Волчье время

— Уже два года, как отец отдал мне замок вместе с гарнизоном — видимо, рассчитывал, что я остепенюсь, — ответил Таннер беззаботно.

— Вижу, что на вас это не слишком повлияло, — не сдержалась Лейда. Таннер был из тех людей, которых почему-то всегда хочется поддразнивать.

Таннер белозубо улыбнулся.

— Здесь со мной пятьдесят всадников. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы вас нагнать. Такое ощущение, что ваши люди сделаны из лирской стали, и им не приходится ни есть, ни спать.

— Нет, как видите, иногда мы все-таки делаем привалы.

— Вы позволите к вам присоединиться, месс Гефэйр?..

— Да, конечно, — согласилась Лейда. Мысль о том, что кто-то из вассалов их семьи бросил свои дела, чтобы поспешить к ней на помощь, тронула ее до глубины души.

— Не торопитесь, мессер Тайвасс, — негромко сказал Алавэр — так, чтобы его слышал только Таннер, но не его спутники, часть из которых все еще сидела на конях, а другая спешилась и направилась к колодцу. — Если вы и в самом деле захотите присоединиться к нам, то вы должны иметь в виду — и вы, и ваш отряд поступят в полное распоряжение леди Гефэйр и будут исполнять ее приказы.

Лейда покосилась на Алавэра — не слишком ли резко капитан держится с их первым (и пока единственным) союзником? Таннер производит впечатление добродушного и покладистого человека, но он все-таки сын лорда и привык к совсем другому обращению. Молодой Тайвасс чуть заметно сдвинул брови.

— Я не знаю кто вы, мессер, но ваши слова мне непонятны. Я приехал сюда по своей воле и, естественно, только я сам могу командовать своим отрядом.

— Ничего похожего. Вы, юноша — вассал семьи Гефэйров, и вы привели своих людей участвовать в войне, которую ведет ваш сюзерен.

Подобная трактовка, кажется, выбила Таннера из колеи.

— Но месс Гефэйр… Лейда…

— Месс Гефэйр поучаствовала в полудюжине сражений, чего, думаю, нельзя сказать про вас. Что же касается формальностей, то мессер Годелвен доверил войско своей дочери, и подписал приказ, который наделяет ее всеми полномочиями лорда-протектора. Последние недели только подтверждают то, что лорд Гефэйр не ошибся в своем выборе. Так что, если вы ехали сюда, чтобы спасти благородную деву от превратностей войны, то вы ошиблись. Впрочем, вы в любой момент можете возвратиться в Пустоцвет. Поскольку месс Гефэйр не приказывала вам явиться, то такой поступок не будет считаться нарушением вассальной клятвы.

Таннер бросил быстрый взгляд на Лейду.

— Я останусь, — твердо сказал он.

— Благодарю вас, — по возможности приветливо сказала Лейда, чтобы сгладить впечатление от речи Алавэра. Тем не менее, в глубине души она была признательна капитану. Кажется, он только что избавил ее от множества проблем, связанных с Таннером и его всадниками.

В лесу было солнечно и тихо. Если лежать под деревьями и смотреть на просвечивающее сквозь листья солнце — то покажется, что в мире не существует никакой войны и уж подавно никаких Безликих. Крикс сорвал травинку и, перекатившись на бок, сунул ее в рот. Ему хотелось спать, но сон не шел. Все время что-то отвлекало — то острый сучок под боком, то дотошный муравей, то собственные мысли. Крикс жевал травинку и раздумывал о том, что к ночи, когда окончательно стемнеет, надо будет переплыть на противоположный берег Шельды и разведать, что это солдаты Дарнторна затеяли в истоках Змеевицы. Поручение мессера Родерика он уже исполнил и послание доглядчикам в Кир-Кайдэ передал, так что теперь может позволить себе удовлетворить и свое собственное любопытство. Тем более, что сэр Родерик заплатит за любые сведения, как бывало уже много раз.

А все же хорошо, что Лэн остался в лагере. Он бы наверняка стал отговаривать «дан-Энрикса» от того, что он назвал бы очередной самоубийственной затеей побратима. Лэну постоянно кажется, что лучший друг рискует без нужды, просто ради глупого бахвальства, чтобы, возвратившись в лагерь, лишний раз утереть нос мессеру Лориану. Крикс лениво улыбнулся. У сеньора Эккерта при виде Меченого вправду делается такой вид, как будто кто-то плюнул ему в кашу, и это, конечно, удивительно забавно, но все-таки Лэн напрасно думает, что Крикс мог пойти на лишний риск ради такого мелочного удовольствия. На деле все гораздо проще. Меченый был абсолютно убежден, что в его плане нет какого-то особенного риска. Если на том берегу действительно находятся дозоры Дарнторна, то они его просто не заметят. Они никогда и ничего не замечают…

