Волчье время

— Конечно. Мое поведение было чудовищно невежливым.

— Так что, вас не смущает то, что я — Безликий?..

Отт вздохнул.

— По правде говоря, я ожидал… чего-то в этом роде. В день нашей последней встречи с Криксом он упомянул какого-то Безликого, который спас ему жизнь. Я сразу вспомнил этот разговор, когда увидел вас. Учитывая обстоятельства этого дела, я сказал себе, что это ничего не значит. Но все равно оказался совершенно не готов к тому, чтобы увидеть вас без маски.

— Омерзительное зрелище, не так ли? — резко спросил Алвинн.

— Н-не совсем. Скорее, неожиданное. Понимаете, в старинных хрониках Безликих всегда изображают в шлемах или в капюшонах, за которыми — сплошная чернота. Я почему-то думал, что это должно быть похоже на что-нибудь вроде густой вуали. А на самом деле тут совсем другое… когда я пытаюсь смотреть вам в лицо, у меня появляется такое ощущение, как будто я ослеп. Или как будто на глазу бельмо… хотя все остальное я при этом вижу так же хорошо, как раньше.

— Вы меня боитесь? — требовательно спросил Безликий.

— Хмм… пожалуй, да. Все-таки да. Хотя, конечно, это глупо. Раз вы гость дан-Энрикса — то, значит, с вами все в порядке.

Алвинн даже не нашелся, что ответить, и только слегка развел руками.

В кабинете воцарилась продолжительная тишина. Потом Безликий сделал над собой усилие и произнес:

— Вы, кажется, хотели, чтобы я рассказал вам о Криксе?..

— Разумеется, — тут же ответил Отт. — Но мне хотелось бы сперва понять, кто вы такой.

Алвинн ощерился.

— А что здесь непонятного?

Кэлрин вздохнул.

— Ну, посудите сами… О Безликих говорят, что они не имеют ни собственной воли, не воспоминаний, а просто являются безвольным инструментом человека, подчинившего себе магию Темного Истока. Это почти все, что нам о них известно — не считая утверждения, что из доступных человеку чувств Безликие способны исключительно к жестокости. Я сам считал, что дела обстоят именно так — пока «дан-Энрикс» не упомянул, что вы спасли его от смерти. Если бы вы могли делать только то, что нужно Олваргу, такого никогда бы не произошло… А значит, все рассказы о Безликих либо лживы, либо просто неверны.

Алвинн поморщился.

— Они правдивы и вполне верны. Просто любое правило имеет свои исключения.

— И вы — пример такого исключения?..

— Может быть, да, а может быть, и нет. В конце концов, я был одним из первых, на ком Олварг пробовал свое искусство. Не исключено, что ему просто не хватило опыта.

Кэлринн выжидающе смотрел на Алвинна.

— Хотите, чтобы я рассказал всю историю — с начала до конца? — насмешливо спросил Безликий. Его собеседник то ли не заметил, то ли не счел нужным замечать его иронию.

— Очень хотел бы, — кивнул он. — Если, конечно, это не покажется вам слишком неприятным.

— Скорее, это будет неприятно вам, — пожал плечами Алвинн. — Для меня ежедневный сон — не самая необходимая на свете вещь, а вот вы, того и гляди, начнете клевать носом. Не могу сказать, который теперь час, но, вероятно, уже третья стража[1].

— Да, вы правы, — не ломаясь, согласился Кэлрин. — Значит, завтра?.. Мы могли бы снова встретиться в Книгохранилище.

Безликому очень хотелось уточнить, с чего это ученый вообще решил, что Алвинн станет ему что-нибудь рассказывать. Но потом он представил себе долгий вечер во дворце, бестактный интерес в глазах прислуги, убиравшей его комнату и приносившей гостю Валларикса ужин — и решился.

— Ладно, завтра.

В Арденны Крикс и его спутники приехали уже к ночи. В сгущающейся темноте военный лагерь айзелвитов выглядел довольно живописно — десятки пылающих костров возле подножия утеса и темные развалины старинной крепости наверху, на фоне стремительно темнеющей полоски неба. К Эдельвейсу пришлось подниматься по крутой тропинке, серпантином обвивающей утес.

