Страница 5 из 7
– Ты что, – сказала я. – У тебя все в порядке?
– Ну, я же серьезно! – воскликнул Атрар.
– Ты понимаешь, какая драчка будет за эту премию?
– Да, понимаю. Но меня поддержат журналисты.
– Все, – рассердилась я. – Кончай. Книг я тебе для этой игры не дам.
– Слушай, – сказал Атрар, – ты зря так к этому делу относишься.
Я выпроводила Атрара без книг и села писать вторую фразу.
На следующий день я совсем забыла о визите моего простодушного друга. Прошло месяца два-три, а может и больше, когда однажды утром мама вошла в мою комнату с газетой «Правда».
– Это правда? – спросила она меня.
– Что именно? – удивилась я.
– Что тебя наградили международной премией.
– А ну покажи, – сказала я.
Все было так, как сказала мама. С перепуга у меня вдруг разболелся живот.
Я не буду рассказывать, какой праздник устроили мои друзья. Но настал день, и лауреаты премии Джавахарлала Неру были приглашены премьер-министром Индии Индирой Ганди в гости. Потом об этом много писали. Но у меня в этой поездке неожиданно оказалась своя линия.
В утвержденном правительством маршруте нашей делегации был Мадрас – город, где я жила годами, наполненный моими друзьями. Именно там, в Мадрасе, все и началось. В Мадрасе нам дали мало времени. Мы прилетели туда утром, вечером должны были участвовать в пресс-конференции и утром следующего дня лететь в главный город Кералы Тривандрум. Мадрасский воздух повлиял на меня самым странным образом. Я неожиданно вспомнила о Святославе Рерихе, с которым даже не была знакома. Во время поездок в Южную Индию у меня была возможность встретиться с ним и познакомиться, но по какой-то причине за несколько лет своего индийского жития я этого не сделала. В Мадрасе же, который был недалеко от Бангалора, я стала думать о Святославе Николаевиче. И чем больше размышляла, тем сильнее ощущала необходимость поехать из Мадраса к Святославу Николаевичу. К обеду я поняла, что должна сделать это немедленно. У меня было ощущение, как будто кто-то подталкивал меня к Бангалору. Я забыла мадрасских друзей и необходимость участвовать вечером в пресс-конференции. Кончилось тем, что я пошла к генеральному консулу Каверину и попросила машину для поездки в Бангалор.
– Послушай, – сказал мне Каверин, – у нас вечером пресс-конференция, а ты куда-то улепетываешь. Я не ожидал от тебя такого.
– Я сама не ожидала, – призналась я, – но понимаю, надо ехать к Рериху.
Мы проспорили с Кавериным еще полчаса, и он, вспотевший от тщетных усилий отговорить меня от поездки в Бангалор, сказал:
– Слушай, я дам тебе машину, потому что если ты чего-то захотела, то всегда выполняешь. Я боюсь, что иначе ты пойдешь пешком к Рериху.
Когда я вышла из консульства, то увидела машину, стоящую у ворот. Знакомый водитель помахал мне рукой, предлагая сесть в машину. Я подошла к машине. В это время подошел Семен Иванович Тюляев, один из крупных индологов.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой, – попросил он. – Я пишу книгу о Святославе Николаевиче и мне надо с ним встретиться. Мы с ним старые друзья.
– Дорогой Семен Иванович, – ответила я. – Я очень рада, если Вы поедете со мной. Я ведь со Святославом Николаевичем еще не знакома.
Когда мы приехали в Бангалор, было уже темно. Святослава Николаевича в городе не оказалось. Он уехал в свою усадьбу в 13 милях от Бангалора. Не буду описывать, как долго мы искали его усадьбу, сколько людей нам помогало ее найти. Наконец, с проводником-слугой мы оказались у усадебного дома. Было уже двенадцать часов ночи. Раздались шаги, и на веранду вышел Святослав Николаевич. Семен Иванович подошел к нему.
– Что это такое? – спросил Святослав Николаевич. – Почему так поздно?
Я сразу поняла, что во всем этом виновата я.
Чтобы Тюляев остался целым, я вышла из-за его спины и сказала:
– Здравствуйте, Святослав Николаевич. Я – Шапошникова.
Святослав Николаевич улыбнулся и сказал:
– Входите, Людмила Васильевна, я Вас ждал.
