Волчье время

Дакрис запахнулся в длинный темный плащ из плотной шерсти, и знаком показал Олрису, чтобы тот тоже взял свой плащ. «Значит, мы идем на улицу?» — подумал тот. Сонливость развеялась, и Олрис с любопытством вскинул взгляд на Дакриса. Он уже собирался спросить, что они будут делать, но наставник молча показал ему кулак, а потом прижал палец к губам. После такого Олрис предпочел воздержаться от вопросов, но его любопытство разгорелось еще сильнее. Когда они вышли из казармы, Олрис машинально посмотрел на небо. Оно было затянуто мрачными, предгрозовыми тучами, и только один небольшой клочок на западе остался чистым. В этом небольшом просвете можно было, приглядевшись, различить тусклые пятнышки нескольких звезд. Олрис внезапно осознал, что во двор вышли не только они с Дакрисом, но и, по меньшей мере, еще два десятка человек, одетых в одинаковые темные плащи, и людей постоянно прибывало. Из конюшен им навстречу выводили оседланных лошадей. Олрис застыл от удивления, когда безликий в темноте слуга подвел к нему его кобылу — до сих пор он всегда сам седлал лошадей и себе, и Дакрису, и не привык, чтобы кто-нибудь делал это за него.

— Быстрее, что ты там копаешься?.. — процедил Дакрис откуда-то сверху. Олрис вскочил в седло, чувствуя, что голова у него идет кругом.

— Открыть ворота, — не повышая голоса, произнес всадник рядом с Олрисом, обращаясь к стоявшему рядом с ним Рыжебородому. Мясник почтительно кивнул и замахал рукой дозорным.

Олрис во все глаза уставился на закутанную в темный плащ фигуру всадника, внезапно осознав, что видит короля — только одетого в точно такой же плащ, как у других гвардейцев, и надвинувшего на лицо широкий капюшон. Но задуматься о том, что это может значить, Олрис не успел — вся кавалькада всадников пришла в движение, и несколько минут спустя они уже неслись сквозь ночь, оставив стены замка позади. Вскоре они свернули в лес, и темнота вокруг сделалась совершенно непроглядной, но никто из всадников и не подумал ехать медленнее. Олрис боялся, что его лошадь, того и гляди, споткнется и сломает себе ногу, и никак не мог понять, почему никто из всадников не зажег факел, чтобы освещать дорогу. Мальчику казалось, что эта безумная ночная скачка через лес будет тянуться бесконечно, но потом темнота внезапно расступилась, и гвардейцы выехали на пологий берег Линда. Увидев перед собой реку, Олрис приподнялся в стременах. «Да я же знаю, где мы! — радостно подумал он. — Марахэн должен быть выше по течению… а вон — Драконий остров».

Глаза Олрис уже привыкли к темноте, так что сейчас он без труда различил лодки, вытащенные на берег, и фигуры нескольких мужчин, стоявших чуть поодаль. При виде этих людей Олрис почувствовал внезапный беспричинный страх — мгновенный и ошеломляющий, словно удар под дых. Хотя на первый взгляд стоявшие на берегу ничем не отличались от гвардейцев и были одеты в такие же темные плащи, Олрис с первого взгляда осознал, что эти люди — не из Марахэна. Сердце мальчика неистово забилось.

«Адхары!» — в панике подумал он. Адхаров — воинов, которые являлись из другого мира и служили королю, Олрис видел всего несколько раз за свою жизнь, и то издалека. Являясь в Марахэн, они не причиняли его жителям ни малейшего вреда, и вообще держались так, как будто бы не видят и не слышат ничего, что не касается отданных им приказов. То есть никаких поводов бояться их у Олриса как будто не было. А между тем, когда он видел их, ему обычно делалось так жутко, что хотелось убежать как можно дальше или, на худой конец, зажмуриться — совсем как в раннем детстве, когда его что-нибудь пугало.

Дакрис дернул его за рукав.

— Ты что, заснул?.. Привяжи лошадь и садись в одну из лодок.

«Если они тоже плывут с нами, то я лучше утоплюсь!» — подумал Олрис мрачно. Но, похоже, его мнения никто не спрашивал. По счастью, лодок было больше, чем адхаров, и в ту, где оказались Олрис и его наставник, не попал никто из них.

Когда они отчалили от берега, Дакрис внезапно наклонился к его уху и сказал:

— Ты слышал что-нибудь про то, что происходит на Драконьем острове?

Олрис помотал головой.

