Журналистика и разведка

Сорок пять минут, отведенные ловцу на пребывание под водой истекают. Пора его поднимать на поверхность. Вот мы видим черную копну волос, потом и всего ловца, которому помогают взобраться на борт с тяжелым грузом. В его сетке-мешке - раковины самой причудливой формы. Юноша тяжело дышит, будто его легкие хотят запастись кислородом на всю оставшуюся жизнь. Ничего, отдохнет и придет в себя, говорит отец.

Через несколько минут под воду уходит сам Сири. Так отец и сын меняются целый день с часовым перерывом на обед. Невольно мысли возвращаются к словам о спаянности и взаимовыручке среди Чао Лей. Если ты надежно гарантируешь жизнь твоего товарища по промыслу, то и он отвечает тем же. Как в альпинистской связке: либо выживешь и покоришь вершину, либо без страховки друга сорвешься в пропасть.

Когда солнце приближается к закату, лодка ложится на обратный курс. На дне ее неприглядной темно-бурой горой громоздятся раковины. Рассмотрев как следует улов, Сири замечает: ничего ценного. За стоящими раковинами надо уходить далеко и без журналистов.

- А что вы называете стоящей добычей? - спрашиваю я.- Жемчуг?

- К сожалению, натуральный жемчуг в Андаманском море большая редкость. Найти его - что выиграть автомобиль в лотерею. Даже просто раковины-жемчужницы сами по себе не частое везенье. Продаем их по семь долларов за штуку. Покупает их японо-тайская фирма "Пёрл нага компани". На ее плотах у берегов Пукхета десять тысяч раковин.

Сири настроен благодушно и охотно делится знаниями о жемчужном промысле. В Андаманском море ловятся два вида жемчужных раковин. Самая крупная Хон мук джан (Пинктада максима) наиболее дорогая: семь-восемь долларов за штуку. Ее добыча составляет около 20 тысяч штук в год. Остальные 80 тысяч раковин, добываемых жителями деревни, принадлежат к дешевому виду. Их продают по семь долларов за килограмм перламутра.

Трудное это дело - выращивать жемчуг, продолжает мой собеседник. Я не говорю о сложности операции, которой подвергаются раковины. Еще хлопотнее сохранить их живыми в послеоперационный период. На плотах "Пёрл нага компани" для них создаются курортные условия. Выбираются такие участки моря, где абсолютно чистая вода, изобилующая планктоном, и, что не менее важно, господствует абсолютная тишина. Шум моторки или скутера может погубить капризного моллюска. Работники фирмы ежедневно следят за температурой воды, регулярно перевертывают жемчужницы с боку на бок, совсем как младенца в колыбели. Через три года раковину вскрывают и извлекают выросшую жемчужину. Далее снова операция. За пятнадцать лет жизни Пинктада максима способна дать от трех до пяти жемчужин.

Со вторым видом раковин, если они пригодны для дела, а не для использования в качестве простого источника перламутра, забот меньше: они неприхотливы, дают жемчужины через девять месяцев, причем не по одной, а по две, по три. Зато Пинктада максима производит жемчуг идеальной сферической формы и нежно-розового цвета, что больше всего ценится в Таиланде. Голубые, черные и другого цвета жемчужины не пользуются популярностью, их экспортируют за рубеж.

- Знаете, поиск раковин на морском дне не только прибылен, но и увлекателен. Испытываешь то же чувство, что и охотник в джунглях, когда он преследует редкого зверя. Хон мук джан сегодня тоже редкость, и, наверное, вскоре этот вид совсем исчезнет... Так же как и мы, люди племени Чао Лей,невесело заканчивает мой собеседник.

Грустные и, кто знает, возможно, пророческие слова. У членов племени нет надлежащих материальных, социальных и медицинских условий. Дети лишены образования и не знают даже тайского - языка страны, в которой живут. Они жертвы эпидемий и самых разных детских заболеваний, что постоянно процветают в антисанитарных условиях деревень. Средняя продолжительность жизни мужчин племени не достигает шестидесятилетнего рубежа. В 50 лет многие из них теряют зрение и слух - сказывается специфика профессии.

Рядом с пляжем Равай есть крупнейший на острове магазин даров моря. Его стоянка заполнена огромными туристическими автобусами. Здесь прекрасный выбор морских диковин и шедевров народного мастерства. Торговля идет весьма бойко. Разве не заманчиво богатому американцу или немцу увезти на родину редкую раковину каури, дамскую шкатулку из перламутра, лампу или дорогое зеркальное трюмо в обрамлении раковин-жемчужниц? За столпотворением туристов наблюдает со стороны парень атлетического телосложения. Сотрудник безопасности? Не похоже. Слишком много на нем драгоценностей - толстая золотая цепь на шее, золотой браслет на руке и перстень с крупным бриллиантом.