Эти слова – «я Вас ждал» – оказались столь неожиданными, что я была близка к обмороку. Святослав Николаевич спустился с веранды, взял меня за руку.
– Мы сейчас с Вами пойдем в мою студию и обо всем поговорим. А к Семену Ивановичу сейчас придет моя жена Девика Рани, и они побеседуют.
В эту ночь в усадьбе никто не спал. Я впервые увидела перед собой Учителя, который впоследствии так много сделал для своей Родины и для меня. Не буду повторять то важное, о чем мы говорили, я только потом поняла, что мы будем творить и работать вместе. Святослав Николаевич и Девика Рани провожали нас к машине ранним утром. Мы с Семеном Ивановичем успели к самолету на Тривандрум, где кончался наш правительственный маршрут.
В 1972 году я возвращалась домой после очередной длительной командировки. Был июнь, и Святослав Николаевич пригласил меня в Гималайскую долину Кулу, где находилась усадьба старших Рерихов. Я впервые была в Гималаях и прожила у Рериха две недели. Мы с ним гуляли утром по горам, а вечерами обсуждали проблемы Живой Этики. Знакомить меня с Живой Этикой он начал с «Беспредельности».
Я возвращалась домой, нагруженная книгами удивительной философии, которые создала Елена Ивановна. Как эти книги и Гималаи гармонично смотрели на нас!
Через два года Святослав Николаевич и Девика Рани приехали в Москву на столетний юбилей Николая Константиновича Рериха. Святослав Николаевич привез богатую коллекцию отца и собственную для проведения выставок. Я помню огромные очереди на осмотр рериховских картин в Третьяковке и музее Востока. Юбилей Николая Константиновича праздновали широко и долго. Наша пресса дала интересную информацию о Рерихах. Потом все постепенно затихло. На государственных выставках что-то происходило, но информация оттуда просачивалась весьма скудная. Мы все предчувствовали всякого рода неожиданности, и они не заставили себя ждать.
Из Бангалора в Москву пришло письмо, подписанное Святославом Николаевичем. Оно было опубликовано и поддержано нашим академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым, литературоведом и крупным культурным деятелем.
Вот его текст.
«Великие перемены, происходящие сейчас в Советском Союзе, имеют огромное значение для всего мира. Под руководством М.С.Горбачева прокладывается сейчас путь к совершенно новому вселенскому сознанию, и, несомненно, это новое сознание овладеет в конце концов умами всех людей на Земле, всего человечества. Я с глубоким уважением отношусь к деятельности М.С.Горбачева, Н.И.Рыжкова, других нынешних руководителей страны и считаю, что для выполнения их предначертаний, для скорейшего и всемерного осуществления предназначения нашей Родины каждому из нас и всем вместе надо стремиться найти пути к более совершенному человеку. Медлить никак нельзя. Нужны каждодневные конструктивные шаги.
Достоевский говорил – “Красота спасет мир”, вернее будет сказать, что осуществление Красоты в нашей жизни должно быть нашей основой. Другого пути нет. Только осознанием Красоты, только Добром, только стремлением каждый день делать что-то лучше, чем вчера, жив будет человек. Нужны светлые мысли и реальные конкретные дела. Только объединением сотрудников, мыслящих о высоком, сложатся пути в будущее.
Одним из таких объединений и видится мне Центр-Музей Н.К.Рериха. Вы спрашивали, как я его себе представляю.
Прежде всего это должен быть живой Центр. Не просто музейная экспозиция, а постоянно сменяющие друг друга выставки – картин, ремесел, детских работ, причем не только с разных концов Советского Союза, но и интернационального характера. Конечно, наряду с этим работы Николая Константиновича должны будут представлены постоянно.
При Центре может быть и лекционный концертный зал, и студии для молодых художников, и мастерские по возрождению и сохранению народных ремесел, как это уже сделано у нас здесь, в Бангалоре, в Карнатакском центре искусств. Несомненно, при Центре должна работать большая библиотека, где будут собраны книги по истории культуры, по искусству, философии России, Востока и Запада, в том числе, конечно, и работы Николая Константиновича и Елены Ивановны. Со временем я мог бы предоставить Центру и хранящиеся у меня многочисленные не опубликованные их труды. Их выход в свет, особенно на Родине, на русском языке, я уверен, весьма способствовал бы расширению сознания на пути к более совершенному, более нравственному человеку. Ведь все их писания, в конце концов, всегда предназначены были молодым людям нашей страны.