Страница 55 из 102
В чем была причина политического долголетия дочери Неру? Только ли в таланте государственного деятеля, ярком ораторском искусстве, позволявшем ей зажечь огромную аудиторию самых разных слушателей, подчас неграмотных крестьян? Или в том бесценном политическом опыте, который передал за многие годы отец? В этом я и пытался разобраться, работая в Индии в 1978-1982 годах.
ВЫСТРЕЛ В ДЕСЯТКУ
РАЗГОВОР О МОЧЕ С ПРЕМЬЕРОМ
Мне не довелось стать свидетелем сокрушительного поражения правящей партии Индийский национальный конгресс и его лидера Индиры Ганди на парламентских выборах 1977 года. Я приехал в страну, когда у ее руля стояла Джаната парти и ее престарелый лидер Мораджи Десаи, работавший с Неру при его жизни и ярый противник дочери великого политика. Известно, что один из английских государственных деятелей сказал: "У Англии нет постоянных друзей и врагов, есть только постоянные государственные интересы". Этим принципом руководствовалось и советское правительство. Не успела Индира Ганди кануть в политическое небытие, как оно стало обхаживать Мораджи Десаи, пригласив его посетить Советский Союз. Больше всего в Москве боялись потерять Индию, уступить там свои позиции Соединенным Штатам, тем более что Десаи не скрывал своих проамериканских симпатий. Но в Вашингтоне не спешили сменить гнев на милость.
Кстати, позволю себе несколько слов о политике США по отношению к Дели. В то время она представлялась мне крайне немудрой. Индира Ганди и сменившие ее лидеры неоднократно заявляли о своей готовности дружить с Америкой. К этому их подталкивали национальные интересы. Для Индии представлялось явно невыгодным класть все яйца в одну московскую корзинку. Но Вашингтон разбивал все надежды Дели, давая понять: кто не с нами, тот против нас. Американская администрация не желала работать с "инакомыслящей" Индией. Думалось: какая глупость! Теперь, много лет спустя, подозреваю дело не в глупости. Вашингтону просто не хотелось брать на себя разорительное бремя экономической помощи полуголодной стране почти с миллиардным населением. Пусть, мол, этим займется Советский Союз, меньше средств у него останется на военные нужды.
Москва постоянно держала руку на пульсе индийско-советских отношений в послеиндировское время. Нам пришло задание руководства ТАСС организовать отклик самого премьера Десаи на очередную инициативу Брежнева. Секретариат индийского руководителя с явной неохотой прореагировал на мою просьбу. Но куда денешься, друзья! И вот сижу в приемной главы правительства и лихорадочно соображаю: как его расположить, заставить сказать то, что требуется Москве? В кабинете премьера встречает высокий абсолютно лысый пожилой человек. Ему за восемьдесят, на носу круглые дедовские очки в металлической оправе. Холодный изучающий взгляд. Хозяин кабинета стремится понять, что это за еще одна советская птица - корреспондент ТАСС? Я волнуюсь и задаю полукомплиментарный вопрос:
- Как вам удается при всей огромной занятости так прекрасно выглядеть?
Ура, выстрелил в десятку. На лице собеседника появляется теплая улыбка. За ней следует почти часовой рассказ действительно сверхзанятого человека о секретах своего долголетия и прекрасной для восьмидесяти с лишним лет физической форме.
- Ценю вашу наблюдательность,- замечает он.- Хотите, передам свой опыт? Я не занимаюсь йогой. Лечусь от всех болезней с помощью другого средства - ежедневно выпиваю по крайней мере два стакана мочи. Я написал об этом методе лечения специальную брошюру.
