Смертельный вояж

Татьяна Нильсен

«Смертельный вояж»

Глава 1

Когда Наташка открыла глаза, то поняла, что лежит на прохладном, кафельном полу из испанской плитки терракотового цвета. Увидела изящные, гнутые ножки диванчика, низкий кофейный столик из натурального дерева, огромная, керамическая напольная ваза с сухими, скрюченными цветами и пыль, везде рыжая пыль. Она попыталась пошевелиться, голова закружилась, и затылок заломило от боли. Девушка поднялась, но не решилась встать на ноги, потрогала гудящую голову, крови хоть и не обнаружила, но шишку нащупала довольно крупную. Вокруг стояла мёртвая тишина, царил полумрак, только немного света просачивалось через полузакрытые жалюзи и тяжёлые шторы. Она начала вспоминать, как попала сюда и почему оказалась на полу. Приехала на такси, спустилась по каменной лестнице, пошла к дому не с парадного входа, а со двора, открыла ключом дверь и вошла. Стало понятно, что здесь кто-то есть по еле уловимому ветерку, по запаху пота, мужского одеколона и движению, которое она уловила краем глаза. Вдруг повернувшись наткнулась на глаза какого-то змеиного, зелёного цвета. В тридцатиградусную жару стало холодно и страшно, так страшно, что когда открыла рот, чтобы закричать из горла вырвался только хрип. Не успев ничего сообразить или предпринять, неожиданно завалилась на пол от мощного удара по голове.

«Вот козлище! Ещё говорят, что иностранцы к женщинам трепетно относятся.– зло подумала Наташка, потирая ушибленное место.– Сколько я так валялась– пять минут, десять, тридцать? Хорошо бы обойтись без сотрясения, а то где доктора найти? Страховки в этой сфере деятельности не предусмотрено.»

Эта история началась на чудесной вилле из белого камня, с бассейном во внутреннем дворе, с небольшим садом, засаженном апельсиновыми, оливковыми и мандариновыми деревьями. В это раннее утро тихий район на берегу моря ещё толком не проснулся, только птицы прятались от жары в листве и где-то кричал павлин. Она огляделась: сотовый телефон, и сумочка валялись тут же на полу.

«Странно,– прикинула Наташка,– я всегда застёгиваю сумку на замок.– Почему выпал телефон?– она пошарила в недрах, но всё лежало на месте – кошелёк, паспорт, косметичка.– Хотя паспорт всегда прячу в другое отделение? Всё перепуталось, наверное всё-таки сотрясение.»

Она поднялась на ноги, немного постояла, а когда перестала кружиться голова, осмотрелась вокруг и двинулась по направлению к кухне. В горле пересохло от пережитого ужаса, невыносимо хотелось пить.

«Необходимо приходить в себя и браться за дело. Работу никто не отменял.»

