Страница 7 из 9
Историк с удовольствием обсудил бы с диктатором моду на растительность на лице на спиритическом сеансе, но, поскольку, одному проводить их было не безопасно, а друзей ему завести так и не удалось, Уран отказался от этой мысли.
К тому же, он был уверен, что спрашивать о такой ерунде, вызванного на спиритическом сеансе, духа не стоило.
Уран взял другую фотографию. Тоже очень кровавая личность. Круглое восточное лицо. Маленькие глазки смеются. Правда, не смотря на весь свой веселый нрав, он тоже плохо кончил. Тоже? Конечно. Рано или поздно они все плохо заканчивали. Ведь в конце каждой сказки зло обязательно наказывается. Но его кумиры? Им просто не повезло. Рядом с ними были не те люди. У них были бездарные советники. Вот если бы он... Если бы его... туда. Он переписал бы историю.
Уран веером разложил на столе фотографии. Вот они. Знаменитые злодеи прошлого. Его кумиры. Образцы для подражания. Он восторгался ими. Однако, его немного смущала мысль о том, что почти все эти темные личности умерли рано и насильственно. Историк не таким видел свой конец.
Он, человек умный, современный, вооруженный знаниями и диктаторским опытом властителей прошлого, обязательно создаст свою империю. Сильную и могущественную. Ведь в его арсенале еще и магия.
Уран взял в руки свою любимую книгу. Это были высказывания его кумиров. Книга была бумажной и очень ветхой. Ее уже очень давно не переиздавали. Она была запрещена к изучению современным обществом. Они думают, что такие запреты решают проблему? Ха! Раньше, например, знания передавали из уст в уста. И по дороге ничего не терялось. Наоборот, множилось. Обрастало дополнительными подробностями. Никакие запреты не могли помешать.
Историк осторожно перевернул страницу и прочитал:
"Лучше прожить один день львом, чем сто лет овцой".
Задумался: "Может быть. Но здесь возникает резонный вопрос: где сейчас шкура этого льва? Изрешеченная разъяренными овцами, висит вниз головой?!"
"Чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет", - читал он дальше.
"Пожалуй, с этим я соглашусь", - подумал Уран, - "Однако, аппетит аппетитом, но даже самая ненасытная утроба имеет предел. Ты ведь тоже не смог "съесть" все, чего тебе хотелось. А съеденное все равно не удержалось в утробе".
Историку нравилось читать эту книгу. Ему казалось, что таким образом он разговаривает со своими кумирами, дискутирует с ними, вернее, они с ним, как с равным.
"Изучать историю надо именно для того, чтобы уметь применить уроки ее к текущей современности".
Вот, вот! С этим Уран был абсолютно согласен. Только почему тогда никто не учится на чужих ошибках? Только на своих. А если своих еще не совершал, сначала повторяет чужие, а потом на них же не учится.
Сегодня ему хотелось закончить высказыванием Наполеона. Историк прочитал его вслух, смакуя каждое слово:
"Есть два рычага, которыми можно двигать людей - страх и личный интерес".
- Как это верно! - произнес Уран. - Как умно! Однако, почему такие умные мысли не могут никого спасти ни от сумы, ни от тюрьмы? Да потому, что никто не учиться на чужих ошибках.
Однажды, кто-то из его знакомых сказал, что такие разговоры с самим собой немного похожи на селфи. Может быть. Но Уран не отказался бы от фотографии с одним из своих кумиров.
Трель телефонного звонка оторвала историка от его размышлений. На экране появилось добродушное лицо соседа, живущего этажом ниже. Прежде чем включить обратную связь, Уран, отложил фотографии, лупу и пинцет, накрыл все это свежим новостным листком.
"Человечество до сих пор печатает новости в газете, пусть даже и пластиковой. Почему бы это? Ностальгия?" - подумалось ему.
- Привет Уран, что делаешь? - спросил его сосед. - Опять своих темных личностей изучаешь?
