Страница 13 из 16
Я зевнул и, взглянув в дальнее окно, передернул плечами:
– Господи, уже вечер!
– Все здания очищены, – сообщил он. – Как и двор, а на воротах надежная охрана. Вы намерены поспать хоть малость?
Я взглянул на темнеющее небо, из-за обилия света во дворе в суматохе забывается, что вот так незаметно придет и утро.
– Ого… И вы поспите, герцог. Завтра день не легче.
– Это уже не новость, – согласился он. – Доброй ночи, Ваша Звездная Кометность!
– И вас туда же, герцог.
На пути к покоям императора, которые я облюбовал для себя в целях преемственности власти, обратил внимание, что слуги уже повыползали из нор, стоят вдоль стен и кланяются, готовые служить, а то иначе новые хозяева отыщут и убьют в благородном раздражении, а убитому жаловаться некому.
В громадном дворцовом комплексе осталось немало придворных, император всех захватить с собой не в состоянии, первое время прятались, таились, но бесчинств не последовало, и начали потихоньку выползать из нор.
В этот долгий день, подумалось устало, вместился и перелет через океан, и картографирование всего пути по прямой к Монтегю, и даже захват столицы, но и этот день завершился торжественным закатом, такие не увидишь на Севере с его скупыми красками.
Он охватил западную часть небосклона, растекся расплавленным золотом по его тверди, оставляя редкие полосы удивительно яркой синевы.
К этому времени во дворце в какой-то мере устаканилось, а слуги начали сновать почти в привычном ритме. Ощутилось робкое движение и среди придворных. Правда, не столько движение, как осторожное перемещение вдоль стен, мгновенное замирание при появлении таинственных захватчиков и низкие поклоны, но лица у всех просто полыхают страхом и любопытством.
Умальд догнал и сказал заботливо:
– Сэр Ричард… Вы с ног валитесь. Норберт уже отыскал императорские покои!.. До утра ничего не случится!
– Веди, – ответил я коротко.
Широкая лестница, ступени покрыты красным бархатом, перила из белого мрамора, необыкновенная роскошь впечатана в каждый дюйм стены, а когда поднялись на этаж императорских покоев, там даже в коридоре над каждой плиткой пола поработали мастера с безукоризненным вкусом.
Шедевры искусства и под ногами, а что уж о стенах, полуколоннах, картинах и барельефах, где каждый дюйм не просто расписан самыми умелыми художниками и ювелирами, но украшен мелкими или крупными драгоценными камнями. На мой взгляд, перебор, но здесь все должно по-варварски наглядно говорить о величии и богатстве, это тоже политика и молчаливое напоминание, хто в доме хозяин.
Умальд остановился впереди у массивной двери, а Хрурт красивым жестом распахнул передо мной, словно торговец на базаре.
Это не спальня, как мне показалось, а картинная галерея, куда должны водить толпы богатых экскурсантов. Мебели многовато, вся чересчурная, а в дальнем конце виднеется ложе с красным балдахином. Настоящее императорское: во все четыре столба вделаны, конечно же, крупные рубины, что должны не то поддерживать, не то разжигать страсти и чувствы. Вообще красный цвет доминирует в спальне, столбы тоже из красного дерева, пусть не такого яркого, как полотно балдахина, но чувственного, ага, чувственного. Огонь как бы страсти. Вроде красного перца и красного мяса.
– Если что, – велел я, – будите.
Я осмотрелся еще раз, размерами и пышностью меня не удивишь, хотя, конечно, впечатляет, когда чувствуешь себя чуть ли не в центральном зале музея искусств и одновременно императорской сокровищнице.
Захлопнув дверь, я, на ходу сбрасывая одежду, потащился к ложу. Усталость в самом деле налила горячим свинцом руки и ноги, даже в голове туман.
Со всех сторон ложе задернуто красными полупрозрачными тканями, я грубо отдернул, все по ту сторону роскошное, широкое, белоснежная простыня, пышные одеяла из лебяжьего пуха и красиво взбитые подушки, а молодая сочная женщина полулежит, глядя в ожидании на меня огромными глазами.
