Журналистика и разведка

Надо ли говорить, что большинство из нас голосуют за гласность обеими руками. Язвы прошлого надоели всем. Верится, рассказав о них в печати, мы откроем путь в светлое будущее для страны.

"ОШИБКИ" КОНТРРАЗВЕДЧИКА И КОРРЕСПОНДЕНТА

...Язвы прошлого. Их хватает в нашей политике даже в далеком Бангкоке. В Москве бушуют ветры перемен, а здесь все по-старому, как в не столь далекие времена. Стоило нашему молодому, принципиальному консулу Саше Петракову заговорить о финансовых нарушениях в посольстве, как он тут же получил по носу от посла на партийном собрании. В центр ушла шифровка с информацией о "склоках", мешающих нормальной работе посольства. Генератором их был объявлен тот же Александр Петраков - дипломат, который пользовался уважением коллег по работе в Таиланде. Посол заранее праздновал победу над строптивым консулом. Дескать, на кого посмел замахнуться мальчишка! На меня, еще недавно заведующего одним из отделов МИДа! В сталинские времена согласно табели о рангах эта должность приравнивалась к маршальской! Посол не знал деталей из индийского и московского периода жизни Саши, что были известны лишь самому узкому кругу его близких друзей. Первые признаки прозрения у него наступили позже, когда из Москвы вопреки его шифровке пришла другая шифротелеграмма о награждении Александра Алексеевича Петракова высоким боевым орденом за выполнение важного правительственного задания.

Что посол! О характере этого задания ничего не было известно даже резиденту, чьим подчиненным являлся консул. Близкие друзья были в курсе некоторых - повторяю: лишь некоторых - былых служебных успехов Саши, хотя более подробное знание пришло много лет спустя, когда уже не стало СССР, да и сам Саша ушел из органов в отставку. В восьмидесятые Саша грамотно выполнил среди других два непростых поручения руководства КГБ. Он сумел вывезти из-за границы двух сотрудников МИД и КГБ, завербованных американской разведкой. Первым был Александр Баранов, молодой референт советского генконсульства в Сурабайе. В Центре стали догадываться, что в Индонезии среди наших дипломатов появился "крот". Подозрение пало сразу на троих. Было принято решение отправить их по очереди в Москву на советском пароходе. Почему не самолетом? Опасались, что, узнав о внезапной срочной отправке, потенциальный шпион может элементарно сбежать к американцам. Другое дело пароход. В этом случае легче поверить в истинность внезапного выполнения ответственного служебного поручения, никак не связанного с высылкой и подозрениями в шпионаже. К тому же в долгом пути можно провести и самое тщательное дознание. К чему отправлять человека сразу из "Шереметьева" в Лефортово, держать его в камере? Он всего лишь подозреваемый, а не выявленный американский агент. Окажись он невиновным, как тогда оправдаться перед МИДом? Времена-то другие, не сталинские, когда можно было делать все, что захочешь. Для такого дознания как раз и направили Сашу вместе с еще одним опытным разведчиком-кадровиком. Командированные подсели на судно в Адене. До Ленинграда было достаточно времени, и они не теряли его даром. Молодой подозреваемый оказался на редкость толковым мидовцем прямо-таки с феноменальной памятью. Недаром он привлек к себе внимание американской разведки, хотя в силу незначительной должности в консульстве не мог представлять сиюминутного оперативного интереса. Но в Лэнгли сидели думающие разведчики. Они работали на перспективу. Но и наши "простые пассажиры" были шиты отнюдь не лыком. Саша Петраков провел с подозреваемым серию бесед, что называется по душам, сумев ювелирно припереть его к стенке. Шеф КГБ Крючков нервничал, слал на судно телеграммы, требуя дать четкий ответ: шпион подозреваемый или нет? Что вы, мол, зря теряете время, прохлаждаясь подобно туристам на корабле. Перед Ленинградом Александр Баранов признался, изложив на бумаге обстоятельства состоявшейся в Сурабайе вербовки. По возвращении в Центр Петраков подготовил подробный отчет о методах проведенного дознания. 25 страниц машинописного текста ушли в специальную психологическую лабораторию КГБ. Говорят, что их использовал потом при написании докторской диссертации один из крупных психологов советской разведки.