Несмотря на поздний час, обитатели крепости бодрствовали, собравшись в одном из залов южного крыла. То, что увидел Меченый, когда вошел туда, живо напомнило ему лагерь беженцев в Шатровом городе. В той части зала, где потолок обвалился, открывая темное от туч ночное небо, прямо на камнях разложили костер, и несколько человек сгрудились вокруг него, жаря на вертеле какое-то мясо — издалека «дан-Энрикс» посчитал ободранную тушку зайцем. В другом конце зала в это время совещалась группа мрачных, чем-то озабоченных мужчин. Одеты они были чуть получше остальных, и Меченый решил, что это — приближенные Истинного короля. При виде Атрейна на всех лицах отразилось облегчение — настолько явное, что сразу становилось ясно: до возвращения своего предводителя все эти люди безуспешно пытались решить какую-то серьезную проблему, а теперь надеются, что сенешаль сумеет найти выход.

Атрейн, по-видимому, тоже ощутил общее настроение.

— Судя по вашим лицам, я попал не на совет, а на поминки, — усмехнулся он. Но, оглядевшись, спросил совершенно другим тоном — Где король?..

— Он в своей комнате, — ответил один из мужчин. — С ним Алинард.

— У нас беда, Атрейн, — вмешался в разговор его сосед. — Король то ли чем-то отравился, то ли заболел, причем ему становится все хуже. Алинард пытается ему помочь, но он так и не смог понять, в чем дело. Создается впечатление, что это — не обычная болезнь, а кое-что похуже…

Крикс обнаружил, что понимает сказанное без особенных усилий. Во время путешествия он попросил Атрейна говорить с ним исключительно на местном языке, и это принесло свои плоды — особых затруднений в разговоре с айзеливитами он больше не испытывал. В дороге он беседовал не только с сенешалем, но и с его спутниками, знавшими всего по паре слов на его родном языке, и, к удивлению «дан-Энрикса», те понимали почти все, что он им говорил. Это казалось чудом, потому что энониец изъяснялся на поистине чудовищном наречии, представлявшем собой смесь тарнийского, местного диалекта, аэлинга и, в конце концов, даже жестикуляции, как бы нанизывавшей все эти разноязычные слова и фразы на общую нить.

— Что это за болезнь? В чем она проявляется? — довольно громко спросил Крикс, махнув рукой на то, что его даже не представили присутствующим. Само по себе известие о болезни самозванца не особенно расстроило «дан-Энрикса», но повисший в воздухе намек, что эта самая болезнь могла быть вызвана какими-то не вполне естественными причинами, заставил Меченого ощутить знакомый холод в животе. Если у короля «черная рвота», то весь лагерь айзелвитов очень скоро превратится в лазарет. А то и в братскую могилу.

Все взгляды обратились в его сторону. Казалось, собравшиеся только что заметили, что сенешаль был не один.

Никто не торопился отвечать на его вопрос, но тут на помощь Криксу пришел сам Атрейн.

— Да говорите же, что вы застыли! — недовольно сказал он. — Или эта болезнь такая необычная, что ее даже нельзя описать?..

— Больше всего она похоже на желудочную колику. Но обычные лекарства от нее не помогают.

«Все-таки не «рвота»!» — с облегчением подумал Крикс. Кто-то из айзелвитов удивленно посмотрел на его просветлевшее лицо, и Меченый принял подобающий случаю серьезный вид.

— Что вы подозреваете? — спросил Атрейн. — Яд или… что-нибудь другое?

— Король ел то же самое, что и другие — но они по-прежнему здоровы, — неопределенно отозвался тот же самый айзелвит. Все остальные промолчали. Создавалось впечатление, что они опасаются произнести слово «магия», как будто бы достаточно было просто сказать об этом вслух, чтобы это самым зловещим образом сказалось на судьбе больного короля.

— В лагере, как я понимаю, ничего не знают о случившемся?.. — спросил Атрейн.

— Пока не знают. Ты был в отъезде, мы не знали, как нам поступить, поэтому решили пока никому не сообщать. Но, разумеется, если до завтра королю не станет лучше, то придется сказать правду.

— Ему станет лучше, — твердо сказал сенешаль. И, обернувшись к Меченому, жестом предложил ему приблизиться. — Позвольте вам представить моего спутника, Крикса-из-Легелиона. Я встретился с ним в Древесном городе. Он воин, маг и лекарь. На моих глазах он спас разведчика, раненного адхарами, а потом вылечил еще одного дозорного. Уверен, что он легко справится с болезнью короля. Не так ли, Крикс?..

1

третья стража — с 2-х ночи до 4-х утра