Платье задрано до середины бедер, недопустимая вольность, а на ногах громоздкие туфли золотистого цвета с массивными браслетами на щиколотках. Впрочем, браслеты соединены с туфлями, так что это тоже как бы туфли. Лежит на постели прямо в туфлях то ли для экзотики, чтобы было похоже на внезапность, то ли на случай, если велю убираться.
Я сказал равнодушно-участливо:
– Не сейчас.
Она моментально вскочила, легко и часто простучали каблучки за моей спиной, дверь в коридор захлопнулась беззвучно.
Быстро сработали местные управляющие, подумал я благосклонно. Учитывают, что их новый господин самец, хоть и властелин Багровой Звезды. Но на самом деле я самец во вторую, а то и в третью очередь. Пока не освоюсь и не пойму, какие опасности грозят вот прямо сейчас, никаких подстав с удовлетворением самцовых потребностей, даже вот так не снимая лыж. И своя шкура дороже, и шкура нашего общего дела. И вообще. Я мужчина, а не самец, у которого инстинкты на первом плане. Воздержусь. Бывали ситуации, когда оказывался под одним плащом с женщиной, но честь и достоинство, а также именно мужская гордость удерживали.
Ложе еще хранит жар ее молодого сочного тела, даже пожалел, что отправил вот просто так, кто бы еще удержался, кроме нас со святым Антонием, сел на край и торопливо потер кончиком пальца кольцо, по привычке стараясь делать это незаметно, хотя и один в спальне.
– Серфик!. Явись пред мои грозные, но милостивые очи.
В комнате блеснула искорка, метнулась к столу. Тут же в пламени свечи заплясал крохотный демон размером с только что родившегося кузнечика, только ярко-красный с головы до ног, но с такими же любопытно выпуклыми глазами.
– Слушаюсь и повинуюсь, – пискнул он, – господин!
Я с облегчением перевел дух. Все это время грызла тревожная мысль, что контакт с демонами прервался, а это почти катастрофа, но сейчас это мелкое существо визжит и пляшет в жарком огне свечи, бессильное, но ценное как посредник с могучими сородичами.
– Как там Четыврестацкнаеранненный? – осведомился я. – Жив, здоров?..
– Да, – пропищал Серфик. – Хотите говорить с демонами?
– Ты догадлив, – похвалил я.
– Я такой, – похвалился он. – Но потому слабенький… Но, господин, у тебя в услужении Кешатетр-сто семьдесят четыре минус два зэт, которого ты назвал Кешей, Ацетатль Цетлинбиопорокс, он теперь с именем Гоша, Амоксиклав Клавулан-АТХ, ты ему дал имя Ящер, Мильаммотианид-ПТФ-пирофон…
– Который Мишка? – спросил я. – Да, помню-помню. Не так уж и сильно меня по голове били, чтобы все забыл. Хочешь понять, почему их не зову?
Он ответил виноватым голоском:
– Я стараюсь служить, мой господин!
– Их тридцать восемь, – пояснил я. – Тридцать восемь… сотрудников, все пока в неоплачиваемом отпуске. Но для масштабной операции я не прочь привлечь и добровольцев. За достойный гонорар. Одноразовая такая подработка, что может сделать навеки богатым и свободным. Я политик и хозяйственник… Тебе там не холодно?
– Нет-нет, – заверил он счастливо. – Я люблю так!
– Хорошо, – сказал я. – Дело вот в чем. Я замыслил еще более широкую операцию по освобождению угнетенного населения демонов от зловещей и несправедливой власти магов! И не локально, коммунизм не построить в отдельно взятом королевстве, уже знаю. Я намыслил сразу вдарить по несправедливости в масштабе всего континента! Как человек широких запросов и здорового аппетита в сочетании с умеренной наглостью и бесстыдством политика. Это относится не только к зеркальному шкафу.
Он завозился в пламени свечи, я видел, как его торчащие ушки удлинились и повернулись в мою сторону широкими раструбами.
– Господин?
– В вашем племени, – поинтересовался я, – есть не только быстрые и сильные, но и смышленые? В том смысле, что соображают лучше остальных?..
Он подумал, пискнул:
– Есть и такие. Но они слабые.
– Умность тоже сила, – выдал я перл, – только другого калибра.
– Господин?