с кровати.

– Ты собирался уезжать?

– Собирался, завтра.

– Мог бы и сегодня, – девушка явно обиделась.

– Ну, Снежа, перестань, – Дима потянулся к сестре, собираясь потрепать по голове, но она увернулась.

– Передавай другу привет.

– Ты что, ревнуешь? Я работать еду, и Слава там работает, дурочка! – мужчина улыбнулся, но Снежа его радости почему-то не разделила.

– Если будет спрашивать, скажешь, что я с новым молодым человеком уехала, сам уж придумай, работать или отдыхать.

– С кем? – Дима спросил таким тоном, будто у нее не может быть молодого человека в принципе, а тем более нового.

– С молодым человеком, Дима! Это такие мужчины, которые проводят время со своей женщиной, а не у черта на рогах, все в проектах!

– С каким молодым человеком? У тебя что, кто-то появился? – его как из ведра окатили. Это не вписывалось в его видение своей дальнейшей жизни и жизни Снежаны с Яром.

– Нет, я только хочу узнать, насколько не нужна ему! – еще и брату врать она не собиралась. Просто на душе было ужасно тошно. Тошно осознавать, что человек, которого ты, казалось, любишь всю сознательную жизнь, может так просто пропасть из этой твоей жизни. Ведь проблема в том, что Яр может, а она нет.

Технически, Самарский уволил Артема вчера, фактически, достаточно сложно уйти, когда находишься в нескольких тысячах километров от дома, а заказать билет получается лишь на завтрашний рейс.

Артем осознавал свою вину, не собирался оправдываться или пытаться зацепиться за возможность аргументировать все одним простым «но ведь ничего не случилось!», он прекрасно знал, что допусти подобное упущение любой из его подчиненных – вылетел бы еще быстрее.

На глаза Самарскому он тоже пытался не попадаться, не боялся, просто самому было стыдно. А жалел лишь об одном – скоро прилетает Димасик, и он-то не упустит возможности выразить свои соболезнования по поводу утраты работы. Хотя, ведь можно уже не сдерживаться, а дать хорошенько между глаз. В плане физической силы Ермолов явно проигрывал.

Сотня вопросов крутилась в голове, но главный – что дальше? Как люди ищут работу? Что делать в тот период, пока работы не будет? Как объяснить это тем, кто нуждается в его поддержке?

– Можно? – сначала в комнату постучали, а потом в щели показалось лицо Титовой. Дурдом. Пленница пришла проведать уволенного тюремщика.

– Тебе разрешили выходить из комнаты? – Артем сел на кровать, не позволяя, но, в то же время, и не запрещая девушке войти. Пусть сама решает.

Она оглянулась, поймала пустой взгляд следовавшего за ней охранника, тяжело вздохнула, а потом зашла. Попыталась закрыть за собой дверь, но этого ей сделать не дали.

– Не положено, – молчун вставил в дверной проем ботинок.

– Мне не запрещали из нее выходить, – не желая вступать в спор, Саша оставила дверь открытой, зашла, осмотрелась. Ничего особенного – по сравнению с комнатой, в которой содержат ее, – убого. Одноместная кровать, шкаф, тумба, кресло. В комнате нет даже окна.