Наташка догадалась, что застала вора, и ещё не решила как ей поступить– позвонить подруге, своему шофёру или сразу в полицию. В чужом, пыльном, мрачном доме стало зябко, страх не отступал. Девушка тряхнула плечами, как бы отгоняя панику и двинулась вглубь. Сначала осмотреться, понять что происходит, а потом уже бить тревогу. Здесь она находилась впервые, но знала, что виллу сдают на лето в аренду туристам и поэтому никаких особенных ценностей в этом месте находиться не должно. Ещё пошатываясь прошла по полутёмному холлу. На кухне наклонилась, прямо из-под крана выпила тёплой, застоявшейся воды и брезгливо вытерла ладошкой рот. Потом, скрипнув тяжёлой дверью, заглянула в спальню для гостей. Стояла тишина и полумрак, через закрытые окна не доносилось ни звука. Сквозь тонкие полоски света, которые просачивались через створки жалюзи она увидела слой пыли на мебели, засохшие цветы в вазах и гора окурков в пепельнице. Стало понятно, что после предыдущих жильцов здесь никто не убирал. Наташа по широкой, деревянной лестнице, почти на ощупь, поднялась на второй этаж. В центре располагалась большая гостиная с большим, зашторенным балконом, и по разные стороны вели двери в спальни. Здесь, так же как и внизу, было сумрачно, душно и безмолвно. По спине пробежали мурашки и стекла струйка холодного пота, она зябко поёжилась, взялась за ручку и толкнула дверь с правой стороны. В лицо ударил яркий свет, и в первую секунду она зажмурилась, но постепенно начала различать предметы. Через настежь распахнутые двери балкона ветерок колыхал плотные, бордовые шторы. С одной стороны от пола до потолка встроенный, зеркальный шкаф отражал белый потолок, с другой огромная кровать, на которой лежала обнажённая, молодая девушка, слегка прикрытая простынёй. Длинные, белокурые волосы, спутано зарывали лицо и шею. Связанные руки, как у безвольной куклы, закинуты и затянуты у изголовья на одном из металлических столбиков на никелированной спинке кровати. Наташка подошла ближе и замерла от ужаса– то что она приняла за узоры на постельном белье, оказалось кровавыми пятнами. На деревянных ногах она попятилась назад, цепляясь за стены и дверные ручки, страх сковал непослушное тело. В глазах плясали красные огни– на полу, на стенах, на мебели виднелись брызги и пятна уже подсохшей, бордовой крови. Девушка поняла, что сейчас её просто разорвёт, тошнота из недр живота поднялась к горлу. Ничего не соображая, цепляясь за косяки и оставляя на них красные следы, она выбежала во двор и, наклонившись над клумбой, освободила желудок. С трудом отдышавшись и набрав полные лёгкие воздуха, закричала:

– Полиция! Полиция! Помогите!

Она продолжала кричать, размахивать руками, поднимаясь по лестнице от дома к дороге, стуча во все высокие заборы, пока не услышала вой сирены. Кто-то из соседей, увидев в окно безумную, измазанную кровью женщину в такой ранний час, подумал, что самое лучшее решение в этом тихом, фешенебельном районе большого, курортного, турецкого города, это вызвать полицию.

Офицер криминальной полиции Ерин Исан за время туристического сезона уставал как собака, а активный сезон длился с начала мая по конец октября. Выходные появлялись довольно редко, и если такие дни случались, уважаемый полицейский не брился, не чистил на ночь зубы и выходил в город на обед или выпить кофе в мятых майках и застиранных джинсах. Он жил один в съёмной квартире, в которой имелось всё необходимое, но довольствовался малым, пользовался лишь автоматической стиральной машинкой, телевизором, кроватью и маленьким лэптопом. С женой развёлся давно и так же давно не видел своего сына, по которому очень скучал. По законам Турции, его, как полицейского, каждые пять лет переводили в другой город на новое место работы, якобы во избежание коррупционных связей. Да и какие связи? Он дорожил своей работой, хотя иногда соблазны возникали и вовсе не потому, что хотел обогатиться. Проблема заключалась в национальном характере– многие хотели с ним дружить, а полицейский даже не мог позволить бесплатно отобедать в ресторане приятеля, потому что вдруг коллеги расценят это как взятку. И вот когда подошло время переезжать второй раз, жена просто забрала ребёнка, свои монатки и уехала к родителям в центральную Турцию. А Ерин отправился работать к лазурному морю, в прекрасный, курортный город на берегу Средиземного моря. Но для него не существовали прелести этого международного курорта, если за сезон полицейский выбирался пару раз с друзьями на яхте в какое-нибудь живописное место на несколько дней, то это было хорошо. Первое время Ерин сильно горевал, грустил и тосковал по семье, но круговерть в работе забирала много сил, и он заваливался спать, как только добирался до подушки.

Вот и эти два свободных дня полицейский бездельничал. Вчерашний вечер он провёл с друзьями в баре, пил много пива, заглядывался на женщин, и вернулся за полночь. А сейчас, в девять часов утра, смотрел на себя в зеркало с неудовольствием– всего сорок лет, а седая щетина вылезла на лице и кудрявую голову надо непременно подстричь.

«К парикмахеру сейчас, а уж бриться только завтра утром перед службой.»

Он умылся, почистил зубы, приготовил большую кружку кофе со сладкими булочками и уютно расположился у телевизора, чтобы узнать утренние новости. Телефон зазвонил, как всегда невовремя.