— Неудивительно. Об этом знают только те, кто ездит сюда вместе с королем — и ни один из них даже под страхом смерти не станет рассказывать о том, что знает. — Олрис дернул головой, словно взволнованная лошадь, и Дакрис успокоительно стиснул его плечо — Не беспокойся, тебе не придется делать ничего особенного — ты просто останешься на берегу и будешь стеречь лодки. Но это неважно. Если ты кому-то проболтаешься о том, что видел или слышал в эту ночь, тебя убьют. Это очень серьезно, Олрис! Не думай, что ты можешь рассказать о чем-нибудь своей подружке и попросить ее держать это в секрете — рано или поздно правда все равно раскроется, и тогда пострадать можешь не только ты, но и она.

Олрис похолодел.

— Я никому ничего не скажу. Клянусь! — заверил он.

Дакрис кивнул. Больше они не разговаривали. Даже когда нос их лодки мягко ткнулся в землю, и гвардейцы начали выпрыгивать из лодок и вытаскивать их на песчаный берег, Дакрис не сказал ему ни слова. Между собой гвардейцы тоже не разговаривали — миновав длинную песчаную косу, смутно белеющую в темноте, они уже у самой кромки леса поджигали свои факелы и исчезали за деревьями.

В своих просторных шерстяных накидках все мужчины выглядели одинаково, и Дакрис скоро потерялся среди остальных одетых в черное фигур. Олрис следил за ним, пока мог его видеть, но он не был до конца уверен в том, что провожает взглядом своего наставника, а не какого-нибудь постороннего гвардейца.

Судя по мелькающим между темных стволов отблескам света, ведущая на Холм тропа была достаточно крутой. Олрис задумался о том, что же такое спрятано в этом лесу, что ради этого король и несколько десятков его приближенных посещает этот небольшой, безлюдный остров, принимая столько поразительных предосторожностей, чтобы никто не знал об их ночной поездке.

Олрис опасался, что его оставят стеречь лодки одного, но скоро выяснилось, что с ним остается Бакко. Когда последние гвардейцы скрылись за деревьями, тот подошел к нему. В темноте узкое, скуластое лицо казалось незнакомым — можно было разглядеть только поблескивающие белки глаз и зубы. Бакко улыбался.

— И ты здесь, малыш? — то ли насмешливо, то ли сочувственно осведомился он. — Вот уж не думал, что тебя возьмут сюда еще, по меньшей мере, год, а то и два. Сколько тебе сейчас, четырнадцать?.. — «Почти четырнадцать», подумал Олрис, но поправлять гвардейца, разумеется, не стал. Мужчина сдавленно вздохнул. — Когда я первый раз попал сюда, мне было лет семнадцать. Но с тех пор, как началась эта возня с повстанцами, все постоянно куда-то спешат, как угорелые.

Олрис не был уверен, можно ли по-прежнему именовать «повстанцами» людей, которые владели уже почти всем равнинным Эсселвилем, но вступаться за мятежников было бы глупо. Вместо этого Олрис спросил:

— А почему эти поездки держат в такой строгой тайне?

Бакко уселся на песок, поджав под себя ногу, и похлопал по земле рукой, приглашая Олриса сесть рядом с ним. Когда тот опустился на песок, Бакко сказал:

— Положим, ты владеешь каким-то приемом, который позволяет тебе побеждать своих противников. Станешь ли ты рассказывать кому-нибудь, как именно работает этот прием?..

— Конечно, нет!

— Ну, вот и наш король не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что должно обеспечить нам победу. Дакрис наверняка предупредил тебя о том, что будет, если ты кому-нибудь обмолвишься о том, что видел или слышал этой ночью. Хотя к настоящим тайнам тебя не допустят еще очень долго. Их имеют право знать только те, кто уже выдержал все Испытания.

— А что это за испытания?..

— О, их довольно много, и чаще всего они растягиваются на много месяцев. Есть Испытание Безумием — это когда тебе в еду или в пиво подмешивают особый порошок, после которого люди теряют власть над собственным рассудком. Бывает, что человек выбалтывает свои самые сокровенные мысли и желания, или впадает в буйство, или убегает в лес, как дикий зверь. Обычно такой приступ продолжается от нескольких часов до двух-трех дней. Рассказывают, что какие-то люди кончали с собой, когда приходили в себя и начинали сознавать, что делали и говорили накануне — но сам я такого никогда не видел. Зато видел, как один парнишка сломал позвоночник, спрыгнув с замковой стены. Есть еще Испытание Болью — там тебе придется доказать, что ты способен терпеть боль. Есть Испытание Мечом — от него иногда освобождают тех, кто успел проявить себя в бою. О некоторых Испытаниях упоминать запрещено — когда ты их пройдешь, то обещаешь никому и никогда не говорить о том, что с тобой было. Обычно Испытания проходят вразнобой, так что ты никогда не будешь знать наверняка, что ожидает тебя в следующий раз.