Страница 37 из 61
— Например, про собак, — добавила Элин.
— Например, про трехголовых, — подхватила Гермиона.
Хагрид, который в этот момент как раз выкладывал свои фирменные кексы, вздрогнул и уронил блюдо на пол, к вящему удовольствию Клыка и тайному облегчению ребят.
— Вы это... откуда вы про Пушка знаете? — спросил он. — Вам про то вообще знать не положено!
— Пушок? — хором воскликнули все трое. — Это чудовище зовут Пушок???
— Ну да, а что такого? — удивился Хагрид. — Он же только выглядит страшно, а так-то очень милый... Шалит, правда, иногда, но он же еще совсем маленький.
Элин живо представила себе, каким Пушок будет, когда вырастет, и прокляла свое буйное воображение.
— Как ты с ним управляешься? — спросила она. — Ему же, наверное, еду надо приносить... убирать за ним...
— Да это-то легко, — отмахнулся Хагрид, — он как музыку услышит, так и засыпает. А вот что он целыми днями взаперти сидит, это плохо. Я хотел было его на улицу сводить, чтобы, значит, погулял он немножко, да Дамблдор запретил. Потому как охраняет он очень важную вещь.
Элин вдруг соскочила со стула, подошла к Хагриду и обняла его, насколько хватило длины рук.
— Хагрид, ты очень хороший, добрый и честный человек, — сказала она.
— Так я что ж... — растрогался великан.
— Но извини, секреты ты хранить совершенно не умеешь, — продолжала она. — Ты только что разболтал нам, как пройти мимо Пушка, и даже сам этого не заметил.
— Ох ты ж! — всполошился Хагрид. — И правда... Слушайте, это очень большущий секрет! Пообещайте мне, что никому не расскажете и сами туда не сунетесь. Там ведь не только Пушок, там еще профессора много ловушек поставили, чтобы, значит, камень понадежнее охранять.
— Ка... кхм... Да, конечно, мы никому не проболтаемся, — ответила Элин. — Правда, ребята?
Гарри с Гермионой усиленно закивали, стараясь не смотреть Хагриду в глаза.
— Я же говорила, что это камень! Я же с самого начала говорила! — торжествовала Гермиона, когда они, поспешно распрощавшись с лесничим, возвращались в замок.
— Да, Гермиона, ты была права, — покладисто кивнула Элин, — и вообще, ты очень умная. В отличие от тех, кто додумался спрятать самый мощный в мире алхимический артефакт за дверью, которая открывается заклинанием из учебника для первого курса, и собакой, которую можно усыпить музыкой. Да еще и посвятил в это человека, который совершенно не умеет хранить секреты.
— Хагрид говорил про другие препятствия... — неуверенно произнес Гарри.
— И я не сомневаюсь, что их так же легко пройти, как первые два, — ответила Элин. — Знаете, у меня такое ощущение, что на самом деле нас туда настойчиво приглашают. И я даже догадываюсь, кто.
— Опять ты за свое! — поморщилась Гермиона. — Дамблдор не стал бы замышлять ничего, что причинило бы нам вред.
— А я и не говорю про какой-то вред, я говорю про то, что он от нас чего-то хочет. Я почти уверена, что мы получим еще какие-то подсказки, а потом окажемся в ситуации, когда нам придется туда идти.
— Только давайте договоримся, никаких ночных прогулок по школе! — твердо сказал Гарри. — Хватит с нас одного раза.
В любом случае, в последующие дни друзьям было не до философского камня. Каждый свободный вечер они собирались за хижиной Хагрида, подальше от посторонних глаз, и разучивали боевое применение Инфламаре. Это был первый раз, когда Элин смогла опередить подругу, освоив заклинание уже на первом занятии, а вот Гермионе пришлось изрядно попотеть, прежде чем она смогла выпустить струю огня на несколько метров. Все-таки это было далеко не то же самое, что поджечь профессорскую мантию, ткнув в нее палочкой. А вот у Гарри пока что получался лишь небольшой язычок пламени, при помощи которого можно было бороться разве что с пауками, а не с темными магами.
Когда погода окончательно испортилась, ребята перебрались в замок и начали собираться в пустом классе. Благодаря усилиям Гермионы, которая терпеливо показывала одно и то же действие и замечала даже малейшие ошибки в заклинании, их обучение шло довольно быстро, и вскоре Гарри воспрянул духом. Обезоруживающие, парализующие и оглушающие чары давались ему намного легче, чем сестре. Видимо, сродство с огнем имело и обратную сторону.