- Да, Боб, - немного раздраженно, от того, что его оторвали от важного дела, ответил Уран. - Это гораздо интереснее, чем играть в "Монополию" с твоими тупыми одноклассниками.
- И вовсе они не тупые, - обиделся сосед. - Среди них есть актеры, режиссер и даже искусствовед! Творческие люди!
- Конечно! Чем еще, кроме игры в "Монополию", заниматься бездельникам, пусть даже таким творческим, в обществе, где механизмы даже задницы им подтирают? - ответил Уран, - Может поискать музу в злодеях?
- Вот ты нам про них и расскажи, - улыбнулся с экрана Боб. - И про муз, и про злодеев. Бросай-ка лучше своих диктаторов. Заходи! У нас есть бутылочка отличного вина.
Ну почему он такой? Добренький и понимающий? Даже противно! Может его пригласить на сеанс спиритизма? Надо будет подумать на эту тему. Историк вздохнул, поднялся. Боб все равно ведь не отстанет. Придется идти.
***
"Лысая Гора"
Среда. Женский банный день. Чаепитие в баньке Еремы. Где же еще? Женщины вышли из парной, и расселись вокруг стола, на котором стоял горячий самовар, сушки, пряники и рахат-лукум.
- Девочки, - Ядвига Ласловна заговорщически зашептала, - я подслушала. Они собираются на мальчишник.
- Куда? - не поняла Марго. - Мальчишник? Это что еще такое?
- Своего рода проводы..., - начала было Ядвига Ласловна. Гала с Розой понимающе закивали головами. В их мире тоже были такие традиции.
- Проводы? Кто-то умер? - с беспокойством перебила Ягу Ее Величество.
- Умирает! Холостяцкая жизнь умирает. А пока она еще жива, мальчики идут на мальчишник. Символические проводы холостяцкой жизни, прощание со свободой.
- Как интересно! - воскликнула Марго. - Там проводятся какие-то особенные ритуалы? Вот бы взглянуть одним глазком!
- Подглядывать неприлично, - вставила Элеонора.
- Ну-у-у, - протянула Ядвига Ласловна, - там, в том мире, - Яга махнула рукой за левое плечо, - мальчишник -- это, как правило, ночной клуб, выпивка, стриптиз, - и, увидев непонимающий взгляд королевы, добавила, - срамные танцы.
- Стриптиз говоришь? - Гортензия поджала губы. - А девчатников в вашем мире, случайно, не бывает?
- Девичников? А как же! - с мстительной ухмылкой ответила Баба Яга. Ох, не в чести у нее мужской род! - Ваше Величество, зовите всех портних и белошвеек. Обновим гардероб. Знаю я одну дверку...
***
"Художник"
На похоронах Зайчика говорили о его тонкой и ранимой душе, не выдержавшей неуважения и издевательств к ней со стороны завистников и власти. "Художника обидеть может каждый..."
Пили, закусывали и говорили. Александр тоже опрокидывал рюмки одну за другой и думал, что когда уйдет он, они также будут сидеть за столом и говорить о его ранимой душе, о ее конфликте с миром, а не о его работах потому, что говорить о них нечего.
Утром, после поминок, Александр открыл глаза, прислушался к ощущениям в себе. Ну, похмелье - это понятно. Но, что странно, он никак не мог вспомнить свой сон.
- Что? Это все? - сказал он в потолок, - Вы больше не хотите творить? Нет вдохновения? Или это я не достоин, быть вашими руками?
В ответ, естественно, тишина.
Александр отправился в мастерскую, долго смотрел на "волшебную" картину, отчаянно пытаясь понять, как, из каких слоев его подсознания всплыло это. Он был материалистом и отгонял мысли о возможности некоего божественного, сказочного или мистического происхождения его, вдруг проснувшегося, мастерства. Правда, эти мысли очень настойчиво возвращались вновь и вновь.
Недолго поборовшись с желанием показать "волшебную" картину худсовету, Александр упаковал холст с дояркой в желтом платке и отправился на "экзекуцию" к мастерам живописи, так соответствующей духу эпохи и политики партии.