Подхожу к нему и слышу равнодушное: что вам угодно? Для него я один из любопытствующих, их немало в магазине. Они фланируют у витрин с горящими глазами, рассматривают, как в музее, шедевры прикладного искусства и... ничего не покупают. Несмотря на молодость, у парня выработался навык безошибочно определять, кто есть кто. И в этом случае он, безусловно, прав - содержание моих карманов оставляет желать лучшего. Но тем приятнее наблюдать за переменой на его лице, когда протягиваешь журналистское удостоверение, выданное Департаментом по связям с иностранной прессой при премьер-министре Таиланда. Парень расцветает в любезной улыбке:

- Разрешите мне быть вашим личным гидом. Надеюсь, вы расскажите о нашем магазине в печати.

Сомчаю Патамакантину всего 26 лет. Три из них он специализировался по бизнесу в американском колледже. Сейчас командует магазином фирмы "Пукхет сишелл", принадлежащим его отцу.

- Вас интересует, как идет мое дело? - переспрашивает он.- Неплохо. Только в США я поставляю ежегодно товар на сотни тысяч долларов. Планы еще обширнее - открыть в Вашингтоне и Нью-Йорке сеть своих магазинов, а здесь, в Равай, закончить строительство музея морских даров, который уже сам по себе станет броской рекламой для фирмы. Без перспективных, продуманных планов в бизнесе нечего делать.

Я рассматриваю экспонаты, предназначенные для будущего музея, и спрашиваю себя: неужели они были такими же неприглядными раковинами, что лежали на дне лодки Сири? Да, такими. Их просто обработали талантливые мастера. У "Пукхет сишелл" есть соответствующий собственный завод. И не только он - моторные лодки, компрессоры, акваланги, орудия лова. Все это сдается в аренду людям из племени Чао Лей.

- Они никогда не будут иметь ничего своего,- пренебрежительно изрекает мой гид.- Эти люди постоянно в долгах. Ссужаем им деньги, а они пропивают их или проигрывают в карты.

Звучит вроде объективно. Я сам наблюдал подобную картину в деревне на пляже Равай. Но наследник владельца компании умалчивает о другой, возможно, более главной причине безденежья цыган моря. Их просто обворовывают те же бизнесмены из "Пукхет сишелл". К примеру, за редчайшую каури они платят ловцу 20 долларов, а в Соединенных Штатах или Европе выручают за нее несколько тысяч.

Перед возвращением в Бангкок захожу для беседы к заместителю туристического бюро провинции господину Сатиту Нилловонгу. Он не делает секрета из будущей участи племени Чао Лей. У цыган моря нет иного выхода, помимо полной ассимиляции, уверенно предрекает он. Да, речь идет о стопроцентном врастании в тайский образ жизни, в нашу культуру, об отказе от языка и глупых традиций.

В ТАИЛАНДЕ ПОМНЯТ О ФАБЕРЖЕ

...Снова о таиландской экзотике. Как не рассказать о следе, оставленном в этой стране легендарным Фаберже - главным поставщиком ювелирных изделий российского царского двора, о современных продолжателях его дела в Бангкоке, о сапфировых копях и рубиновых приисках Чантхабури.

"Вы действительно планируете совершить поездку на границу с Камбоджей? - допытывался мой переводчик и секретарь, майор министерства внутренних дел.- Вы же помните просьбу МИДа не бывать там, где стреляют. Полпотовцы, узнав, что в район боевых действий едет советский корреспондент, могут запросто продырявить нас обоих". Но с момента мидовской просьбы минуло уже несколько лет, да и не хотелось покидать страну, не заглянув в один из самых экзотических уголков, закрытых для большинства иностранных туристов. К тому времени меня уже было трудно удивить красотами таиландских пейзажей. Но на этот раз мне так хотелось остановить машину в царстве цветущих джунглей, когда шоссе свернуло в сторону гор, оставив позади скучные рисовые поля. Неудержимо манили к себе радужные кроны цветущих кустарников, солнечные плоды грейпфрутов в садах, пятнистый камуфляж каучуковых плантаций, диковинные цветы тропиков. А вон тот почти сказочный домик! Как, наверное, хорошо было бы прожить в нем остаток жизни среди вечной зелени и цветущей природы! Опыт, однако, подсказывал: нет, не прижиться здесь приезжему из России. Чисто физически не прижиться. Чужака стерегут приступы аллергии на непривычные запахи, три сотни видов ядовитых змей и ночами всегда проигранная битва с москитами.