Броуновское движение

Денеул Инникса, что на языке эвенков означает Собачья Шкура, характером пошел в мать, тихую эвенскую женщину, всю жизнь прожившую в тайге и там же повстречавшую его отца, русского горняка, пробиравшегося к морю от заброшенных рудников. Детей от таких смешанных союзов называли Нивхами, но имена давали эвенские. Его мать подолгу любила слушать тайгу, предсказывала миграции оленей и косуль, зимой безошибочно определяла медвежьи берлоги. Часто внимая камланию шамана, впадая в сонный экстаз от звучания бубна и колокольчиков, разговаривала с деревьями, с огнем в костре, кипящей водой в котелке и с душистыми травами. Дени, как звала в детстве его мать, считал, что это древние предрассудки. Однако с годами чувства его обострились. На охоте, пробираясь в чащобе смешанного леса, он чувствовал окружающую его жизнь, каким-то внутренним, собачьим чутьем. Неподалеку белка спустилась с сосны на землю, а в другой стороне лисица ищет след мыши.

Вот и сейчас Инникса ощутил присутствие косули.

Ни один куст не шелохнулся, ни одна ветка не треснула.

Она там, на сопке, точно в том месте, где он оставил прикорм. На поляну вышли сразу несколько особей. Стрелять было нельзя. Убьешь одну, остальные разбегутся, и на это место больше не придут, а место хорошее, тихое и удобное. Убить нужно одно животное, не испугав остальных. Денеул мысленно потянулся к крайней косуле и позвал ее, повторяя про себя шаманские песнопения. Он представил себе, что животное проходит через валуны на поляну полную зерна и соляных камней. Открыв глаза и увидев косулю, зашедшую за валуны, он мысленно поблагодарил мать, от которой унаследовал невиданные способности. Теперь оставалось выстрелить, что при современной оптике не составляло труда. Игольчатое ружье бесшумно подкосило животное. Остальные ничего не заметили и продолжали мирно пастись.

Три белки и одна косуля – вот с таким товаром Денеул направился в Чумикан. В городке, и особенно на заводе, ценили натуральные шкуры и свежее мясо. Хоть Инниксу и называли Собачьей Шкурой, дикарем он не был. Доступные и нужные новинки цивилизации он применял охотно и умело. Носил он куртку из натуральной медвежьей шкуры, снабжена она была герметичными застежками и внутренним кондиционером, а в карманах лежало навигационное оборудование. Ботинки с подогревом, лисья шапка, электронный бинокль, игольчатое ружье да нож – вот и все снаряжение. Документов он никогда не носил. Да и зачем в лесу? А в окрестностях его и так знали.

До города было довольно далеко, а с косулей еще и тяжело, но Денеул хотел продать трофеи еще до заката. Всегда выручали река и лодка. Мощный мотор-водомет нравился охотнику, к тому же отвечал его характеру – громко не тарахтел. Лодка была плоскодонная, из прочного яркого, тонкого пластика, поэтому, ударяясь о волны, издавала некое подобие барабанного боя. Чтобы не греметь на всю тайгу, Денеулу приходилось выкладывать дно связанными в снопы тонкими ветками, а борта, чтобы яркий пластик не играл на солнце, были сплошь покрыты корой сосны и скорлупой от орехов. Держалось все это на водонепроницаемом клее. Так что при виде Инниксы в куртке из шкуры медведя, лисей шапке и в лодке, напоминающей чудовище, все говорили: «Собачья Шкура пожаловал».

Охотник был физически сильный, но по характеру спокойный и рассудительный. Денеула уважали за доброту и побаивались за безошибочное умение распознавать ложь. В Чумикане знали – обмануть Собачью Шкуру невозможно.

Вот такой живописный он и предстал перед горожанами, охраной и рабочими на пропускном пункте завода, с косулей на плечах и белками на поясе. Его лодка осталась у причала в небольшом порту, рядом с быстроходным военным судном. Судя по работе береговых кранов и сновавших по трапу андроидов, корабль готовился к отправке в рейс. «Титан» – звучное название корабля блестело на солнце отполированными буквами. Знакомая картина нисколько не удивила охотника. Денеул был здесь частым гостем, все его знали, приветливо кивали и пожимали руку. Сегодня он приехал с заказом к начальнику смены охранников и старшему связисту. Дежурные были предупреждены, поэтому пропустили охотника без лишних проволочек и вопросов. Он мог свободно передвигаться по территории завода, его не сопровождали

– Что, Собачья Шкура? – посмеивались охранники. – Он – охотник, дикарь, да и только.