Крикс невольно усмехнулся своим мыслям. Теперь он отчасти понимал самоуверенность, с которой когда-то вели себя Лис и Шестипалый, занимавшие в отряде Астера примерно то же положение, что сам «дан-Энрикс» — в Серой сотне. Когда ты обнаруживаешь, как на самом деле просто оставаться незамеченным — помимо воли тянет отнестись к своим противникам с этаким снисходительным пренебрежением. А уж если тебе постоянно поручают самые серьезные, почти невыполнимые дела, а после возвращения открыто восхищаются твой удачливостью и отменной ловкостью — впору поверить в то, что ты действительно бессмертен.

Крикс приподнялся на локте, прищурился и посмотрел в просвет между деревьев на сверкавшую на солнце реку. Шельда была широка, и течение на середине реки быстро сносило пловца вниз, но Крикса это не пугало. Если уж он сумел переплыть на тот берег в первых числах марта, когда вода была холодной и тяжелой, как свинец, а на поверхности плавали куски острого льда, то сейчас справится тем более. Пожалуй, подобное купание даже можно считать приятным. Лето выдалось на редкость жарким, так что вода должна быть теплой, как парное молоко.

Но плыть на противоположный берег можно только ночью, а вот чем занять себя до этого? Заснуть ему так и не удалось, так не проехаться ли вверх по течению? Судя по карте, там даже должна быть пара деревень.

Крикс отвязал лошадь и принялся оседлывать ее. Рыжая кобыла косила на хозяина блестящим темным глазом. Рука энонийца сама потянулась погладить темно-медную, лоснящуюся шкуру, но «дан-Энрикс» удержался. Он не мог отделаться от ощущения, что ласкать какую-то другую лошадь, а тем более — беседовать с ней так же, как когда-то с Фэйро, было бы сродни предательству. Нелепая идея, но ничего поделать с собой Крикс не мог. Когда Тойн привел его на конюшню и показал эту полукровку — остроухую и тонконогую, напоминавшую охотничью лошадь какого-то столичного аристократа — он по справедливости рассчитывал, что Меченый придет в восторг. В конце концов, мало кто в Серой сотне мог похвастаться такой же лошадью. Но Крикс остался безучастен. Он даже не помнил кличку, которую назвал ему Гилберт. Это не имело ни малейшего значения. На свете существовал только Фэйро и «все остальные лошади». И рыжая была из этих, остальных.

Деревня, до которой Меченый добрался к полудню, оказалась больше, чем «дан-Энрикс» полагал в начале — наверное, дворов на двадцать или даже тридцать. И в отличие от большинства таких же деревень в охваченной войной провинции, эта выглядела вполне благополучной. Если напрячь память, то в Заречье люди тоже как-то привыкали жить в условиях не прекращавшейся войны. Но Криксу совершенно не хотелось бы узнать, чего это им стоило.

Крикс остановил лошадь у крыльца корчмы, стоявшей на краю деревни. От запаха только что испеченного хлеба у энонийца заурчало в животе. Прежде, чем спешиться, он огляделся. Улица была пуста, если не принимать в расчет возившихся в пыли мальчишек, еще одного парня, оседлавшего забор, и девушки в залатанном, не слишком чистом платье, которая шла навстречу Риксу. Что-то в ее облике показалось энонийцу странным, но, поскольку девушка явно не представляла никакой опасности, раздумывать об этом он не стал, а просто соскользнул с седла и стал привязывать кобылу у трактирной коновязи.

Сидевший на заборе парень внезапно громко засвистел, а потом запустил в оборванную девушку огрызком яблока, которое он только что жевал.

— Солдатская подстилка! — крикнул он.

По-видимому, это должно было послужить сигналом остальным. Во всяком случае, мальчишки, до этого шатавшиеся в сторонке, бросились к глубокой луже на краю дороги, и стали бросаться жирной грязью в бегущую девушку. Их предводитель тоже соскочил с забора и метнулся к луже почти одновременно с остальными, но, к своему несчастью, не заметил бросившегося ему наперерез «дан-Энрикса». Крикс без лишних церемоний пнул присевшего на корточки «метателя» под зад, и тот по-поросячьи ткнулся носом в лужу, неуклюже растянувшись на земле. Тройка его друзей правильно оценила положение и бросилась бежать. Когда их предводитель попытался встать, «дан-Энрикс» поймал его за ухо и резко потянул наверх, не дожидаясь, пока его пленник встанет сам. Он с удовольствием отметил, что охотничий азарт на лице мальчишки сменился страхом и злостью, а волосы, лоб и щеки густо вымазаны грязью.