Страница 9 из 10
– Да, – согласился я, – очень похоже.
– Ну а я тебе что говорю? Слушай дальше.
«Куда едешь?»
«В Свердловск» (это бывший Екатеринбург).
«Лора, сколько тебе лет?»
«Семнадцать. Только не называй меня Лорой. Терпеть не могу».
«Хорошо. А как тебе нравится?»
«Просто Лариса…»
«Лариса, у тебя парень есть?»
«Был, да сплыл».
«Что случилось?»
«Поссорились».
«Бывает, но ещё помиритесь».
«Нет. Уже не помиримся».
«Всё так серьёзно?»
«Да…»
«А со мной хочешь дружить?»
«Федя, какой ты быстрый!»
«Так я же солдат. Некогда тары-бары разводить. Я тебе нравлюсь?»
«Не знаю».
«А ты мне очень нравишься. Я о такой девчонке мечтал».
– Это вы что? – спрашиваю я у дяди Феди. – В смысле по уху ей решили проехать?
– Миха, ты что? – Водитель даже на мгновение оторвал взгляд от дороги. – Ну ты даёшь. Понравилась она мне. Врубаешься?
– Ой, извините, – смутился я. – Думал, что просто прикалываетесь. А разве вас никто в армию не провожал?
– Почему провожал-то? – передразнил он меня. – Провожала…
– Ну да, извините, оговорился.
Я так понимаю, с этим дядей Федей ухо нужно держать востро. Ничего не пропустит, обязательно передразнит, подколет.
– Провожала, только я и учебку не успел окончить, как она замуж вышла. Мать приезжала ко мне в часть. Говорит: сынок, крепись, Наташка твоя замуж выскочила. А что мне крепиться? Я в армию уходил, знал, что она не дождётся.
– Почему? – удивился я.
– Ну, знал… Рано тебе ещё об этом рассуждать.
– Хм, рано, – усмехнулся я. – Это ещё почему?
– Так, Миха, дальше мои эсэмэски слушаешь или нет?
– Слушаю, слушаю, – спохватился я, испугавшись, что Федя прекратит рассказ. А ведь интересно – жуть! Вы когда-нибудь читали эсэмэски семидесятых годов прошлого века? Читайте дальше.
«Ой, хватит врать-то!»
«Серьёзно, Лариса!»
«Ещё расскажи мне сказку про любовь с первого взгляда».
«Лариса, ты целоваться умеешь?»
«Ты на что намекаешь?»
«Не намекаю, просто спрашиваю».
«Ой-ой! Хитренький какой!»
«Смотрю на твои губы, и аж сердце останавливается».
«Фёдор, прекращай!»
«Пойдём в тамбур».
«Зачем?»
«Поцелуемся».
«Нет».
«Лариса, можно ещё разок спросить: я тебе нравлюсь?»
«Ну, да…»
«Я жду тебя в тамбуре…»
– В общем, пришла Лариска.
– И что? – замер я. – Дальше что? Вы хоть поцеловались-то?
Фёдор громко рассмеялся. Долго утирал слёзы. Потом, откашлявшись в кулак, сказал:
– А дальше, Миха, мы целуемся с ней уже тридцать два года.
– Ни фига себе, – я от неожиданности даже подпрыгнул. – Так, значит, вы поженились?
– Нет, – съязвил он. – Всё по тамбурам прячемся.
– Круто, – облегчённо вздохнул я. – Приеду, Машке расскажу. Потрясная история. Потрясная и трогательная очень…
– Слушай, Михаил, – водитель вдруг резко сменил тему. – А ты ведь так и не рассказал мне ничего. Кто, откуда, куда едешь, к кому. Или это секрет?
– Да никакого секрета нет, – отвечаю. – Что рассказывать? Живу и учусь в Москве. В Ростове у меня девчонка живёт. Последний раз виделись летом, вот и решил, пока каникулы, съездить в гости.
– А родителям почему не сказал? – удивился Федя.
– А что я им скажу? Влюбился? – ухмыльнулся я.
– Да хоть бы и так. А что тут такого?
– Да ничего, но… – Я задумался.
– А что «но»? Родителям нужно правду говорить, – вздохнул он и мельком взглянул на портрет девчонки. Видимо, не всё так радужно у него с дочкой.
– Могут же быть и секреты? – возразил я.
– Да какие, на хрен, секреты могут быть от родителей? Вы одного не можете понять, – Фёдор постучал себя пальцем по лбу, – родители всё это давно прошли и… Как бы тебе доходчивее объяснить? Вот смотри: бывает, ты принял решение, а потом выясняется, что ошибся? Решение оказалось неправильным или не совсем верным. Бывает?
