Волчье время

Шасс полагал, что его план куда надежнее, не говоря уже о том, что этот план оставлял исполнителю вполне приемлемые шансы на спасение. В Айн-Рэме им внушали, что они должны в любой момент расстаться с жизнью, чтобы выполнить приказ Владыки, и, по правде говоря, большинство Призраков так мало дорожило этой жизнью, что, не задумываясь, жертвовали ей на первом же задании. Шасс не боялся смерти, но он был честолюбив; там, где обычный человек прежде всего подумал бы о том, чтобы обезопасить самого себя, и где обычный Призрак разменял бы свою жизнь, как мелкую монету, Шасс испытывал соблазн еще раз доказать, что он способен сделать невозможное — выполнить порученное ему дело и вернуться в Цитадель живым.

Увидев в парке «истинников», Призрак заскрипел зубами. Только этого недоставало! Теперь люди Меченого позаботятся о том, чтобы тот оставался в здании, пока на помощь не прибудет стража, которая вышвырнет Килларо вон. И, в любом случае, из Дома милосердия Меченый выйдет под усиленной охраной. «Надо было все-таки прикончить Рована Килларо, чтобы не мешался под ногами!» — зло подумал Шасс, глядя на то, как Рован и его молодчики толпятся возле монастырской трапезной.

Разумнее всего было бы отложить намеченное покушение до более удобного момента, но Шасс знал, что Белоглазый не захочет слушать его объяснений про вмешательство Килларо. С его точки зрения, Призрак и без того «подвел» его, заставив слишком долго ждать, да еще вынудив его послать в Адель своих людей вместо того, чтобы покончить с Меченым своими силами. Выбора не было, он должен либо сделать то, что ему приказали, и убить дан-Энрикса сегодня же, либо погибнуть самому.

Шасс не поверил собственным глазам, когда дан-Энрикс появился на крыльце вместе с Эленой Эренс, и они решительно направились в сторону трапезной в плотном кольце гвардейцев из эскорта Крикса. Призрак в своем укрытии слегка приподнял брови, втайне посочувствовав орденским рыцарям, которым приходилось охранять настолько беспокойную особу. По разумению убийцы, Меченому следовало оставаться в безопасном месте, а не спешить навстречу неприятностям.

«Истинников» Меченый и сестра Элена увидели издалека — у трапезной их собралось никак не меньше трех десятков.

— Собрал дураков со всей Адели… — выругался Крикс. — Куда только смотрит Ирем?

Вопрос был риторическим, но Витто Арриконе, возглавляющий охрану Крикса, счел необходимым заступиться за своего командира.

— За Килларо постоянно наблюдают, монсеньор, — заверил он. — Но «истинники» тоже не такие дураки, чтобы идти такой толпой через весь город. Я уверен, они добирались сюда по отдельности и встретились буквально перед тем, как войти в парк. Но им это не особенно поможет — вот увидите, через пару минут тут будет городская стража.

Меченый поморщился. В глубине души он и сам понимал, что ни один человек не сможет уследить за всем, что происходит в городе. К тому же Ирему пришлось немало потрудиться, чтобы выделить для Крикса постоянную охрану. Меченый досадливо подумал, что, пожалуй, мало кто — помимо разве что Валларикса — «обходится» столичной гвардии так дорого, как он; Ирем приставил к принцу две дюжины своих людей, сменяющих друг друга днем и ночью, чтобы обеспечить его безопасность. По сведениям Крикса, ради этого мессеру Ирему пришлось вызвать в Адель орденских эмиссаров из близлежащих городов и даже возложить кое-какие наименее серьезные обязанности в Ордене на кандидатов — к бурной радости последних, справедливо рассудивших, что теперь их шансы попасть в Орден после испытательного срока многократно возрастают.

Когда они дошли до трапезной, сестра Элена отстранила Витто Арриконе, неспеша направилась к группе «истинников» и остановилась в точности напротив Рована Килларо. Мастеровые, только что с заметным удовольствием наседавшие на перепуганных сестер, теперь примолкли, насторожено поглядывая на застывших в стороне гвардейцев.

— Что вам нужно? — сдержанно спросила сестра Эренс у Килларо.