Ну а что случилось в Москве с юной жертвой американского ЦРУ? В прежнее время его бы ждал неминуемый расстрел. В восьмидесятые советские органы действовали более гуманно. Управление внешней разведки совместно с Пятым управлением КГБ разработало план шумной антиамериканской пропагандистской кампании, чьей целью являлось громкое публичное разоблачение подрывной деятельности Лэнгли. В соответствующий отдел ЦК КПСС ушло нестандартное предложение. Первое - Баранова, учитывая его молодость и чистосердечное признание, к судебной ответственности не привлекать. Второе - организовать его выступления по телевидению и в печати с рассказом о "грязных действиях" американских спецслужб. К участию в подготовке пропагандистской кампании привлечь известного журналиста (не буду называть его фамилию, он работает еще и сейчас), поручив ему практическую сторону дела. Как же среагировало ЦК на предложение КГБ? Руководящий орган принял соломоново решение: "Баранова не судить, а кампанию не проводить". Так частично лопнуло предложение площади Дзержинского, внося которое руководство органов рассчитывало на похвалу инстанции за проявленную "политически мудрую" инициативу. Что же касается юного мидовца, то его отпустили на все четыре стороны, правда, выгнав с работы. Он устроился на одну из московских строек. Остается надеяться, что в новой ипостаси строителя он оказался более удачливым, чем в должности референта советского генконсульства в Сурабайе и по совместительству агента американской разведки.

История с Барановым для Саши Петракова послужила всего лишь легкой разминкой. Ему предстояли другие, более сложные дела. Вряд ли стоит перечислять их здесь. Упомяну об одном, когда председатель КГБ, уверившись в способностях подчиненного, лично дал трудное задание Петракову: вывезти с Кубы кадрового советского разведчика, работавшего в Гаване под крышей второго секретаря посольства. Это было сложнее, чем обмануть бдительность молодого сотрудника генконсульства. За плечами этого "дипломата" было многое: институт разведки в Москве, годы работы за границей, профессиональное знание тонкостей захвата и устранения лиц, подозреваемых в шпионаже в пользу противника, и, главное, вечная настороженность, боязнь расплаты за содеянное.

Разоблачить второго секретаря нашего посольства помогли кубинские контрразведчики. Они засняли на видеопленку и записали его несанкционированный контакт с сотрудником ЦРУ на Кубе. Москва приняла решение: вывезти шпиона немедленно. Для проведения операции в Гавану под видом дипкурьера вылетел Александр Петраков. Ему предстояло в сопровождении второго секретаря вывезти и доставить в Москву на судне контейнер якобы с секретным дипломатическим грузом, требующий особой охраны. Агент Лэнгли то ли поверил в рутинный характер предстоящей операции, то ли счел преждевременным бить тревогу - об этом можно только гадать. Собрав свой личный багаж, он отправился на судно. В пути дипкурьер Петраков сумел незаметно досмотреть сумки "дипломата", особенно одну, которую тот охранял с бросающейся в глаза тщательностью. Подозрения оправдались - в небольшом резиновом мешочке оказались шифроблокноты, контактные телефоны, фамилии. Когда в ленинградском порту на "дипломата" надевали наручники, он сказал Петракову: "Я тебя раскусил. Жалею, что не сразу. Надо было спрыгнуть с корабля за борт". Он не знал, что его все равно бы выловили. Днем и ночью за ним велось наблюдение.

Но вернусь из Гаваны в стены нашего бангкокского посольства. Именно здесь мне довелось впервые испытать на себе подлинную цену горбачевской гласности и демократии. На одном из партийных собраний в посольстве я имел неосторожность защитить того же Петракова, которого знал еще по работе в Индии, от необоснованных нападок посла Валькова. Через пару недель объектом критики стал уже корреспондент ТАСС.