Надо ли говорить, что моча помогла мне перебросить хороший и прочный мост к инициативам Брежнева? Через час я покинул кабинет премьера с прекрасными словами на магнитофонной ленте в адрес исторического значения предложений Леонида Ильича и с брошюрой Десаи о лечении мочой. Отклик немедленно ушел в ТАСС. Что же делать с брошюрой? Я долго ломал голову. Начать пить мочу самому в угоду премьеру? От этого воротило. Выбросить труд премьера с дарственной надписью? Вроде бы неудобно. На ум пришло соломоново решение - передать его давней подруге и преподавательнице московского первого медицинского института. Может, пригодится специалистам? Труд не пригодился. Его восприняли как большую хохму и долго смеялись над различными перлами премьера. Представляется, он опередил на много лет время. Сегодня брошюра Десаи нашла бы большее понимание среди ученых. Кажется, и у нас при Ельцине из-за чрезмерной дороговизны лекарств и медицинского обслуживания всерьез заинтересовались лечением мочой.
Анекдотичными были встречи с Чаран Сингхом, сменившим Мораджи Десаи в кресле премьера. Тот был руководителем крестьянской партии Лок Дал и убежденным сторонником перестройки сельского хозяйства по японскому образцу. Запомнились не его отзывы о брежневских инициативах, а резкая критика в адрес советских колхозов. Как-то в Дели приехала парламентская делегация во главе с заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. Чаран Сингх принял ее руководителя, рафинированного латыша, сидя в кресле, поджав под себя ноги и ковыряя в ступне пальцами руки. До этого он, видимо намеренно, заставил всех нас ожидать приема более получаса в "предбаннике". Пусть, мол, эти русские поймут, что мы тоже занятые люди! И более того, пригласив в кабинет, премьер, отбросив все правила этикета, стал ругательски ругать советское сельское хозяйство. Высокий советский гость краснел, бледнел, чувствовалось, что ему тоже хочется ответить в подобном тоне. Но он сдержался и просто пригласил Чаран Сингха приехать в Латвию, чтобы на месте увидеть жизнь колхозов-миллионеров.
- Нам нечему у вас учиться! - ответил "гостеприимный" хозяин.
И эти люди претендуют на то, чтобы руководить Индией на пороге двадцать первого века, думал я, направляясь на машине в корпункт ТАСС, чтобы срочно передать информацию в Москву об "исключительно по-братски теплой, конструктивной беседе, прошедшей в духе полного взаимопонимания и традиционной нерушимой индийско-советской дружбы".
На этом безрадостном фоне Индира Ганди выглядела яркой звездой на индийском политическом небосклоне. Но многие не верили в ее будущее. Председатель правящей Джаната парти Чандра Шекхар как-то сказал мне в очередном интервью:
- Она не вернется. Индира Ганди навсегда ушла с политической сцены.
Ушла навсегда? В этом-то и предстояло разобраться. Руководство ТАСС требовало от меня достоверной, по возможности конфиденциальной информации о перспективах развития политической ситуации в стране. Не потому, что я являлся каким-то исключительным политическим журналистом. Те же требования предъявлялись и другим зарубежным корреспондентам. ТАСС выпускал специальный вестник "Информационные письма корреспондентов". В нем печатались аналитические материалы из более чем 120 стран. Эти "письма" отсылались в Москву не по телетайпу, а дипломатической почтой. Тираж вестника был строго ограничен. Он рассылался кремлевской фельдъегерской связью секретарям и заведующим отделами ЦК КПСС, руководителям правительства, МИД, КГБ. Ряд тем мы выбирали сами - о политике США в регионе, о путях преодоления трудностей в советско-индийских отношениях, о положении в армии, полиции, спецслужбах. Другие темы диктовались Москвой. Порой перед заведующими отделениями ТАСС ставились весьма щекотливые задачи, отнюдь не журналистского толка. Такая информация носила редкий характер и направлялась в Москву шифротелеграммой.
Так, генеральный директор Сергей Александрович Лосев поручил мне провести зондаж в политических кругах о возможности вовлечения Индии в вооруженный конфликт с Пакистаном. Видимо, аналогичные задачи поставили перед своими представителями и руководители других ведомств. Причина инструкций была ясна: Москва считала необходимым связать руки Пакистану, оказывавшему активную помощь афганским моджахедам в борьбе против кабульского режима и советского воинского контингента. Дели проявил мудрость. Индийское руководство, конечно, было не прочь "проучить" Исламабад, который стремился отторгнуть Кашмир. Но его останавливало опасение ответных действий Вашингтона и Пекина.