Они были правы в одном, Инниксу действительно никогда не интересовала продукция секретного объекта.

Пройдя во внутренний двор, окруженный внушительным бетонным забором с колючей проволокой наверху, Денеул направился к массивным стальным воротам, ведущим в огромную пещеру, выдолбленную прямо в скале. Первозданная природа и современные материалы поражали контрастом. Круглые ворота светились отполированной легированной сталью в лучах заходящего солнца. Пещера была сквозная, заканчивающаяся с другой стороны горы такими же воротами, выходившими в город.

«Сезам откройся», – подумал Денеул, и стальная громадина вдруг, как створка сказочного сезама, медленно раскрылась. Навстречу ему вышел Гордон Корбо – лейтенант службы безопасности. За ним по рельсам в сторону причала медленно выкатилась платформа, управляемая роботом, груженая огромными стальными ящиками, сопровождаемая инженерами и андроидами. Во главе процессии шел академик Эйз Горн в костюме автономного жизнеобеспечения. Узнав друг друга, Инникса и Горн поздоровались.

Лейтенант Корбо и академик Горн нравились Инниксе, вместе они частенько охотились и рыбачили. Это была дружба совершенно разных мужчин, но им было не скучно вместе. Во время их совместных вылазок академик говорил о перспективах человечества, лейтенант любил обсуждать военное положение, а охотник с упоением рассказывал о природе родного края.

Проводив взглядом процессию, направлявшуюся к причалу, Денеул положил косулю на землю. Заходящее солнце отражалось от полированных ворот и слепило глаза. Расправив затекшие плечи, приложив ладонь к глазам в виде козырька, прищурившись, охотник смотрел на подходившего Гордона.

– Здравствуй, бравая начальника, – улыбаясь, приветствовал он друга.

Разница в одежде была настолько разительна, что можно было подумать о неандертальце, встречающимся с космонавтом. Металлизированный костюм лейтенанта, тепловой излучатель на поясе, накладные усилители суставов, шлем с радаром, прикрепленные за спиной генератор силового поля и запасной боекомплект, все это мало гармонировало с прибрежным ландшафтом и одеянием Денеула.

– Наверно чувство юмора передалось тебе с молоком предков, – отвечал улыбающийся Гордон.

– Так эвенки приветствовали землепроходцев, осваивавших эту землю многие столетия назад, теперь это звучит как анекдот.

– Да, дикие края со своими вечно невырастающими детьми, – отвечая на рукопожатие, констатировал Гордон.

– Хоть жизнь и течет здесь медленно, но дети выросли, их приняла цивилизация, и они растворились в ней.

– Только не ты, друг мой.

– Я – веточка мха в бескрайнем лесу, – философски отвечал охотник.

– Спасибо за косулю, – благодарил лейтенант. – Я бы сам, да служба. Повышенные меры безопасности. Сегодня внезапно груз отправляем. Раньше графика.

– Я еще для Меды Лейн белок принес, она здесь?

– Да, ей сообщили, скоро выйдет твой связист.

– Она не мой связист, а ваш. Она мой заказчик

– Ничего себе, такой стройный, красивый заказчик, а? – подмигнул Гордон. – Вот она, легка на помине.

Мужчины оглянулись. Молодая женщина прошла через полузакрытые створки и поспешила к причалу. Ее быстрая, грациозная походка, тонкий стан, правильные черты лица и иссиня черные волосы всегда обращали на себя внимание. Строгий взгляд, устремленный на корабль, говорил, что она торопится и чем-то озабочена.

Заметив стоящих неподалеку двух друзей, она отмахнулась, и не сбавляя шаг, прошла мимо, некогда мол.

Солнце стало отражаться от круглых, до зеркального блеска отполированных ворот все ярче и ярче. Наконец, от света начало нестерпимо резать глаза. И вдруг горная пещера выплеснула столб огня. Взорвалась, будто идущая на взлет ракетная дюза. Легированная сталь, сорванная с петель, пронеслась по площадке и, как лезвие, срезала половину пропускного пункта. Раскаленный смерч пронесся возле Инниксы и Корбо, опаляя лица дыханием смерти. Стой они напротив выхода, их бы уже не было в живых. Густой дым повалил сразу же после взрыва, не оставляя надежды выжившим на спасение из лабиринтов завода.