– Бывает, конечно, – кивнул я.
– А если бы ты посоветовался с родителями или, допустим, с дедом, бабкой, то мог бы и не ошибиться. Но тут другая загвоздка. Вы, даже когда советуетесь, иногда не всё говорите. То есть и совет хотите получить, и ещё приврать слегонца. А чтобы правильный совет дать, я как отец должен знать правду, а не фантазию. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул я и, набравшись смелости, спросил: – Вы дочку вспомнили?
– Ну а кого же? Нетрудно догадаться. Такая врунья стала, уму непостижимо. И, главное, врёт даже тогда, когда врать-то вовсе и не нужно, то есть так, по инерции. Скажи, ты часто врёшь родителям?
– Бывает, – признался я.
– А зачем?
– Разные ситуации бывают, – отвечаю я уклончиво.
– А не пробовал вообще не врать?
– Пробовал, – говорю.
– И что?
– Хотите откровенно, дядь Федь? – улыбнулся я.
– Хочу! – воскликнул водитель. – Хочу, Миха.
– Понимаете… – начал я, но осёкся: – Только без обид, ладно?
– Договорились! – сказал Фёдор и протянул мне руку.
– Конечно, – продолжил я, пожав руку водителю, – взрослые хотят слышать от нас всю правду. Но, во-первых, взрослые и сами иногда привирают, а во-вторых, чтобы мы говорили вам стопроцентную правду, мы должны быть уверены, что не сделаем себе хуже.
– Это ещё как? – удивился он.
– Недавно один мой знакомый из нашей школы признался родителям, что несколько раз пробовал курить травку…
– И что?
– Все осенние каникулы дома просидел. Ни в кино, ни гулять, ни даже к девчонке не отпустили. Вот и говори правду после этого. А ведь родители сами и не догадывались, что он уже курил с пацанами. Понимаете?
– Строгие, наверное, родители? – спросил Федя.
– Слишком строгие, – поправил я. – Так нельзя. Он же больше им ничего не скажет. А вы бы что сделали?
– Блин, – тяжело вздохнул он, – вопрос непростой. Если бы только покурил, это одно. Но тут… эта гадость… Это же… это трагедия для родителей.
– Какая трагедия? Он же сам признался… Зачем было его унижать после этого? Ну, поговорите с ним, объясните, что почём. Мы не тупицы… Мы всё понимаем. Вы что, думаете, я не знаю, что это такое? Или не понимаю, что это может привести к тяжёлым последствиям? Понимаю. И приятель мой понимал. Но ошибся. Кто не ошибается? Так он сам пришёл и во всём сознался. В результате чуть со своей девчонкой не поругался.
– А девчонка тоже курила? – вздёрнул брови Федя, да так смешно, что я не сдержался и прыснул в кулак.
– Ну при чём тут «курила»? – говорю. – Она на все каникулы осталась одна. Подружки с пацанами, а она, как вдова, ходит одна. Ни в кино, ни потусоваться.
– А-а, ты в этом смысле. Ну да, это не совсем «гуд». Тут я с тобой согласен. Хорошо. А вот ты что бы сделал на месте родителей своего приятеля?
– Если честно, ничего.
– Нет, ну это не разговор, – махнул рукой мой спутник. – Как это ничего? Может, ещё по головке его погладить?
– Да, – решительно ответил я. – Погладить! Ну, дядя Федя, как вы не поймёте? Он сам рассказал! Понимаете? Сам пришёл и всё выложил. Если говорить по справедливости, то родители не имели права его наказывать. Потому что ничего не знали. А потому должны были похвалить или, как вы говорите, по головке погладить за правду, а потом читать лекции. В самом деле, я по себе знаю: лучше с меня слово взять, что я больше не сделаю то или иное, чем ругать и наказывать.
– Ты смотри, – хмыкнул он, – а ты гусь не простой.
– Ну вот, – нахмурился я, – и откровенничай с вами после этого…
– Обиделся, что ли? – Водитель слегка толкнул меня в плечо. – Ладно, чего ты. Я шутя. Не дуйся, больше не буду обзываться.
Немного помолчав, я спросил:
– А вы как поступаете с дочерью? Как её зовут?
– Светка, – сказал Фёдор и, почесав макушку, добавил: – Тоже иногда гулять не отпускаю. Но ей скоро шестнадцать. Как её накажешь? Не ремнём же… Да и девка всё-таки. Чёрт его знает, как правильно… Да… Но я с тобой согласен, Миха, что за правду наказывать нельзя. На сто процентов согласен.