— От элиенистов и их прихвостней нам ничего не нужно, — выпятив вперед свою бородку, заявил Килларо. — Мы пришли поговорить с вашими сестрами и объяснить им, что они совершают страшную ошибку, принимая в своем Доме святотатца.

Ловко, оценил дан-Энрикс. Внутренние распри унитариев — не дело Ордена, а попытайся «истинники» сделать или же сказать что-то такое, что можно будет истолковать как угрозу принцу крови — Ирем их в бараний рог согнет, и ни один советник городского капитула не рискнет сказать ни слова в их защиту.

— Вы мешаете нам заниматься нашими обычными делами и пугаете больных. Я прошу вас немедленно покинуть этот Дом.

— С чего бы это? Этот Дом принадлежит Создателю. С чего вы взяли, что вы можете приглашать сюда своих друзей-элвиенистов, и при этом выгонять отсюда унитариев?.. Почему эти люди, — Рован дернул подбородком в сторону гвардейцев, — вопреки всем правилам вашего Ордена, вошли сюда с оружием?

Другие унитарии согласно загалдели. Настоятельница ответила, слегка повысив голос, чтобы перекрыть начавшийся шум:

— Вам это, вероятно, неизвестно, но, когда наш Орден основал в столице этот Дом, мы согласились соблюдать все местные законы и традиции. И, в любом случае, вопрос о соблюдении Устава — это внутреннее дело Ордена, которое вас совершенно не касается. Вам так не кажется?

На лице Рована Килларо выступили красные пятна. Выражение «трястись от ярости» всегда казалось Криксу сильным преувеличением, но сейчас, глядя на Килларо, он увидел, что тот действительно дрожит. Меченый удивленно поднял брови, но почти сразу же сообразил, почему безобидные слова Элены Эренс оказали на ее противника такое сильное воздействие — когда по городу распространился слух о том, что Рован, вопреки его рассказам, никогда не состоял в общине Белых Братьев, а попал туда из-за пристрастия к люцеру, это сделало Килларо посмешищем даже среди столичных унитариев, и теперь он, как и всякий болезненно-самолюбивый человек, решил, что сестра Эренс тоже намекает на его обман.

— Мне кажется, что Орден совершил серьезную ошибку, поставив во главе общины женщину, которая была подстилкой лорда Ирема! — прошипел он.

От ярости у Меченого зашумело в голове. Но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, сестра Элена в один шаг преодолела разделяющее их с Килларо расстояние, и Меченый услышал странно-громкий звук пощечины.

Килларо пошатнулся от внезапного удара. На одну короткую секунду Крикс увидел сестру Эренс такой, какой, какой она была двадцать с лишним лет назад — аристократку из старого рыцарского рода, а не настоятельницу Дома милосердия.

Оправившись от потрясения, Килларо зашипел, как разоленный кот, и плюнул женщине в лицо. Крикс ощутил, как несколько гвардейцев из его охраны буквально повисли на его плечах, а еще двое рыцарей внезапно оказались прямо на его пути, и Меченый, которого тянули назад в четыре пары рук, едва не выбил себе зубы о чей-то стальной наплечник.

— С дороги!.. — задыхаясь от бессильной злобы, рявкнул Меченый гвардейцам. — Я сейчас прикончу эту мразь!

Вся ярость, которую он носил в себе после вчерашней ночи, вырвалась наружу, и теперь ему хотелось только одного — добраться до Килларо и превратить его бледное, самодовольное лицо в кровавую лепешку, чтобы глава Братства ползал по земле и выл от боли.

Рован попятился, его глаза испугано забегали по сторонам. Наверное, он начал понимать, что, если «синие плащи» послушают дан-Энрикса, то ни один из членов Братства Истины не сможет защитить его от неминуемой расправы.

— Прошу вас, принц… не надо… успокойтесь… — тяжело дыша, упрашивал его побагровевший от напряжения Витто Арриконе, изо всех сил стараясь удержать дан-Энрикса на месте. — Слава Всеблагим, ну вот и стажа! — выдохнул он с несказанным облегчением, слегка ослабив хватку на плече дан-Энрикса. — Все, монсеньор… все кончилось. Они уходят.

Правильнее было бы сказать «они убегают», потому что при виде отряда стражников «истинники» бросились врассыпную, верно рассчитав, что так у них будет гораздо больше шансов затеряться в парке и выбраться на какую-нибудь из соседних улиц.