Страница 13 из 18
Глава VII
Расстрел – не элегантен
Мы должны развивать технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я под этим понимаю, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц, и это моя задача. Я имею право устранить миллионы, принадлежащие к низшим расам, которые размножаются, как черви.
Масштабы предстоящего истребления людей требовали соответствующей логистики, которая обеспечивала бы быстрое и эффективное достижение результатов. Поиск подходящего решения поставленной самим фюрером задачи – высший приоритет для ответственных исполнителей, которым доверен этот важный фронт работы, который находится под высочайшим контролем рейхсфюрера Генриха Гиммлера.
С инспекционной поездкой для наглядного знакомства с применением техники «обезлюживания» на местах в августе 1941 года рейхсфюрер посещает оккупированный Минск.
Высокого гостя и сопровождающего его начальника штаба СС Карла Вольфа в минском аэропорту встречает группенфюрер Артур Небе.
По случаю прибытия важного чиновника в программе, разработанной при непосредственном участии поэта и драматурга, ветерана СС гауляйтера Кубе и автора солидного учебника по криминалистике Артура Небе, центральное место отводится показательной казни узников Минского гетто.
На предложение развлечься «по-тевтонски», которое последовало сразу после выступления Гиммлера перед высшими офицерами айнзатцгруппы (карательные отряды специального предназначения СД по организации массовых казней) – оказать честь своим личным присутствием на очередной казни, рейхсфюрер СС, по воспоминаниям Вольфа, отреагировал: «Хорошо – я смогу хоть раз увидеть все сам». До этого момента, утверждает Вольф, Гиммлеру никогда не приходилось быть непосредственным свидетелем того, как убивают человека.
На следующее утро рейхсфюрер в сопровождении Небе и генерала полиции фон Бах-Залевского – на месте «представления».
Зрелище массового убийства изначально завораживает высокого гостя – он упивается картиной казни, любуется слаженными, отработанными действиями подопечных парней.
Все идет вроде бы по заранее расписанному. И вдруг – нечто непредсказуемое: великому магистру смерти – плохо от зрелища истекающих кровью женщин, которые ранены, но не убиты сразу – несчастные продолжали шевелиться и звать на помощь.
Комментируя случившееся, Бах-Залевский сочувственно замечает: палачи – храбрые германские ребята – также потрясены делом своих рук: «Посмотрите на этих людей, – озабочено обращается он к начальству – У них уже нет нервов на всю оставшуюся жизнь. Мы выращиваем невротиков и варваров».
Гиммлер вскакивает, обвиняя убийц в непрофессионализме. Трясущегося и впавшего в истерику шефа подхватывает Карл Вольф и помогает ему добраться до своей машины – до «хорьха» с номером SS-1, устремившегося на вокзал, где высокого гостя ожидал личный бронепоезд.
PS. «Расстрел – не элегантен, – вскоре заметит еще одно должностное лицо, свидетель массовых расправ и распорядитель судьбами миллионов невинных жертв Адольф Эйхман, – он плохо действует на психику солдат.
Лесс (прокурор): Господин Эйхман, вы хотели рассказать о ваших посещениях лагерей уничтожения.
Эйхман: Так точно, конечно! Мюллер приказал мне: «В Минске расстреливают евреев. Прошу представить доклад, как это происходит». Поэтому я поехал в Минск… И там я спросил начальника. Еще помню, что его не было на месте. Я обратился к кому-то другому и сказал, что у меня приказ – посмотреть… это… Когда я пришел, то видел только, как молодые солдаты, я думаю, у них были череп и кости на петлицах, стреляли в яму, размер которой был, скажем, в четыре-пять раз больше этой комнаты… Стреляли сверху вниз, еще я у видел женщину с руками за спиной, и у меня подкосились ноги.
Лесс: Яма была полна трупов?
Эйхман: Она была полна. Я ушел оттуда к машине, сел и уехал. Поехал во Львов… Прихожу к начальнику гестапо и говорю ему: «Это ужасно, что там делается… Ведь там из молодых людей воспитывают садистов… Я говорил это каждому. И там фюреру во Львове я сказал: «Как можно вот так просто палить в женщину и детей? Как это возможно?… Ведь нельзя же… Люди либо сойдут с ума, либо станут садистами, наши собственные люди» (Йохен фон Ланг. Протоколы Эйхмана. Записи допросов в Израиле).
«Неподобающий» способ массового истребления человеков, связанный с солидными материальными издержками – на каждую жертву по одной, а иногда и более пуль – плюс моральная травма, грозящая превратить храбрых рыцарей рейха в невротиков и варваров – требует серьезной корректировки.
В поисках технического решения
«Весной 1942 года, – по свидетельству Отто Олендорфа, деятеля германских спецслужб, группенфюрера СС, – поступил приказ от Гиммлера изменить метод казни прежде всего женщин и детей».
Во исполнение приказа задействован серьезный технический потенциал нации и традиционно свойственный Германии высокий уровень организации. Ведущий разработчик проекта, ответственный за ракетную программу и, одновременно, за проектирование концлагерей – главный инженер СС Ганс Каммлер.
На рассмотрении экспертной комиссии – передвижная камера смерти (душегубка на колесах – мобила).
Краткая характеристика: мобильная газовая камера – газваген. Используется для отравления людей угарным или выхлопным газом. Производится в двух вариантах – вместимостью на 30–50 человек и на 70–100 человек. Произведена двумя берлинскими фирмами. Устанавливается на шасси грузовых автомобилей моделей Опель-Блиц, Даймонд Рео, Рено. Выглядят обычными фургонами. Сконструирована таким образом, что с запуском двигателя – выхлопные газы подаются в закрытый кузов, умерщвляя в течение десяти-пятнадцати минут всех, кто там находится.
По заключению авторитетных экспертов, при всех своих достоинствах новинка не полностью отвечает поставленным целям:
«Захоронение погибших в грузовиках с газовыми камерами, – сетует Олендорф, – было тяжелейшим испытанием для личного состава отрядов спецакций».
Подобное мнение разделяет и один из разработчиков душегубок, доктор Беккер. В своем письме в штаб СД он возражает против того, чтобы персонал СД выгружал трупы удушенных газом, на том основании, что «всем занятым на этой работе могут быть нанесены сильнейшие психологические травмы и причинен серьезный ущерб здоровью. Они жаловались мне на головную боль, появлявшуюся после каждой такой выгрузки».
Вместе с тем доктор обращает внимание вышестоящего начальства на ошибки в эксплуатации «газвагенов», связанные с «человеческим фактором»:
«Применение газа не всегда осуществляется правильно. Для того чтобы поскорее завершить операцию, водитель нажимает на акселератор до отказа. При этом лица, подлежащие умерщвлению, погибают от удушья, а не от отравления газом, погружаясь при этом в сон».
Из «гуманистических» побуждений доктор Беккер настаивает на необходимости точного соблюдения технологии истребления жертв:
«Мои рекомендации подтвердили теперь, что при правильной регулировке рычага смерть наступает быстрее и узники засыпают мирным сном. Искаженных от ужаса лиц и экскрементов, как это было раньше, не наблюдается».
«Искаженные от ужаса лица и экскременты», травмирующие сентиментальных палачей, – одна из претензий, возможно, не самых важных, в адрес газвагена.
Другой, по-видимому, более существенный недостаток газвагена – низкая производительность, не соответствующая масштабам предполагаемого истребления.
В целом ноу-хау, полученное в опыте удушения людей с помощью газа, признается целесообразным – и берется на вооружении при строительстве стационаров по массовому производству трупов в лагерях смерти.