Но сложнее всего приходилось Невиллу, который поначалу вообще не хотел с ними заниматься, так как сомневался в том, что сможет освоить хоть одно заклинание. Однако Элин очень серьезно восприняла свое давешнее обещание сделать из парня «настоящего волшебника» и смогла настоять, чтобы он учился с ними на равных.
— Тебе просто нужно поверить в себя, — говорила она. — Помнишь ту ночь, когда мы убегали от Филча?
— Когда вас из-за меня чуть не поймали?
— Когда ты бежал наравне с нами, не отставая, — строго ответила она. — И когда оказался первым, кто увидел собаку, пока мы не могли отдышаться. И еще — единственным, заметившим, что собака стоит на каком-то люке.
Неизвестно, что сыграло большую роль — уговоры Элин, педагогические таланты Гермионы или наблюдение за успехами Гарри, однако через месяц Невилл прискакал в гостиную Пуффендуя со склеенными ногами, но с таким счастливым лицом, словно заклятие на него наложил Санта Клаус.
— П-представляете, я встретил у библиотеки Малфоя, — пояснил он, — тот сказал, что ему не на ком тренироваться, и достал палочку. А п-потом... Я сам не понял, как это получилось, п-просто жутко испугался и обезоружил его! П-правда, потом Крэбб с Гойлом склеили мне ноги и заставили прыгать до самого подвала...
— Я же говорила! — воскликнула Элин. — Сегодня ты победил одного, а завтра в бою будешь стоить десятка Малфоев!
12 декабря 1991 года
В середине декабря в Шотландию пришла настоящая зима. Замок покрылся толстым слоем снега и издалека выглядел так, словно сошел с рождественской открытки. К сожалению, внутри он оказался далеко не таким уютным: коридоры насквозь продувались сквозняками, стены обледенели, а в классах приходилось сидеть в зимних плащах. Согреться можно было лишь в гостиных и спальнях, да еще в Большом зале во время обеда. Элин не могла понять, почему так происходит, казалось бы, за тысячу лет волшебники должны были изобрести хоть один способ сохранять тепло в помещении. Ну или хотя бы провести в школе паровое отопление, как полвека назад провели канализацию.
Хуже всего студентам приходилось на уроках зельеварения. Подземелье было самым холодным местом в школе, а Снейп по мере приближения каникул начал задавать все больше домашней работы и безжалостно критиковал их даже за малейшие ошибки. Но самым невыносимым было даже не это, а то, что их уроки шли совместно со Слизерином, а когда мы говорим Слизерин, подразумеваем Малфой.
— Держите меня, я падаю! — кривлялся он. — Мой стул взбесился!
Слизеринцы разразились радостным смехом.
— Эй, Олсен, — продолжал Малфой, — расскажи, каково это, не иметь ни таланта, ни денег?
Гарри, который в этот момент взвешивал толченый позвоночник морского льва, с огромным трудом удержался от ответной грубости. Самым обидным было то, что в глубине души он считал, что Драко прав. Ведь как ни крути, но он-то свой снитч упустил, а Малфой — поймал.
А вот Элин оказалась не такой терпеливой.
— Профессор, — подняла она руку, — у меня вопрос по поводу правил поведения в классе. Разрешается ли ученикам во время занятия громко разговаривать и отвлекать своих товарищей от работы?
— Минус балл Пуффендую за глупый вопрос, — равномерно вышагивающий между рядов Снейп даже не повернулся в ее сторону. Такими простыми трюками его было не пронять.
— Я не считаю технику безопасности глупой! — возразила она.
— Тогда сами не отвлекайтесь от своего котла, пока я не снял с вас еще баллы, — все так же равнодушно произнес Снейп.
Малфой издевательски засмеялся, но в этот момент его зелье забурлило и выплеснулось из оплывающего на глазах котла. Смех сменился отчаянным воплем, кожа в тех местах, куда попала ядовитая жидкость, покраснела и начала дымиться. Снейп кинулся к пострадавшему и принялся хлопотать вокруг него, не заметив, что губы Элин тронула едва заметная улыбка. Это был первый раз, когда она попыталась не поджечь что-то без палочки, а лишь нагреть на расстоянии негорючее вещество, и результат эксперимента ее полностью удовлетворил.